Диана Соул: Операция «Ух», или Невеста для Горыныча

Глава 1

“Знаете, что общего у Медузы Горгоны и царя Гвидона?

Тут должна быть шутка про букву Г, но… ответ другой.

Общая у них я, дочь – Змеина Подколодная, первая своего имени и, скорее всего, последняя. Потому что замуж я не выйду! Никогда!

Как бы папенька ни старался, на какие бы ухищрения ни пошел, сколько бы планов скользких ни строил!

А впрочем…”

– ЗМЕИНА!!! – раздался истеричный то ли рев, то ли вопль.

Двери в опочивальню с треском распахнулись, впечатались в стену, так что весь терем пошел ходуном. И в покои влетела моя сестра – Василисушка свет ее краса Солнцеликая, Прекрасная и во всех степенях ладная, кроме ума и характера.

– Опять из-за тебя все сорвалось!!! А ну убери перо! ЧТО ТЫ ОПЯТЬ ТАМ СТРОЧИШЬ????

Она коршуном нависла сверху, так что ее пышные груди буквально придавили меня пудовыми гирями, прости господи. На одну лег, второй накрылся. Мечта всех богатырей округи!

Я беспокоиться не стала, прятать написанное тоже, выжидательно наблюдала, как сестрица пытается по слогам прочесть бересту.

– Ч-то-о-о-о об-ще…

Понимая, что это надолго, пришлось прервать:

– Не старайся. Это историческая летопись.

По лицу Василисы пробежало раздражение.

– Не про меня? – зачем-то уточнила она.

– Вот еще, летопись на тебя тратить, – фыркнула я, но бересту все же скрутила. – Зачем пришла?

Василиса, похоже, уже запамятовала о причинах своего гневного появления. Моя сестрица была насколько красива, настолько же наивна и однозадачна. Тут могла бы быть шутка про первый пентиум, но их еще не изобрели.

Ее прекрасное личико вспыхнуло гневом, и на меня вывалилась тирада:

– Батенька никогда меня замуж не выдаст! Вчера явились королевичи ко двору, все красавцы неписаные. Заморские!!! Один краше другого, а богатство ого-го, – она растопырила руки в стороны. – А достоинства ВО! – расправила руки в косую сажень. – А золота столько, ах… – от количества золота сестрица аж задохнулась. – Три килограмма это много?

Я отошла к окну, отвернулась спиной к сестре, скрестила на груди руки. И пока длилась ее речь, сосредоточенно рассматривала в окно пейзаж Руси-матушки, уходящий вдаль. Просторы неописуемые, взглядом необъятные, дробями сложными поделенные на приданое между многочисленными дочерьми царя Гвидона. Снегом застеленные, вьюгой завеенные.

Не пройдешь, не проедешь без саней.

– И все мне понравились, – продолжала Василиса. – Я бы хоть завтра за любого, так опять ты вмешалась. Сегодня все королевичи в нужниках сидят!

– Королевский зад поднять не могут? – уточнила я, оборачиваясь и на мгновение потеряв контроль, мой язык из обычного превратился в узкий, раздвоенный.

– Змеища!!! – взвизгнула Василиса и принялась бить меня кулаками в спину. – Страшилище, уродина! Ты всегда мне завидовала, вот козни и строишь!

Я резко обернулась уже всем корпусом, трансформация была быстрой, хоть и не полной.

Два ядовитых клыка сверкнули, Василиса испуганно ойкнула и отпрянула.

– Полегче с-с-со с-словами, – прошипела я. – Один укус-с и ты с-с-статуя, такая же красивая, тупая и холодная!

И без того огромные синие глаза сестрицы совсем округлились. Чернющие ресницы захлопали от обиды, а в уголках навернулись слезы.

Василису стало жалко.

Вот искренне, не со зла она, а от глупости.

Я вернула себе человеческое лицо, вздохнула и принялась объяснять этой дурынде.

– Хочу напомнить, что полцарства у нас с тобой на двоих общие, – начала я. – И замуж нас по приказу батюшки положено также отдавать обеих одновременно. Твои принцы по одному не ездят, то брата притащат, то свата, то дядьку, то лучшего друга… Берут тебя, а заодно и меня, но что-то все резко передумывают. Две дочери за полцарства! Это главное условие батюшки!

– Тебя не берут, потому что ты… – она опять хотела сказать что-то про мою внешность, но предусмотрительно промолчала.

– Или тебя не берут, потому что неизвестно, кто из нас старшая дочь, – парировала, а заодно напомнила я.

Василиса задохнулась от возмущения:

– Зато я законная, от царевны Лебедь!

– А я точно родилась раньше на пару дней, – рыкнула я. – Нашему папеньке не нужно было накануне свадьбы комариком на острова Греции летать. Косточки у него, видите ли, от суровой зимушки промерзли. Загулял с Горгоной и бросил!

Василиса напыжилась, покраснела, но промолчала.

Потому что дальше эту историю хоть и знало все царство-государство но официально про нее говорить было не принято.

Мать моя, Медуза Горгона, решила, что в одиночку воспитывать дочь не собирается. Да и повадились к ней на остров всякие богатыри греческие шастать с мечами. Вот от греха подальше и отправила она корзинку с фруктами и новорожденной дочерью папе Гвидону.

Тот же слыхом не слыхивал, что Горгона-то, оказывается, была беременна, и радовался в то время другому событию.

Его законная супруга королева Лебедь разрешалась от бремени.

Дочь Василиса была самым красивым младенцем на свете, ни в сказке сказать, ни пером описать.

Все царство гуляло три дня и три ночи после того, как объявили о рождении столь славного ребенка.

А через пару дней информацию, идущую в народные массы, поправили, мол, оказывается, родилось два младенца: родила царица в ночь вторую – не то сына, не то дочь, не утенка, не лягушку, а противную змеюшку!

Правда же была чуточку иной.

Когда на Гвидону принесли меня в корзинке, тот сразу все понял. У меня были глаза папочки и змеиный язык мамочки.

Королева Лебедь долго билась в истерике, что такому чудовищу, как я, нечего делать во дворце, рядом с ее прелестной Василисой Прекрасной. Вдобавок еще обнаружилось, что Василиса умеет обращаться в премилого лягушонка, которого я то и дело пыталась сожрать в своей змеиной ипостаси.

Но Гвидон был непреклонен: то ли чуял сразу, что одна наследница хорошо, а две лучше, а может, чувства отцовские взыграли.

В общем, меня оставили.

И более того, официально объявили близняшкой Василисы.

Вопрос со старшинством только был до сих пор открыт.

– Я все равно выйду замуж! – насупилась Василиса. – Хочешь ты того или нет.

– Да пожалуйста. Кто ж против? – изумилась я и прищелкнула пальцами. – Ах, да. Я и против. Потому что полцарства наши общие, и я не позволю их разбазаривать на непонятных женихов. А тем более заморских! Полцарства не резиновые, лишних у нас не валяется!

Василиса пыхтела, злилась, мяла подол платья. Было видно, как мозги ее шуршат и соображают, пытаясь найти выход из ситуации.

– И как, по-твоему, тогда нам замуж выходить? Если ты за эти полцарства удавиться готова? – наконец спросила она. – Может, у тебя есть кто на примете, чтобы достойный был, и чтобы брат у него нашелся, чтобы нас двоих да в одни руки?

Я гневно сощурилась.

Если бы в наше время уже были в моде сильные и независимые барышни, я бы так Василисе и сказала. Мол, извиняй, но я как-нибудь без замужа, и тебе не советую.

А то знаешь, все эти лобызания в ночи, слюнообмен, фу – гадость. И вообще, я наполовину рептилия. Вдруг у меня процесс размножения как-то иначе устроен? А роды? Что если придется икру или яйца откладывать?

Я же хотела подойти к делу ответственно. Вначале изучить теоретическую часть, а потом уже переходить к практической. Разумеется, с самым наидостойнейшим кандидатом.

Василису же ничего из этого не пугало, она хоть сейчас была готова приступать, поэтому объяснять пришлось по-простому.

– Жених местный должен быть и со своим полцарством, то бишь жилплощадью. И не в ипотеку! Чтобы не он к нам со своими родственниками, а мы к нему. На расширение государства надо работать! Муж должен быть хозяйственным, надежным и богатым. И три килограмма – это мало!

– А четыре? – тупо уточнила Василиса. – Иван-царевич говорил, что у него четыре. Или двадцать четыре?..

– Если в сантиметрах – можешь подумать, – хихикнула я.

– Двадцать четыре сантиметра золота это нормально? – тотчас воодушевилась Вася и повернулась к дверям. – Пойду уточню, что он имел в виду вчера поздно вечером в беседке, когда про это говорил.

– Стоять! – тотчас опомнилась я. – В какой это беседке он тебе вечерком про свои золотые двадцать четыре сантиметра рассказывал?

Васенька зарумянилась.

– В северной, розами обсаженной. Там, правда, сейчас одни сосульки… Ты же не расскажешь батюшке?

Не скажу. Сама разберусь.

Заодно узнаю, как это Иван-царевич всеобщего проклятия на притягательность нужника избежал…

– У нас все равно ничего дальше лобызаний в руки не было! – Вася надулась и обвинила: – Из-за тебя, между прочим!

А, то есть не избежал. И то хорошо!

Но воспитательная беседа с царевичем точно требуется.

Шум со стороны внутреннего двора переключил мое внимание.

Пришлось вновь выглянуть в окно, чтобы с ужасом узреть целую делегацию, въезжающую через главные ворота.

На вороных конях, ржущих аки, собственно говоря, кони, топающих как сороконожки-переростки, во двор въезжала словно рота гвардейцев в золотых доспехах. Закатное солнце освещало чешуйчатый узор на латах, шлемах и даже перчатках.

– Раз… два… три… – принялась считать, выглядывая из-за моей спины, Василиса. – Четыре… шесть… десять. Ой, сбилась!

– Тридцать три их, – мрачно заявила я, узрев во главе этого балагана Черномора.

Дядькой он нам не был, а вот правителем соседнего царства вполне. Минус был только один – царство было под водой.

Василиса радостно взвизгнула.

– Змеюка, – похлопала она меня по плечу. – Кажется, твои пожелания сбылись. Тридцать три брата, все равны как на подбор, красавцы, ух! И с золотишком, ты представляешь, сколько Черномору регулярно с тонущих кораблей перепадает? И наши полцарства ему не сдались, у него свое! ОГРОМЕННОЕ!

Я даже не глядя ощутила, как глазки Василисы мечтательно закатились в предвкушении жемчуга морского да каменьев редких.

– Только царство это надо на тридцать три поделить, каждому сыночку по клочочку, – напомнила я. – И на берег выходить можно только один раз в год. Все остальное время там чахнуть!

– Ерунда, – отмахнулась Василиса, подбирая юбки. – Побегу встречать! Папенька, наверное, уже приготовил пир горой для таких гостей! Надо успеть привести себя в порядок!

Я даже не успела ничего ответить как легкомысленной бабочкой сестрица упорхнула и даже двери за собой не прикрыла.

Тридцать три богатыря во главе с Черномором тем временем сползали со своих коней, выстраивались в шеренгу, чтобы пройти в царский терем.

– Беда… Чтоб вас ежки пожрали, – задумчиво выдохнула я. Что-то подсказывало, трюк с нужником второй раз не пройдет. Батенька после вчерашнего конфуза всю еду проверит, прежде чем ею гостей потчевать. Да и праздник скоро… он непременно захочет сэкономить государев бюджет и справить сразу и Новый год, и две свадьбы…

В общем, плохой для меня знак. Очень плохой!

Придется самой спускаться к банкету. Пугать женихов прямым контактом, так сказать.

В отличие от Василисы, я прихорашиваться не собиралась. Подошла к зеркалу, оглядела себя с ног до головы.

Тощенькая, будто не кормили.

Бледненькая, словно на солнце не выхожу.

Нос длинный, а вот губы алые, словно только что крови напилась.

Еще были мышиного цвета волосы… кто-то назвал бы их серебряными, но я не питала иллюзий. Мои три волосины не чета царской косе Василисы, у той коса была с руку толщиной, а мои патлы непослушно таращились во все стороны, а иногда и двигались сами по себе хаотично, словно вот-вот готовились ожить и превратиться в змей.

Таких конфузов благо не случалось, но кто знает… кто знает.