Джен постаралась не сильно удивляться, но удивилась всё равно. Отношения с лордом Энтони, с тех пор как Джен поступила в медицинскую школу, стали ещё прохладнее, а с сыном лорд Ллойд не общался уже несколько лет: ведь Джон так и не бросил военного дела и не стал политиком. А своевольная женитьба на Эвелин О’Рид, девушке не их круга и с крайне сомнительным прошлым, и вовсе перечеркнула всякие шансы на примирение. А тут ещё и суд над новобрачной…

– Собираюсь заехать к нему завтра, – продолжал брат. И добавил совсем уж неожиданное, – я виноват перед ним.

Старший инспектор уголовного розыска, лорд Джон Ллойд, вероятно, был виноват перед многими. Но именно разногласия с отцом, похоже, не давали ему спать.

– Думаешь, выслушает? – вежливо уточнила Джен.

– Ну, я же тоже менталист, – улыбнулся брат задорно и почти по-мальчишески. – Заставлю!

Джен только головой покачала, глядя в окно. Мелькали знакомые пейзажи пригорода, где располагалась частная психиатрическая клиника профессора Присли. «Вилла» считалась лучшей лечебницей не только в Лондоне, но и далеко за пределами страны. Сюда приезжали подлечить нервы богатые дамы, свозили помешавшихся родственников состоятельные люди, зная, что здесь им обеспечат уход, заботу и почти курортные условия.

Джен также знала, что профессор собирал разный контингент. Богатые клиенты действительно получали лучшие условия, в то время как больные попроще принимали то лечение, которое профессор считал оптимальным. Впрочем, в сравнении с методами других психиатрических клиник, его подход Джен назвала бы гуманным.

– По телефону ответили, что профессор будет на месте до семи вечера, – мельком глянув на часы, обронил Джон. – Проклятье! Кажется, не успеваем. На случай, если я даром нарушаю скоростной режим – где он живёт, Дженни?

– В клинике, – помедлив, отозвалась Джен. – Он оборудовал апартаменты в мансарде и покидает лечебницу только на выходных. У него дом в Стэтфорде.

– Удобно, – заметил Джон. – Раньше я тоже часто ночевал на работе. Только апартаментов никто не предоставлял. Но диванчик в приемной вполне удобный, если подтянуть колени к подбородку.

Джен фыркнула, нервно растирая ладони. Джона она любила, но потерять тёплое место ассистента профессора тоже не хотелось. Оставалось лишь надеяться, что ей удастся повлиять на Уильяма Присли без вреда для собственной карьеры.

– Профессор уже поднялся к себе, – шёпотом сообщила Милли. Старшая медсестра с интересом поглядывала на Джона, но с вопросами не спешила. Наверняка набросится, как только они с Джен останутся вдвоём. – Велел не беспокоить.

– Нам очень нужно, Милли, – так же тихо попросила Джен, мягко касаясь её руки. – Дело срочное.

Милли колебалась, невольно поддаваясь ментальной магии Джен, которая явно шла вразрез с указаниями профессора.

– Не стану тебя подставлять, – понимающе кивнула Джен. – Мы сами проверим. Если профессор ещё не отдыхает, там и поговорим. А если… то мы придём завтра.

– Но Джен…

– Ссылайтесь на меня, – вмешался Джон. – Скажете, что я ворвался, волоча за собой мисс Эвергрин, и пролетел мимо, не сбавляя скорости. У меня дурная репутация в городе, мисс Милли. Вам поверят.

И улыбнулся.

Джон менялся разительно, когда улыбался. Словно луч солнца прорезал серое лондонское небо, отбрасывая зеркальные блики от весенних луж. Брат обыкновенно воздерживался от улыбок на публике – находил собственный смех дурацким. Джен так не считала. Смех у Джона был тихим, серебристым, очень похожим на её собственный. Вот только, по мнению Джона, то, что подходило молодым девушкам, не шло старшим инспекторам.

– Ни за что не поверю дурным сплетням, – растаяла Милли. – Джен так мало о вас рассказывала, и теперь я вижу, почему! Прятала от влюбчивых молоденьких медсестричек!

– Милли, – вспыхнув, укоризненно прервала Джен. – Мы пойдём, пока не слишком поздно. Мне и без того влетит.

– Влетит, непременно влетит, – донеслось им в спину сокрушённое. – Уволит как пить дать! Грустно тут будет без тебя, Дженни…

Джен благодарно прижалась к Джону, когда брат на миг привлёк её к себе, быстро целуя в висок. Старший брат никогда не давал её в обиду. Даже с отцом чаще ссорился из-за неё. Лорд Энтони считал, что Джон ведёт себя как щенок, которому подарили новую резиновую косточку. И что девчонку с улицы, которую он «из благородной глупости» признал, следовало бы не защищать, а воспитывать получше.

Что бы это ни значило.

– Я же велел не беспокоить! – рявкнули из-за двери, когда Джен тихо постучала.

– Профессор, это я, – негромко позвала Джен. – Я с братом, старшим инспектором Ллойдом. Нам очень нужна ваша помощь. Это займёт всего пару минут, обещаю.

Возня за дверью стала более шумной, а звуки граммофона мигом смолкли. Спустя целую минуту дверь отворилась.

– Я прошу прощения, профессор, – мягко проговорила Джен. – Но дело срочное. Я не могла отказать брату.

Джон одобрительно пожал её пальцы, прежде чем протянуть руку Присли.

– Старший инспектор Ллойд. Спасибо, что отворили, профессор.

Профессор Уильям Присли окинул инспектора внимательным взглядом от кончиков туфель до самой макушки, прежде чем одобрительно хмыкнуть:

– А, молодой наследник Энтони. Как я уже говорил мисс Эвергрин, первая попытка оказалась неудачной, зато на второй раз лорду Ллойду повезло. Спрашивать, кто вас пустил в столь поздний час, не стану. Если бы вас не пустила старшая медсестра, вы бы полезли в окно, а? И сестру с собой потащили бы, в качестве живого щита. Проходите.

Джон вспыхнул, так что светлая кожа покрылась неровным румянцем. Настала очередь Джен успокаивающе пожимать пальцы брату.

Профессор так и не оделся подобающим образом, накинув лишь халат поверх расстёгнутой рубашки. И пахло от него не привычным безвкусным одеколоном, а крепким виски. В небольшой приёмной оказалось тесно, но уютно: идеальное место для учёного, которому только бы скоротать вечер и отдохнуть перед новым днём.

– Присаживайтесь, – разрешил Присли, первым откидываясь в огромном кресле. То жалобно скрипнуло, но мужественно выстояло. Профессор был крупным мужчиной, почти на голову выше Джона и шире раза в два. При этом Джен никогда не считала его толстым – Уильям Присли, по её мнению, был в прекрасной форме для своих лет. – Слушаю вас, мистер Ллойд.

– Я сразу к делу, профессор, – присаживаясь на край дивана, заговорил Джон. – Речь пойдёт о закрытой летней конференции профессора Яна Зборовского. Вы присутствовали там в качестве гостя.

Присли переменился в лице: упоминание о признанном гении столетия каждый раз вызывало у профессора изжогу.

– С какой поры старшие инспектора интересуются наукой?

– Восполняю пробелы в образовании, профессор, – не меняясь в лице, отозвался Джон. – Вы помните, что именно презентовал Зборовский?

– Несусветную чушь, как всегда, – не церемонился профессор. – Сыворотку магической крови. По утверждению Яна, она способна заменить динамит или холодильник – на выбор. Ценнейшее изобретение, судя по всему. Не думаю, что вас интересуют детали, мистер Ллойд.

– Зборовский демонстрировал шприц с реактивом, – не среагировал на явную враждебность Джон. – Вы помните, куда он убрал его после презентации?

– Я ему не секретарь, – нахмурился Присли. – На что вы намекаете, юный Ллойд?

– Шприц пропал, – тут же отозвался Джон. – И я хочу узнать, не угодил ли он к вам. Случайно.

Джен едва слышно перевела дыхание. Брат, кажется, слишком резко повёл разговор, но иногда такой прямой приём срабатывал. Вот и Присли буквально вспыхнул, покрывшись багровыми пятнами. Никак, виски поспособствовал.

Ну или малая толика ментальной магии, усилившая эмоции.

Где эмоции – там и развязанный язык.

– В своё время Энтони Ллойд доставил мне массу неприятностей, – процедил Уильям Присли. – Но я забыл их все, когда ко мне пришла мисс Эвергрин. Я утешал себя тем, что Джен не носит фамильное имя Ллойдов, иначе даже выдающиеся способности потомственной менталистки меня бы не впечатлили. Но вы – сын своего отца, мистер Ллойд! Въедливый, высокомерный мерзавец… Разве что лицом посмазливее…

– То есть, у вас был мотив насолить лорду Ллойду?

Профессор уставился на Джона так, словно готовился прожечь дыру. Затем повернул голову в сторону смежной двери и гаркнул:

– Невил!

Та несмело приоткрылась, и наружу осторожно высунулась всклокоченная голова секретаря.

– Да, профессор?

– Погуляй, пока гости не уберутся, – коротко велел Присли, отбивая пальцами нервную дробь по подлокотнику.

Джен старалась не смотреть на молодого коллегу, неловко пробиравшегося вдоль стенки к выходу. За смежной дверью оказалась спальня, а Невил Хэтч был в расстёгнутой рубашке и слишком растрёпанным, чтобы оставались вопросы. О тайной связи начальника и коллеги она была в курсе – Невил находил в ней благодарного слушателя. Знала Джен и о том, что молодой Хэтч согласился на предложение профессора от безысходности. Не так легко найти подходящего партнёра для запретных отношений, даже в большом городе.

Джон проводил секретаря несколько ошарашенным взглядом.

– Не задавайте мне вопросов, и я не спрошу, почему вы вломились ко мне без ордера и даже не при исполнении, – нисколько не стушевался профессор, когда за Невилом закрылась дверь. – Отвечая на первый вопрос: да, я бы хотел, чтобы Энтони разбил паралич и он оказался бы у меня в клинике в качестве пациента, а ещё лучше – на Хайгейтском кладбище. Но зачем мне садить на электрический стул его невестку? Я бы предпочёл исследовать, а не убивать. Да-да, я читаю скандальные новости, – многозначительно кивнул Присли на сложенную на подлокотнике газету. – И причём здесь демонстрационный шприц Яна Зборовского?

– Шприц у вас? – среагировал Джон вопросом на вопрос.

Присли нахмурился, в упор разглядывая старшего инспектора.

– Только из уважения к Джен, мистер Ллойд, я не говорю, куда вам пойти… с подобными вопросами. Мне не нужны бредовые идеи Яна! Я привык обходиться собственными мозгами. И мои изобретения ничуть не хуже сомнительных разработок Зборовского! Джен ассистирует мне и подтвердит – все мои труды оригинальны, я ни у кого не ворую. Да и научные направления у нас с Яном разнятся. Я работаю над усилением возможностей человеческого мозга, будь то мозг мага или обычного человека. Ян ищет сферы применения того, что и так в наличии. Дилетант…

Джен коснулась туфелькой ноги брата – оговоренный знак. Уильям Присли не лгал.

– Как долго вы пробыли на конференции? – не сдавался Джон. – Кого помните из гостей?

– Молодой человек, список гостей наверняка где-нибудь у Зборовского, обратитесь к нему, – отмахнулся Присли. – Я выслушал основную часть, пообщался с коллегами и отбыл: других дел хватало.

– Когда вы уходили из зала, шприц был на месте?

– Шприц лежал под стеклом на кафедре, – пожал широкими плечами профессор, беря стакан виски со столика. – Но в зале оставалось пару человек, когда я уходил. Вы знаете, что такое научное сообщество, мистер Ллойд? Впрочем, откуда… Так вот, на конференциях главное – демонстрация не идеи, но собственного величия. Пустить пыль в глаза, завуалированно оскорбить коллег в искусном диалоге…

– То есть, шприц остался без присмотра? – нахмурился Джон.

– Вполне в духе Зборовского, – лениво подтвердил профессор Присли, отхлёбывая виски. – Рассеянный болван.

– Вы ненавидите всех успешных людей, профессор? – усмехнулся старший инспектор, откидываясь на спинку дивана.

Джен услышала тихий выдох: брат держался безукоризненно, но, как она ощущала, устал неимоверно. Тяжёлый день сказывался, а они до сих пор не слишком продвинулись. Единственную подсказку дал доктор Вольф, но ни орудия убийства, ни подозреваемых… даже мотива – они не нашли.

– Ян Зборовский – выскочка и переселенец, – не замедлил с ответом профессор. – И, разумеется, сильный менталист. Если бы не магия, мыл бы пробирки в лаборатории! Но парень родился с врождённой мутацией мозга и вовсю этим пользуется!