В «Повествовании о Западном крае» из «Истории Хань» о царстве Шаньшань (Чарклык), преемнике Лоуланя, сообщается, что в нём «дворов – 1570, жителей – 14 100, сильных воинов-латников – 2912». По этим данным можно примерно представить себе и масштабы Лоуланя: это небольшое царство на северо-западном берегу озера Лобнор имело население четырнадцать – пятнадцать тысяч человек. С этнической точки зрения жители Лоуланя принадлежали к иранской ветви арийской расы. Они были смуглыми, имели глубоко посаженные глаза и орлиные носы. У большинства людей были очень рельефные черты лица. Жили лоуланьцы земледелием, скотоводством, а также ловлей рыбы и добычей соли на озере Лобнор.

Чжан Цянь впервые познакомил китайцев с этой страной, но, естественно, люди жили в этой области и раньше – может быть, ещё за несколько сотен лет до этих событий. Ещё до установления отношений с Хань царство Лоулань подвергалось постоянным угрозам со стороны сюнну и страдало от их жестоких набегов, но, несмотря на постоянные попытки порабощения, этот крохотный народ – всего-то четырнадцать – пятнадцать тысяч человек, теснившихся на берегу прекрасного озера Лобнор, – как-то ухитрялся выживать. Как целое, маленькое царство, конечно, не могло противостоять Сюнну, но в поединках один на один вооруженные жители Лоуланя были отважны и неустрашимы. Они также были искусны в конном бою, а их особые боевые приемы управления колесницами и стрельбы из лука часто наводили ужас на соседей.

Итак, У-ди направил Чжан Цяня в далекие и чуждые пределы для того, чтобы выработать план совместных военных действий против Сюнну. Впрочем, истинное отношение Большого Юэчжи к Сюнну не прояснилось и после этой миссии, и в этом смысле У-ди не смог получить от Чжан Цяня тех известий, на которые он рассчитывал. Однако среди полученных сведений, а точнее, среди сведений, которые У-ди никак не ожидал получить, были очень важные детали, которые позволили монарху составить новое представление о государствах Западного края.

В стратегическом смысле царства Западного края имели большую ценность для противостояния Сюнну, ибо, взяв их под контроль, можно было угрожать этому государству с фланга. Стоило подумать и об использовании военной силы этих царств для непосредственных ударов по Сюнну. Кроме того, группа этих маленьких, затерянных в пустыне стран была родиной многочисленных диковинных драгоценностей. Там находили яшму и янтарь. Там были золото, серебро, медь. Там имелись соль, перец, виноградные вина. Там водились лошади, буйволы, слоны, павлины, носороги, львы. Там богато плодоносили фруктовые деревья и в изобилии произрастали пять злаков^[12]. Установив торговые отношения с этими странами, можно было бы хотя бы частично поправить финансы Ханьской империи, истощенные войнами с Сюнну. Особенно заманчивой представлялась У-ди, который страдал от нехватки лошадей, идея восполнить их недостаток за счет благородных скакунов, которых разводили в царстве Давань (Фергана).

У-ди узнал также названия нескольких больших стран, находившихся за царствами Западного края. Безусловно, он не мог сказать, где в точности находятся Кангюй (Канцзюй)^[13], Аньси (Парфия)^[14], Шэньду (Индия), но знал, что это огромные державы, земли которых, несомненно, изобилуют несметными сокровищами. Особенно заинтересовался У-ди жаркой страной под названием Шэньду (Индия), лежавшей в нескольких тысячах ли к юго-востоку от Дася (Бактрии)^[15]. Услыхав, что туда можно добраться, не подвергая себя угрозам со стороны сюнну, а жители этой страны готовы обменивать сокровища, которые она рождает, на товары из Хань, У-ди выказал большую заинтересованность в этом царстве.

В 122 г. до н. э. Чжан Цянь по приказу У-ди во второй раз отправился в Западный край. На этот раз его миссия состояла в том, чтобы достичь Индии и попытаться установить с ней торговые отношения. Однако в пути Чжан Цянь был задержан «юго-западными варварами» и, не достигнув поставленной цели, вернулся обратно.

В следующем году Чжан Цянь в третий раз отправился в Западный край. Незадолго до этого ханьская армия атаковала сюнну и захватила окрестности города Дуньхуан^[16], который до того входил в сферу влияния кочевников. Обретя контроль над трактом, который вел в Западный край, У-ди решил не упускать открывшихся возможностей и попытаться впервые в истории установить дружественные отношения со здешними государствами. С этой целью Чжан Цянь был снова направлен в «варварские» земли. Произошло это в 121 году до н. э.

Жители Лоуланя впервые увидели ханьские войска во время третьего похода Чжан Цяня в Западный край. В тот день в маленькой, обнесенной стенами крепости на берегу озера Лобнор все было вверх дном: после получения известия о продвижении ханьских войск здесь воцарилась невиданная сумятица. Несколько тысяч лошадей и верблюдов, которые обычно паслись у стен крепости, загнали внутрь, все семь крепостных ворот крепко-накрепко заперли. На всех важных точках на стенах цитадели были расставлены вооруженные люди.

С крепостных стен можно было видеть спокойную поверхность озера Лобнор, напоминавшую развернутый рулон синей ткани. Солёная вода озера обычно приходила в бурное волнение от любого ветерка, и потому сегодняшняя тишь отзывалась в сердцах людей страхом и беспокойством. Вода, зелёная у берега, вдали от него набирала густую синеву. На северном берегу озера, далеко, насколько можно было видеть с крепостных стен, тянулась полоса густых зарослей. В основном там росли тополя, но среди них лентами проходили заросли тамарисков и других кустарников, которые все вместе складывались в сложную природную ткань с узором из неровных полос. Южный берег озера сплошь зарос мискантом и разными видами тростника. В озеро впадало несколько больших и малых рек, но заросли обступали их столь густо, что увидеть текущую воду можно было, только подойдя к ней вплотную.

Вообще окрестности крепости изобиловали водными путями. Словно ячейки плетёной сети, они покрывали всю землю на много ли вокруг, исключая лишь северный берег озера с его поясом густого леса. Между реками и протоками тянулись возделанные поля. Были среди водных путей и рукотворные каналы, но по большей части они представляли собой следы древних рек. По этим высохшим руслам к Лоуланю подводилась вода реки Тарим, протекавшей на расстоянии одного ли от города.

Итак, кратко говоря, Лоулань представлял собой крепость, расположенную среди плодородных земель дельты реки Тарим. С одной стороны к ним примыкала пустыня, с другой стороны – берег озера Лобнор.

По северному берегу реки Тарим шла дорога. С крепостных стен большая часть реки была не видна, поскольку её скрывала полоса густой растительности, и только в одном месте вода смутно виднелась сквозь синее марево. Несколько лет назад протяжённая река в этом месте изменила своё течение, и её берега здесь ещё не успели порасти кустарником. Иными словами, на этом отрезке и берег реки, и идущая вдоль него дорога были лишены растительности и находились прямо под лучами палящего солнца…

Людям, стоявшим на крепостных стенах Лоуланя, было видно, как по проглядывавшей вдалеке дороге тянется длинная шеренга людей и животных, которые отсюда казались крохотными, словно бобы. С той минуты, как люди и животные выходили из густого леса и до момента, когда они снова скрывались в чаще, проходило весьма много времени. Трое мужчин, выбранных за свою способность хорошо видеть вдаль, с высоты крепостных стен подсчитывали число людей и животных в цепочке. Другие люди громкими голосами поминутно передавали эти сведения под стены крепости, а оттуда – на главный наблюдательный пункт. Такая система передачи данных из уст в уста позволяла постоянно следить за действиями ханьских войск.

В крохотных глазках сухощавого семидесятивосьмилетнего старца, лучшего наблюдателя царства, отразились триста человек и примерно вдвое большее число лошадей; он также насчитал в караване до десяти тысяч волов и овец. Когда старик понял, что около половины лошадей несут на своих спинах тяжёлые тюки с поклажей, то прежде напряженное выражение его лица заметно смягчилось, ибо отражавшийся сейчас в глазах наблюдателя ханьский отряд никак не мог иметь перед собой боевых целей.

Характер суеты, царившей за крепостными стенами, слегка изменился. Все жители Лоуланя поняли, что угрозы немедленного нападения на город сейчас нет, но никто и не подумал расслабляться. Только два дня спустя в городе было снято военное положение, сокровища возвращены из пещерных хранилищ, а лошади и верблюды снова вернулись на свои пастбища за стенами крепости. А ещё несколько дней после этого жители Лоуланя толковали о том, почему большой отряд, вышедший из Хань в Западный край, проследовал на запад, не направив ни единого гонца в их царство…

Только спустя полгода правителю Лоуланя стало известно, что тот ханьский отряд отправился от его города на север, к царству Усунь, самому сильному на так называемой северной дороге, которая проходила вдоль северной кромки пустыни Такла-Макан. Установив отношения с Усунь, ханьцы разделились на несколько групп, которые отправились в Давань (Фергану), Кангюй (Канцзюй), в Большое Юэчжи, в Дася (Бактрию), Аньси (Парфию), Шэньду (Индию), Юйтянь (Хотан), Юйми и другие страны. Стало ясно, что ханьский отряд сознательно обошел царство Лоулань, находившееся в сфере влияния сюнну, равно как и ещё одно царство – Гуши, которое тоже находилось у границы Западного края и тоже подчинялось сюнну.

Весь следующий год жители Лоуланя наблюдали, как мимо них буквально ежемесячно проходили на запад и на восток большие и малые ханьские отряды. И не только ханьские. В Лоулане видели, как двигались вдоль берега реки Тарим в Ханьскую империю группы усуней в несколько десятков человек, а с ними по нескольку десятков голов лошадей и верблюдов, как по несколько дней подряд проходили на восток маленькие группы людей из Дася (Бактрии), тоже с лошадьми и верблюдами. И хотя самих жителей Лоуланя эти события напрямую не затрагивали, им было ясно видно, что отношения между Хань и государствами Западного края день ото дня становятся все более тесными.

Иногда жители Лоуланя выходили за стены крепости, пересекали обширные поля и доходили до берега реки Тарим, чтобы увидеть иноземных путников вблизи. Такого случая им никогда не представлялось с тех давних пор, как эти люди здесь поселились…

Жители Лоуланя думали, что теперь они вряд ли увидят снова хоть одного сюнну. До них доходили слухи о том, что ханьцы разгромили государство Сюнну, что его правитель Хунье сдался на милость победителей. Да в конце концов, уже просто нельзя было не видеть очевидного: путешественники рассказывали, что в Дуньхуане и Цзюцюани, которые прежде были опорными базами Сюнну, теперь создано два ханьских уезда, что до Цзюцюани уже дотянулась Великая стена длиною в десять тысяч ли, что к западу от Дуньхуана, и прежде всего у застав Юймэньгуань и Янгуань, построено несколько сигнальных вышек и наблюдательных постов – словом, что завершено сооружение своего рода коридора, связывающего Хань с Западным краем.

К этому времени царству Лоулань удалось прожить без набегов сюнну уже целых два года…

Впервые Лоулань принял у себя ханьского посла через три года после того, как там в первый раз увидели ханьский отряд. Это было осенью. Цель визита посла состояла в том, чтобы передать недвусмысленный приказ: царство Лоулань должно выделять необходимое число людей, чтобы снабжать провиантом и водой ханьцев, проходивших через заставы Юймэньгуань и Янгуань в Западный край. Причём такой приказ получило не только царство Лоулань, но и Гуши.

Во исполнение этого приказа царство Лоулань было вынуждено буквально ежедневно посылать на работу в пустыню большое число мужчин. Они выходили навстречу ханьцам, неся за спиной тяжёлые тюки с провиантом и бурдюки с водой, – и это была неимоверно трудная работа. Многие годы жители Лоуланя страдали от тирании царства Сюнну. Но и подчиняться приказам, за которыми стояла военная мощь Ханьской империи, для этих людей тоже оказалось невыносимо трудно…