Ненадолго встречаемся взглядами. Его глаза по-прежнему оттенка тусклого льда. Точеные скулы придают лицу арктической холодности и жестокости. Татуировки по всей шее раздражают пучки нервов.

Надо собраться и снова попросить бандита с довольно интересной линией губ оставить меня в покое.

Не успеваю и рта раскрыть, в ресторан входят трое. Все внимание обращено к ним.

Два высоких – брюнеты, другой чуть поменьше – рыжий, что в глазах зарябило. Они неместные и вызывают настороженность у всех присутствующих.

Ян напрягся всем телом.

Когда рыжий, а он в той троице, по-видимому, главный, направляется в нашу сторону, Борзов поднимается со стула и убирает руки в карманы светлых джинсов.

Двое других Борзовых оказываются рядом со скоростью пули.

– Разговор есть, – рыжий сплевывает мне под ноги.

Мерзко. Я чувствую запах дешевых сигарет и кислоты. Сжимаю тканевую салфетку в руках и пригвождаю взгляд к тарелкам на столе. Ничего они не золотые…

– Ты сейчас на моей территории, и у нас так не принято, Московский, – вместо Яна отвечает один из братьев.

Глава 8. Лика

– Ты сейчас на моей территории, и у нас так не принято, Московский, – вместо Яна отвечает один из братьев.

Ресторан все покидают. Я бы тоже сбежала, если бы не была зажата между плотными энергиями Борзовых и чужаков. Сдавливают меня до потери сознания.

– Пока ваша территория. Но время идет, Борзый, власть меняется… – рыжий посвистывает.

Когда взгляд чужака перемещается на меня, стремительно покрываюсь липкой пленкой от сальных мыслей рыжего.

Ян встает между нами, и я испытываю что-то вроде благодарности. Пока забываю, что все случилось по вине Борзова.

Мои дела хуже некуда.

– Выйдем? – звучит приказным тоном в сторону пришлых.

Рыжий молчит. Через пару ударов сердца театрально зевает и, наконец, с ленью и пренебрежением в голосе соглашается.

Никто еще так не общался с кем-то из Борзовых. Московский наглый и самоуверенный. К чему все идет?

Остаюсь сидеть на своем месте, пока трое Борзовых выходят из здания. Могу лишь наблюдать за всем из окна. И если бы меня попросили пойти с ними, не нашла бы в себе силы оторваться от стула. Страх приковал и лишил возможности двигаться.

Тишина, разговор плохо не слышен. Сначала говорит что-то рыжий, потом Ян. Пугаюсь, стоило Борзову получить удар от новичка.

Все шестеро дерутся. Глухие удары, маты.

Один из московских достает нож…

Надо прятаться, а лучше бежать! Взгляд застывает на потасовке за стеклом, а сердце от животного страха выдает удары нескончаемой дробью.

Ян не успевает увернуться. На лице парня кровь. Он скалится, и вместо белых зубов кровавые подтеки. Смотрится жутко.

Мороз по коже, отчего не получается действовать быстро и логично. Вместо того, чтобы спрятаться где-то, я отхожу к колонне с салфеткой в руках и продолжаю пялиться в окно.

Удар. Смех. Злой, коварный, разрезающий на части.

Выстрел… За ним еще один и еще. Всего три. И… Холодная пустота. Я слышу свое дыхание с хрипами и чувствую пульсирующие виски.

– Эй, пучеглазая!

Отворачиваюсь сильней к стене. Забиться бы, слиться с пространством, стать невидимой.

Чужая рука касается моего плеча. Сжимает. Надо бы сбросить, но получается вяло, устало.

– Да это я!

Через резь под веками открываю глаза. Надо мной склонился Рафаэль. Не думала, что когда-нибудь скажу, но я рада, что это чертов Борзов!

– Вставай, трусиха. Подумаешь, немного поиграли в ножички и пистолетики.

Он смеется. Именно так, как я и слышала. Сейчас не разрывает на части, но я вовремя вспоминаю, что Борзовы – бандиты. Сломанные пальцы, искалеченные жизни… Из-за них я могла сейчас погибнуть.

И мои родители тоже стали частью игр большой семьи Борзовых.

– Прокатимся.

Довольно грубо Раф выводит меня из ресторана прямо к тому месту, где была драка. На асфальте кровь. Ее довольно много.

Борзов сплевывает и поворачивается к нам. Дьявол во плоти. Только глаза серые, как утренний туман, въедаются ядовитыми парами в сознание.

О том, чтобы попросить отвезти меня домой, не может быть и речи. Я читаю это по лицу Яна.

– В машину, – и меня заталкивают в большой черный джип.

Двери захлопываются, мне становится нечем дышать. Пахнет мужским потом, сигаретами и свежей кровью.

Меня запихнули на заднее сиденье, в то время как Ян Борзов отклонился на подголовник переднего сиденья и прикрыл глаза.

Сердце мечется то вверх, то вниз, ища свое привычное место за ребрами. Чувствую постоянный холод: для одного платья вечер слишком прохладный.

Рафаэль за рулем, справа от меня – Камиль. Все трое дружно закуривают. Одновременный щелчок зажигалки, и масса дыма устремляется в низкий потолок. Закашливаю, но никого это не волнует.

– Куда мы…

«Едем?» – хотелось спросить. Дедушка наверняка переживает. Я вышла в одной пижаме и пропала на целый час.

– Помолчи, а! – тихо и низко затыкает меня Камиль.

– Дедушка… Дома.

– Тебе сказали помолчать! – Раф раздражен.

Скольжу взглядом к Яну, в надежде на какое-то его слово. Он же старший здесь, но не следовало искать в этом бандите что-то хорошее.

Забиваюсь в угол машины, почти сворачиваюсь в калач, поджимаю под себя ноги. Не хватало в слезы удариться. Эти трое посмеются, а мне невыносимо хочется быть сильной.

Едем по ощущениям минут двадцать. В город не заезжаем, но используем окружную дорогу. Понимаю, что мы находимся в северной части по заброшенным складам. Раньше это было частью завода, после взрыва место использовали для хранения краденых машин, которых развозили по стране. Никто из разумных местных и близко не подходил к этой территории.

– Что им надо? – решаюсь на еще один вопрос, пока Камиль сворачивает на неасфальтированную дорогу, где одни ямы.

Идеальное место для убийства свидетелей.

Два поворота, будто запутать хотят, старые гаражи, два барака и… Я вижу завод. Черный, как душа Борзова. У полуразрушенного фундамента еще виднеется грязно-серый кирпич. Четыре трубы покрыты сажей.

– Завод, – отвечает Ян.

От страшного зрелища не могу отвести взгляда.

– Он же нерабочий. Там был взрыв, пожар…

Образ мамы приходит, какой я запомнила ее в последний день.

– Это земля, Лика. Да и завод можно восстановить, нужно только знать как, – все трое переглядываются и замолкают.

Рафаэль выходит первым. За ним Камиль. Последним – Ян. Он обходит машину и открывает дверь с моей стороны.

– Выходи.

Качаю головой. Он цветы мне присылал, платье, в котором и сижу, а теперь… Убьет?

– Не заставляй меня применять силу.

Глава 9. Лика

– Не заставляй меня применять силу.

Первое мгновение ежусь. Верю, что Борзов говорит это не чтобы припугнуть.

До меня потихоньку начинает доходить: я на отшибе города, с парнями, преступления которых отмажет вся местная власть. Они живут только своими принципами и верой, где добра нет, а зло родное и привычное.

– Никто тебя убивать не собирается, Лика, – говорит Ян и хватает меня за руку.

Рефлекторно вырываю, но Борзов схватил цепко. Он вытягивает меня из танка, и ногами приземляюсь на гравийную крупную крошку. Из-за каблуков пошатываюсь.

Рафаэль уверенно ведет всех вперед. Это мрачное место ему явно знакомо. Камиль, не глядя на дорогу, читает что-то в телефоне и, посмеиваясь, бешеным темпом вбивает ответ.

Ян идет прямо передо мной. Он будто вообще не испытывает никаких эмоций.

Эти трое дрались недавно! Там была кровь, выстрелы, нож, людское месиво… Как можно оставаться такими спокойными, в чем-то расчетливыми и холодными?

Раф выбирает место, где лежат бетонные перекрытия, и выкладывает на них антисептики, бинты, вату.

Шурша гравием, оборачиваюсь. Отсюда открывается широкий вид на завод и прилегающую заброшенную территорию. Все как на ладони.

К горлу подступает тошнота из-за запаха гари. Пожар был давно, но я продолжаю ощущать пленку на стенках гортани.

И почему мы здесь? Странный выбор места, как и странен сам вечер и вообще встречи с Борзовым.

– Они еще вернутся? – спрашиваю братьев про неких московских. Город гудит слухами.

– Конечно. Такие земли не могут стоять без дела…

Камиль сбрасывает кожанку. На его боку кровавый след, и кровь продолжает сочиться, расползаясь. По лицу парня и не скажешь, что он сильно ранен. В больницу бы, но о таком бандитам не заикаются.

Пячусь от открывшейся картинки и попадаю в лапы самому хищному из Борзовых.

Ян кладет руки мне на плечи. Спиной чувствую его грудную клетку, каждое глубокое дыхание и стук жестокого сердца.

Бандит – робот, если при виде всего, оно не сбилось со своего темпа.

– Поможешь? – шепчет и сжимает мои плечи.

Камиль усмехается.

Помочь с чем?…

– Я сам не достану.

Парень отходит и снимает с себя верхнюю одежду. Сильно зажмуриваюсь. Его тело все – все! – исписано татуировками. Живого места нет. Конечно, он не будет бояться боли. Такое количество ударов острой иглы вытерпеть!

Слева у ребер несколько ран: мелкие-мелкие царапины. Уверена, Ян их даже не чувствует.

Робкими маленькими шагами дохожу до Камиля и беру из его рук антисептик и вату. Права отказать в помощи нет, и это читаю во взгляде всех трех Борзовых.

Ян облокотился о бетон и смотрит на то, как я несколько капель проливаю на гравий. Ругаюсь. Меня трясет, и уже не от холода. Когда дотрагиваюсь до кожи парня, слышу шипение.

Его лицо близко, чувствую, как он оценивающе смотрит на меня. Тяжело, иссушающее. За километр можно испытывать на себе свинцовость этого взгляда.

– Ты вкусно пахнешь, – говорит неожиданно. Я же просто чувствую запах антисептика, грязной дороги и все еще гари.

Поблагодарить за комплимент? Он вывез меня сюда и заставил обрабатывать раны. Для скромного «спасибо» слишком много «но».

– И это не духи, – сильный вдох, и Ян еще приближается. Становится теснее. Пряди его волос щекочут.

– Готово, – наспех закручиваю крышку антисептика. Не знаю, куда вату деть. Выкинуть? Неправильно как-то.

Борзов выхватывает окровавленную вату и выкидывает в траву. Ладони кладет мне на поясницу и притягивает к себе. Стою между его разведенных ног и упираюсь ладонями в грудь. Как отталкиваю.

Эта близость пугает, накрывает черным маревом. Гипнотический взгляд скользит по моим губам и движется к шее. Бьющая бешеным пульсом жилка надрывается.

Ян тянется ко мне. И чувствую… Его туалетную воду и табак. Горькая сладость, собирающая слюну во рту.

– О московских никому не говори. Ты ничего не видела, ничего не знаешь. Лица их забудь, – говорит четко.

Поворачиваюсь лицом к Камилю и Рафаэлю. Умудрилась забыть, что братья рядом. Смотрят до тесного страха в солнечном сплетении.

– Если бы не ты, мне бы не пришлось ничего видеть и знать.

– Ошибаешься. Все так, как должно быть… – произносит цинично.

Ян поднимается, вынуждена отпрянуть.

Ничего не понимаю… Сурово смотрю в спину Борзову, но задать все мучающие меня вопросы не поворачивается язык.

– Отвези ее, – не просит, а приказывает Ян Рафаэлю, – и, Лика, любого парня рядом с тобой удавлю. Помни, когда будешь выходить на улицу.

Борзов смотрит долго из-под нахмуренных бровей и упавшей на лоб челки. В полумраке выглядит сущим дьяволом. Черты лица не помогает сгладить даже фонарь в ста метрах от нас.

Это своего рода наставление?

Пропускаю два вдоха и, дождавшись, пока Ян отойдет от меня на безопасное настроение, бросаю вслед:

– Не смей со мной так разговаривать… – громко, уверенно, безумно.