– Я люблю её, Джен, – тихо и надтреснуто ответил Джон Ллойд. – Ты даже не представляешь, насколько. Я… никогда не думал, что найду женщину, которая… понимает. Кроме тебя, сестрёнка, – грустно усмехнулся Джон. – Эвелин совершенно точно не нужен мой титул, деньги или статус. Это… долгая история, и…

Джен отпустила полотенце, позволяя брату спрятать в нём лицо. Волосы Джона ещё были влажными, а одежде, чтобы высохнуть, понадобится вся ночь, не меньше.

– Надевай, – Джен ткнула в брата толстым халатом. – А брюки сними и повесь вот тут, рядом с пиджаком. Ты же не собирался домой в таком состоянии?

Да и нечего брату там делать, в одиночестве. Слоняться по дому, в котором всё напоминает Эвелин, вдыхать её запах и сходить с ума от бездействия. Диван в гостиной, конечно, не предел мечтаний, но ночь скоротать сгодится. А что узкий, так и Джон стройный. Уместится.

– Треснет, – брат совсем не по-лордовски шмыгнул носом и смахнул последние капли с лица. – Но, полагаю, мужской одежды у тебя нет?

– Надевай, что дают, – нахмурилась Джен. – И проходи на кухню. Ужин как раз готов.

– Дженни, – брат снова поймал её за руку, заглянул в глаза. – Ты поможешь? Эвелин невиновна! И у меня всего неделя, чтобы это доказать. Мне пригодится любая помощь. И я не доверяю никому, кроме тебя. Проклятый город меня ненавидит…

– Вовсе нет, – возразила Джен. – Просто ты многим стоишь поперёк горла. Сомнительный герой ирландской войны, занял чужое место в управлении, наследуешь большое состояние, воротишь носом от видных невест и не раскланиваешься перед важными людьми. Чего ты ожидал, Джонни? Мир не прощает подобного упрямства. Можешь, конечно, назвать это несгибаемостью, но по факту – ты просто упрямый мальчишка, Джон Ллойд!

Брат только улыбнулся.

– Значит, поможешь?

Джен вернула улыбку, пожала плечами.

– А как иначе, Джонни? Семья есть семья.

Старший инспектор Ллойд шагнул вперёд, сминая сестру в объятиях. Прижал к ещё влажной груди.

– Вот теперь всё будет хорошо, – выдохнул он, зарываясь носом в каштановые пряди Джен. – Не может быть иначе! Потому что мы снова вместе, Дженни! Как же я скучал, сестрёнка…

– Как в старые добрые времена, верно, Джонни? – тихо рассмеялась Джен. – Помнишь, когда отец только признал меня и забрал в поместье? И тут же бросил на попечении гувернантки. Да и с тобой не особо нежничал… Мы тогда так сблизились, верно? Только ты и я. И рассчитывать больше не на кого…

Джон Ллойд чуть отстранился, с улыбкой рассматривая сестру.

– Это были прекрасные годы! Помню, что радовался, что у меня, неожиданно, появилась сестрёнка. Пусть матери у нас разные, но, думаю, никто из них не возражал бы, узнай, как мы с тобой сдружились. Теперь мы стали старше, Джена. И обросли если не умом, то связями.

– А конкретнее? – уточнила Джен, проходя на кухню. Залезла в шкафчик, выставляя два прибора на стол. Возражали бы или нет их матери – вопрос бесполезный. И леди Ллойд, и мисс Эвергрин, любовница лорда Энтони, давно почили.

– Константин Вольф, судмагэксперт, – отозвался из гостиной брат. – Мой добрый друг. Отправимся к нему с утра. Он сказал, что есть мысли по поводу заключения.

– Он же сам его делал? – удивилась Джен, доставая кружки.

– И остаётся при своём мнении, – подтвердил Джон, проходя на кухню. – Но сказал, что имеет и другие мысли. Мы не могли обсудить это в коридорах суда, но договорились о встрече. И ты…

– Пойду с тобой, – кивнула Джен, присаживаясь за стол. – Семья есть семья.

Подняла голову на вошедшего брата и прыснула со смеху. Гроза ирландских революционеров и старший инспектор уголовного розыска, лорд Джон Ллойд из рода потомственных менталистов выглядел весьма пикантно в её махровом голубом халате. Сама Джен могла бы завернуться в него два раза, и полы халата волочились бы вслед за ней, но Джону тот едва прикрывал колени. И вообще не скрывал широкой, исполосованной шрамами груди.

– Очень смешно, – прохладно отозвался брат, усаживаясь за стол. – А между прочим, могла бы потрудиться и припасти хоть один комплект мужской одежды!

– Прости, пожалуйста, – повинилась Джен. – В следующий раз закажу у портного три комплекта.

– Зачем ещё два? – нахмурился Джон, накладывая себе ароматный плов.

– На случай, если наберёшь вес или похудеешь, – разъяснила Джен. – Ну или если ухажёра на ночь оставлю.

– Я тебе оставлю! – возмутился Джон. Даже жевать перестал. – Дженни, ты не замужем!

– Ты порой хуже, чем отец, – вздохнула Джен. – Из какого века ты выполз, Джонни? Женщины наконец-то получают равные права, а ты…

– А я говорю – пусть получают! Но ты-то здесь причём?

Джен закатила глаза, вздохнула и кивнула на тарелку брата:

– Ешь, пока не остыло.

Джону, разумеется, не понять. На него женщины пачками вешались, вот только брат их с должным умением не замечал. Долг, учёба, дела – всегда на первом месте. Женщины? А что женщины? Успеется…

Успелось.

– Расскажи, как ты познакомился с Эвелин, – попросила Джен, когда с ужином было покончено. Чай в столь поздний час – почти моветон, но зато лучший способ, чтобы развязать язык. Даже без всякой магии. – Ты писал, что она необыкновенная, и я с тобой соглашусь. Эвелин потрясающая и производит яркое впечатление, но всё же? Как вы познакомились?

Джон Ллойд мечтательно улыбнулся, отхлёбывая обжигающий чай из кружки.

– Мы познакомились в Ирландии, – ответил старший инспектор Ллойд. – Я возглавлял британскую разведку и засветился среди местных бандитов. Эвелин О’Рид пыталась меня убить.

ГЛАВА 3. Добрый друг

«Первое впечатление зачастую правдиво».

Константин Вольф

Храм всех святых в Вестминстере находился не слишком далеко от дома Джен: на новеньком служебном «Ситроене» Джона они доехали к месту меньше, чем за час. Пожалуй, если бы Джен всё ещё посещала церковь, она бы познакомилась с храмом гораздо раньше. А заодно и с его викарием, доктором Константином Вольфом. Досадное упущение.

– Служба в субботу короткая, – пояснил Джон, когда они подъезжали к месту. – Константин попросил обождать его внутри, пока он сменит священническое облачение.

– Может, снаружи? – предложила Джен, оглядывая высокое здание церкви в неороманском стиле. Вылезать в промозглую ледяную слякоть не хотелось.

– С каких пор ты предпочитаешь мёрзнуть на холоде, Дженни? – удивился старший инспектор, паркуясь у входа. – Имей в виду, мотор я всё равно заглушу! Продрогнешь за минуту.

– А ты стал жестоким, Джонни, – вздохнула Джен. – Раньше ты снимал пальто, чтобы просто укрыть меня от дождя.

– И сейчас сниму, – смягчился брат. – Сразу, как внутрь зайдём.

– Несносный мальчишка, – нахмурилась Джен, когда старший инспектор легко выскочил из-за руля, захлопывая дверцу.

Прихожане ещё не разошлись и собирались группками, делясь последними новостями за неделю. Часть прихожан всё ещё окружала круглого и добродушного пастора, а несколько человек выстроились к викарию. Помощник пастора оказался невысоким молодым мужчиной, на вид немногим старше Джона. На спокойном невыразительном лице жили только умные глаза, серые и непрозрачные, какие обыкновенно встречаются у людей со стальной волей.

То, что перед ними доктор Константин Вольф, Джен поняла сразу. А доктор Вольф сразу заметил их. Может, потому, что Джон, не скрываясь, помахал рукой, чтобы привлечь внимание.

– Они его вопросами ещё на час задержат, – вздохнула Джен, разглядывая прихожан. Те и впрямь не торопились уходить из уютного храма в неприветливую лондонскую весну.

– Поторопим, – оценив ситуацию, отозвался брат.

– Джонни, ты что творишь! – шёпотом возмутилась Джен, когда невидимая сила подтолкнула прихожан прочь от викария и поближе к выходу. – Остановись сейчас же!

– Я же легонько, – так же шёпотом повинился менталист-телекинетик. – Смотри, Джена, народ даже не понял.

Прихожане и впрямь недоуменно оборачивались, глядя друг на друга и не понимая, откуда взялась толчея. Вроде никто не толкался, но их неотвратимо тянуло к выходу.

– Джон!

– Что? – пожал плечами брат. – Мы не можем ждать до обеда!

– Тебя засудят!

– Если докажут.

– Применение ментальной магии… против людей! И доктор Вольф, раз видит чужую ауру, прекрасно понимает, что сейчас происходит.

Викарий и впрямь понимал. Даже посмотрел поверх голов прихожан прямо на Джона – сурово и укоризненно.

– Я же не с целью навредить. Я с добрыми намерениями, – не отрывая пристального взгляда от недоумевающих прихожан, ещё на полшага сдвинувшихся к двери, пояснил Джон. – У них наверняка уйма дел. И Вольф только спасибо скажет.

– У вас двойные стандарты, старший инспектор, – нахмурилась Джен. – Это так ты работаешь в уголовном розыске?

– Я по-разному работаю, – не стал отпираться бывший разведчик. – И ты знаешь, чем грозит каждая минута промедления.

Джен вздохнула. Знала, конечно. Вот только подобные методы приведут старшего инспектора Ллойда за решётку. Для их отца – позор ещё больший, нежели предъявленные невестке обвинения.

– Перестань, – пихнула брата локтем Джен. – И отойди назад.

Джон нехотя повиновался, пока Джен быстро подходила к группе прихожан. Придвинулась плотнее, так, чтобы касаться локтями ближайших людей. Замерла на миг, впитывая чужие эмоции. Радость, умиротворение… покой, желание делиться…

…И выдохнула, вытесняя их своими.

Спешка… много дел… пора прощаться… скорее, скорее…

Влиять на эмоции толпы немногим сложнее, чем копаться в единственном пациенте. Толпа управляема. Особенно если все стоят близко друг к другу, и волны, расходящиеся от источника, так или иначе коснутся всех. Как лесной пожар.

Если вдуматься, у ментальной магии много общего с магией стихий.

– Жду вас в воскресенье, – улыбнулся викарий, услышав первые спешные прощания.

Джен впервые услышала голос доктора Вольфа – под стать внешности, мягкий и ненавязчивый. Почти усыпляющий.

Слабый менталист – всё равно менталист.

– Впечатляюще, – сдержанно обратился к Джен викарий, когда последний из прихожан спешно покинул храм. – Однако не менее преступно, чем то, что только что провернул ваш брат, мисс Эвергрин.

– Но зато менее грубо, доктор Вольф, – развела руками Джен, не удивляясь осведомлённости викария. – Если вы знаете Джона, то согласитесь, что он не успокоился бы, пока не вышвырнул всех силой.

– Я знаю Джона, – подтвердил Константин Вольф. – Времени на добрые слова и уговоры он действительно не теряет. Но это от нервов, не со зла.

– Поклёп, – припечатал старший инспектор, подходя к другу. – Я могу вовремя остановиться.

– Просто не хочешь, – спокойно согласился викарий. – Ждите здесь. Я скоро.

Доктор Вольф действительно обернулся рекордно быстро, неся в руках медицинскую сумку. Взял благословение у пастора и лёгким шагом направился к ним. Без облачения, в штатском, викарий оказался ещё стройнее и мельче, почти одного роста с Джен.

– Едем за город, – не сбавляя шага, просветил доктор Вольф. – Я покажу мысль наглядно.

Джен предпочла бы перебраться на заднее сидение, но викарий-доктор не дал.

– Хочу на вас полюбоваться, мисс Эвергрин, – без тени улыбки проронил он. – Вы столь разительно отличаетесь от брата, что я затрудняюсь найти сходство. У вас даже аура разная.

– Не выдумывай, – нахмурился Джон, заводя мотор. – Мы оба менталисты. Один отец. У матерей не было магических способностей. Значит, и наследуем одну ауру – от отца.

– Есть оттенки, – помолчав, откликнулся доктор Вольф. – И они имеют значение.

– Видеть следы чужой ауры – ваш единственный дар, мистер Вольф? – полуобернулась Джен.

– Это – и склонность к естественным наукам. У людей это талант, у магов – призвание.

– Как у профессора Зборовского? – улыбнулась Джен.

Гению века, профессору Яну Зборовскому, завидовали лучшие умы Европы. Разумеется, зависть эта проявлялась в узких кругах, потому что простые обыватели не слишком интересовались, кто автор многих полезнейших изобретений.