– Тереза Уоллингтон. Живет с женихом. Они планируют отпраздновать помолвку в ресторане «Аль Дуомо» вечером вторника – непременно в будни, потому что у жениха какой-то дикий график. Приглашают родственников и друзей со всей страны, улавливаешь?

Грейс молчал. Хотя на этом участке и действовало ограничение скорости, спокойнее ему не стало. Пока Брэнсон болтал и переключал радиостанции, машину вынесло навстречу приближающемуся автобусу. Грейс уже вознамерился выхватить руль, но тут Брэнсон опомнился и благополучно вернулся на свою полосу.

– Но невеста так и не появилась, – сказал Брэнсон. – Ни звонка, ни сообщения – ничего.

– Думаешь, ее прикончил жених?

– Я вызвал его сегодня на допрос. Посадим парня в гнездышко и понаблюдаем.

Гнездышком в Управлении полиции Суссекса именовалась комната для допросов, просматриваемая из соседней с помощью камеры и предназначенная для бесед с растерянными, захваченными врасплох свидетелями. Все разговоры фиксировались на пленку, записи внимательно изучались – офицеры анализировали язык тела, определяли степень доверия к сказанному. Именно в гнездышке Грейс предпочитал колоть тех, кто позднее превращался из свидетелей в подозреваемых, – чаще всего такими кадрами оказывались мужья или любовники жертв.

Расслабившись в мягких креслах гнездышка, люди невольно проговаривались, что редко случалось на неудобных ветхих стульях в мрачных помещениях для допросов брайтонского полицейского участка. Видеозаписи незамедлительно передавали специалистам для составления психологического портрета. По аналогичной причине супругов, партнеров и любовников погибших торопились поймать в объектив камеры, а после оценить их мимику, жесты.

– А как же практикантка с юрфака? Я думал, ты на нее запал, – подколол Грейс.

– Ее лучшая подруга шепнула, что дамочка проделывала такое и раньше – исчезала на пару дней без всяких объяснений. Правда, никогда не прогуливала работу.

– Намекаешь, что она безответственная?

– Похоже на то, – кивнул Брэнсон, продолжая возиться с приемником.

Интересно, он вообще видит, что зажегся красный, а они на всех парах мчат к раскорячившемуся впереди мусоровозу?

На сей раз Грейс не вытерпел:

– ГЛЕНН!

Брэнсон ударил по тормозам, сзади пронзительно взвизгнули шины. Обернувшись, Грейс увидел красный автомобильчик, застывший буквально в паре дюймов от их бампера.

– Не просветишь, чему вас учат на этих водительских курсах? – бушевал Грейс. – Там все пособия написаны шрифтом Брайля?

– Отвали, – отмахнулся Гленн. – Ты просто нытик. Тебя вообще нельзя сажать вперед.

Грейс решил, что на заднем сиденье действительно безопаснее.

Мотор заглох, и Брэнсон повернул ключ зажигания.

– Помнишь начало «Ограбления по-итальянски», когда «ламборгини» въезжает в туннель и – бабах!

– Ты про ремейк?

– Нет, балда, твой ремейк – полная хрень. Я про оригинальный, с Майклом Кейном.

– Я помню зависший над пропастью автобус в финале. Очень похоже на твое вождение.

– Зато ты водишь, как старая бабка.

Грейс вытащил из портфеля пресловутый журнал:

– Притормози на секунду. Нужен твой совет.

Вспыхнул зеленый; Брэнсон миновал перекресток и, подрулив к автобусной остановке, заглушил двигатель. Грейс открыл журнал на развороте, где модели демонстрировали разные образы.

Гленн озадаченно глянул на спутника:

– Решил податься в геи?

– У меня свидание.

– С которым из них?

– Очень смешно. Сегодня у меня свидание, все серьезно. А ты в суссекском управлении главный спец по моде. Короче, нужен совет.

Брэнсон с минуту разглядывал фото:

– Сколько раз тебе повторять, приведи в порядок волосы.

– Тебе легко говорить с твоей-то лысиной.

– Я брею голову, приятель, потому что это круто.

– Я свою брить не собираюсь.

– Тебе же советовали отличного стилиста. Иэн Хаббин в «Пике». Вообще ничего сложного. Чуть осветлить, подровнять виски, на макушке, наоборот, отрастить подлиннее и уложить все гелем.

– К восьми вечера я точно не успею ничего отрастить, зато успею прибарахлиться.

Брэнсон вдруг одарил его по-настоящему теплой улыбкой:

– Приятель, так ты не прикалываешься, у тебя реально свидание! Рад за тебя. – Он похлопал Роя по плечу. – Потихоньку возвращаешься к нормальной жизни? Давно пора. Колись, кто она? Я ее знаю?

– Не исключено, – ответил Грейс, тронутый реакцией друга.

– Завязывай темнить. Ну кто? Эмма-Джейн? Она шикарная!

– Не угадал. Да и потом, слишком молодая.

– Кто тогда? Белла?

– Просто посоветуй, что мне надеть.

– Только не старье, которое на тебе сейчас.

– А если серьезно?

– Куда ты ее поведешь?

– В итальянский ресторан. «Латино» в Лейнсе.

– Любимый ресторан моей старушки! – просиял Брэнсон. – Ари обожает их морской коктейль на гриле. Смотри не оставь там ползарплаты.

– А куда прикажешь ее вести? – пожал плечами Грейс. – В «Макдоналдс»?

– Обязательно посмотри, как она ест, – наставительно произнес Брэнсон, пропустив вопрос мимо ушей.

– Зачем?

– По тому, как женщина ест, можно понять, какая она в постели.

– Обязательно посмотрю.

Гленн умолк и принялся листать журнал.

– В твоем возрасте я бы не слишком молодился, – чуть погодя сообщил он.

– Спасибо.

Брэнсон ткнул пальцем в манекенщика, одетого в неброский бежевый пиджак, белую футболку, джинсы и коричневые мокасины.

– Твой вариант. Как на тебя сшито. Смотайся в «Луиджи» на Бонд-стрит, они что-нибудь подберут.

– Может, смотаемся вместе после вскрытия? Заодно поможешь.

– Только если возьмешь меня на свидание.

Сзади пронзительно засигналили. Разом обернувшись, Грейс с Брэнсоном увидели надвигающийся на них автобус.

Брэнсон переключил передачу и тронулся с места. Спустившись с пригорка, они влились в односторонний поток машин, миновали гигантский супермаркет «Сейнсбери» по правую сторону и удачно расположенное бюро ритуальных услуг. Потом резко повернули налево и въехали в кованые, приваренные к кирпичным опорам ворота с маленькой, зловещей табличкой «Городской морг Брайтон-энд-Хова».

Грейс не сомневался – в мире есть места и похуже, и с этой точки зрения он жил вполне себе благополучно, однако морг производил на него гнетущее впечатление. В память врезалась услышанная где-то фраза «будничность зла», а морг сам по себе был будничным – непримечательное, унылое здание. Длинное, высотой в один этаж, облицованное декоративной штукатуркой «под камень», и с пандусом под козырьком для машин «скорой помощи».

Морг был перевалочным пунктом перед путешествием в один конец для тех, кто умер внезапно, жестоко или необъяснимо – или от стремительного течения болезни, того же вирусного менингита. Тогда вскрытие проводилось в сугубо медицинских целях, чтобы впоследствии помочь живым. Обычно, въезжая в ворота, Грейс непроизвольно вздрагивал, однако сегодня все было иначе.

Сегодня его обуревало радостное предвкушение, и причина тому – не расчлененные останки, а женщина, работающая в этих стенах. Та, с которой у него было назначено свидание.

Но Гленну Брэнсону знать об этом совершенно необязательно.

17

Аккуратно, чтобы не поцарапать «феррари» Рона Спэкса, Том задним ходом выехал с парковки «Грэвитрейн дистрибьютинг» и, включив гарнитуру, с тревогой набрал Келли.

Образ убитой девушки упорно маячил перед глазами, вгонял в дрожь. Нет, это определенно был фильм – сколько их прошло мимо него! – сцена из очередного триллера. Либо трейлер с кучей спецэффектов. Других вариантов просто нет!

Фильм. Однозначно.

Впрочем, Том понимал, что заговаривает себе зубы. Исчезнувшие данные с ноута, угрозы по электронке. Он содрогнулся, охваченный мрачным предчувствием. Что за чертовщину он посмотрел вечером вторника?

– Привет, – раздался в трубке относительно бодрый голос Келли.

– Любимая, извини. Общался с очень трудным клиентом.

– Не извиняйся. Скорее всего, я просто напридумывала. Хотя, честно говоря, было жутковато.

Пока «ауди» катила мимо вереницы фабрик и складов, очередной самолет пошел на посадку, и Том повысил голос, чтобы перекрыть шум:

– Расскажи подробно, что случилось!

– Позвонил мужчина. Спросил: «Это дом Брайсов? Вы – миссис Келли Брайс?» Я ответила «да», и он повесил трубку.

– Наверняка какой-нибудь мошенник, – успокоил жену Том. – Только вчера читал в газете, что у них такие вещи поставлены на поток. Они звонят якобы из банка с целью проверки данных, потом выкачивают из людей кучу информации про их жилье, пароли, банковские счета и кредитные карточки. А у твоего «абонента», по всей видимости, случилась накладка.

– Наверное.

Келли явно не убедила версия с мошенниками; впрочем, как и самого Тома.

– У него был странный акцент, – добавила она.

– Какой?

– Европейский, не английский точно.

– Больше он ничего не сказал?

– Нет.

– Ты не ждешь никакую доставку?

– Не совсем, – поколебавшись, ответила Келли.

Проклятье. Сто процентов что-то купила.

– Милая, как понять «не совсем»?

– Торги еще не закончились.

Том не хотел даже знать, на какую ерунду она снова нацелилась.

– Слушай, я постараюсь освободиться сегодня пораньше. Только смотаюсь в город за ноутбуком, его пока ремонтируют.

– По-прежнему барахлит?

– Ага, завелся какой-то вредный вирус. Как погода?

– Проясняется.

– Может, если мне удастся вырваться, устроим семейное барбекю?

– Да, – со странной, уклончивой интонацией ответила Келли. – Наверное. Посмотрим.

Том вырулил на главную дорогу и на подъезде к кольцевой развязке завертел головой в поисках указателя на Лондон.

Пока «ауди» медленно тащилась по узкой автостраде М4, чей солидный кусок стараниями Джона (оторвать бы ему яйца!) Прескотта^[5] оттяпали под автобусную полосу, Том гадал, кому и зачем понадобилось звонить ему домой, а потом вешать трубку. Скорее всего, заблудившийся курьер решил уточнить адрес. Ну разумеется. Нет никаких причин волноваться.

Однако Том волновался, потому что любил Келли, Макса и Джессику. Любил безумно.

Родители погибли, когда ему было двадцать (авария из-за плохой видимости на трассе М1), а родной брат Зак, на пять лет младше Тома, так и не оправился после трагедии. Он пристрастился к наркотикам и обосновался на Бонди-Бич в Сиднее, где перебивался случайными заработками и катался на серфе. Если не считать Зака и проживавшего в Мельбурне дяди по материнского линии, которого Том не видел с десяти лет и который даже не соизволил приехать на похороны, из близких, по-настоящему родных, у него остались только Келли, Макс и Джессика. Келли, Макс и Джессика были его единственной семьей.

Едва автострада закончилась и началась Кромвель-роуд, мобильный на подставке запиликал.

Том ткнул в «ответить».

– Алло?

– Это Том Брайс? – донесся из динамика мужской голос с сильным восточноевропейским акцентом.

– Да, – настороженно отозвался Том.

Мужчина повесил трубку.

18

Тело убитой, завернутое в полиэтиленовую пленку, точно замороженная вырезка из супермаркета, лежало на стальной тележке в стерильной прозекторской.

Торс, а также обе ноги и отрубленная кисть, найденные в зарослях рапса, были упакованы в отдельные пакеты: кисть – в маленькой, каждая нога – в пакеты побольше. Такая техника позволяла сохранить малейшие волокна, частички кожи и земли, какие обычно обнаруживали под ногтями. Для пущей надежности все останки обернули большим куском полиэтилена.

Доктор Фрейзер Теобальд осторожно снимал верхний слой, стараясь не упустить ни малейшей, самой микроскопической детали. Ни единой пылинки не должно упасть с тела покойной: как знать, вдруг именно она выведет на след убийцы.