Это я обнаружила, проснувшись в кольце мужских рук. Брюнет сладко сопел мне в затылок, прижимаясь всем собой. Ну и напарничек… Ни стыда, ни совести, ни собственного одеяла!

Брюнет нагло отжал половину моего. Причем натянув то до подмышек и собрав в районе талии гармошкой. Так что с другого края торчала голая некромантская пятка.

Глядя на нее, я почтила свою загубленную репутацию минутой возмущенного фырчания, прикидывая, как бы побыстрее выпутаться из этой неловкой ситуации, а заодно и из загребущих рук напарника и одеяла. Последнее, к слову, с моей стороны умудрилось обвить одну девицу не хуже щупалец. И я, кажется, догадалась, что за спрут и черные ленты душили меня в кошмаре.

Да, я пыталась быть сильной, гордой, независимой, запихивая свои тревоги и сомнения куда подальше. И у меня это даже получилось. Утрамбовала их в самый дальний угол своего подсознания. Но главная пакость самых потаенных страхов в том, что они непременно выползают на поверхность, как их ни прячь. Выжидают тот момент, когда разум оказывается слаб и уязвим, и нападают. Разом. Так, чтобы не было шансов отбиться. В одиночку – уж точно…

Осознав это, я еще раз взглянула на Вирсента. Я все еще злилась на него, но как-то уже без огонька и задора, что ли.

Выдохнула, а потом осторожно попыталась выбраться. Но напарничек хоть и спал крепко, но не дремал! И был тем еще собственником.

Едва я зашевелилась, как мужская пятерня сграбастала меня и прижала к некромантскому торсу сильнее. Так что и не пикнешь. Похоже, улизнуть тихо не удастся. А такой был хороший план – поменяться постелями. А что? Вирс бы проснулся в одиночестве на моем месте, я – на его. После бы с невинным видом пожала плечами и сказала, что Вирс сам перепутал кровати или его сюда подкинули.

В общем, соблюла бы видимость приличий. Только вот напарничек мне достался дюже неприличный. И никак не желал блюсти мою честь, даже находясь в бессознательном состоянии. Поэтому пришлось привести его в чувство тычком локтя.

Тот угодил некроманту прямо под дых, и Вирс охнул, чуть ослабил объятия, и я смогла, вывернувшись ужом, посмотреть в наглые заспанные глаза темного. Тот внимательно меня изучал, словно это не он пришел ночью ко мне, а я хитро и коварно очутилась в его кровати.

– Доброе утро… – протянул брюнет, пытаясь побороть зевоту. Та выиграла у него с разгромным счетом.

– Оно настолько доброе, что у меня есть сомнения, хочу ли я жить, или все же стоит сгореть… – поморщившись, ответила я.

– На костре? – тут же тоном матерого инквизитора, на счету которого сотня сожженных ведьм (целиком) и их репутаций – еще больше.

– Пока от стыда, – разочаровала я кровожадного напарника, что умирать целиком не собираюсь. Но, вспомнив, что сейчас еще тружусь на благо Тайной канцелярии, добавила: – Но могу и на работе.

– У нас за выгорание даже фениксам премий не выписывают. Так что не советую это практиковать. – Так, словно долбануться или нет на задании – это были исключительно мои выбор и прихоть.

Осознав услышанное, в первый миг захотела возмутиться. Во второй – удивиться, потому как фениксы были существами легендарными и встречавшимися чаще всего не на просторах империи, а на страницах полного перечня вымерших и подлежащих защите магических существ континента. Ну а в третий миг захотелось разразиться смехом! Потому как я глянула на ухмылявшегося от уха до уха напарничка и разгадала-таки его коварный замысел. Этому хитрецу понадобилась всего минута, чтобы отвлечь меня от по-настоящему серьезного дела. Я бы даже сказала, архиважного. А именно – получить ответ на вопрос: какого демона один некромант забыл в моей постели?!

Этот-то вопрос я и задала.

– Тебе приснился кошмар, – невозмутимо пояснил Вирс. – Когда я пришел, ты металась по постели, и у меня был выбор – оглушить напарницу заклинанием или попытаться успокоить.

– Спасибо за то, что успокоил, но после этого ты мог бы и уйти.

– Да, но я решил: если на тебя снова нападут, бежать придется из моей комнаты дальше. Да и кровать тут мягче…

«Не признается, что просто устал и задрых», – поняла я.

Вирс же, не подозревая о моих мыслях, продолжил:

– К тому же я, как честный человек, сначала отвел девушку к алтарю…

– Просто в церковь! – парировала я. – И не на венчание. Мы с тобой за подозреваемыми там следили!

– Какая церемония, такая и брачная ночь, – тут же нашелся Вирс. И, приподнявшись на руке, так что его локоть уперся в подушку, а подбородок – в кулак, напарничек внимательно посмотрел на меня и предупредил: – Ирен, если ты ждешь раскаяния от некроманта, мне придется тебя разочаровать. Мы, темные, никогда не извиняемся и очень редко сожалеем о сделанном, потому что поступаем чаще всего, руководствуясь желаниями, а не приказами или нормами морали.

– Вирсент, если ты надеешься, – начала в тон брюнету, – что я, как приличная светлая чародейка, приму твои слова как данность, то ты глубоко ошибаешься. Мне плевать на ваши темные правила.

– Звучит не очень по-светлому, – заметил брюнет.

– Зато по-честному, – глядя в глаза некроманта, отчеканила я. Ни один мускул на лице некроманта дрогнул.

Сердце предательски кольнуло. Хорош, стервец. Отлично играет. Выполняет свою работу на все сто!

Вот только едва стоило подумать о последней, как я вспомнила: отведенный мне срок больничного миновал. И если я после всех этих шпионских интриг хочу остаться в Главной имперской мастерской, то мне следует сегодня туда явиться. И желательно не сильно опоздав.

При последней мысли подорвалась, чтобы узнать, который час, и оценить, как сильно я опаздываю. При этом совершенно забыла, что на мне одна лишь нижняя рубашка и панталоны.

Демоны. Кажется, вляпываться в дежавю – это моя суперсила! Вчера – ночная рубашка, сегодня…

Вскочила с постели, заметалась по комнате и наконец нашла часы. Те показывали: без паники! Еще есть куча времени до начала спешки. Удивительно, но я умудрилась проснуться без побудного артефакта. А главное – чувствовала себя при этом отдохнувшей. И это несмотря на события минувшей ночи. И прошлого дня. И позапрошлого… И… вообще всего того времени, как в моей жизни появились шпионаж, интриги и один тайный агент.

Так что с облегчением выдохнула и… только тут поняла, как тихо в комнате. А все потому, что напарничек был занят. Наблюдал за наведенной мной суетой. И собственно ее организатором. Пристально так, оценивающе наблюдал.

Лишь тогда я спохватилась, как выгляжу, и, схватив лежавший на кресле рядом с кроватью халат, натянула тот. Он был махровым, длинным… В таком запутаться легче, чем в противоречивых чувствах, что сейчас меня раздирали. Но я справилась. И с рукавами, и с эмоциями. А после потребовала у одного ушлого некроманта:

– Выйди из моей спальни.

– Вообще-то, это моя комната, как и весь дом, – напомнил Вирс, но все же медленно поднялся.

Я сглотнула, потому как этот тип и не подумал прийти ко мне в целомудренной пижаме. Лишь короткие, до колен, ночные бриджи. Лишь запредельная вальяжная наглость в каждом движении. Лишь мое смущение.

Этот невозможный гад прекрасно знал, что делает, как это на меня действует, и продолжал!

Только вот если с постели Вирс поднялся как победитель, то шагом оного ему до двери дойти не удалось.

В коридоре послышался шум. Это были не шаги, а скорее шарканье, но целеустремленное. И оно приближалось.

С учетом того, что в доме были только я, Вирс и дедушка, то труда не составило догадаться, кто сюда идет.

– Бздых! – вместо тысячи слов выдохнула я.

Вот бывают дни, когда моя речь звучит просто блестяще. Но сегодня уже случилось столько шероховатостей, что матовое покрытие ей было просто необходимо.

Если дедуля узрит нас с некромантом в таком виде… Потерять репутацию в глазах общества было бы неприятно. А увидеть, что дедушка из-за меня огорчился или разочаровался, – это катастрофа!

Потому-то я лихорадочно начала соображать: куда-то надо запихнуть напарника. Желательно не по частям. Шкаф или под кровать – вот в чем вопрос.

– Прячься! – шикнула я, решив: напарник в этом деле опытный, пусть сам выбирает.

Вирс понял без лишних слов и выдохнул обреченно:

– Мы даже не любовники.

– И не супруги! – выпалила я, паникуя. – Мы гораздо хуже. Напарники! И вообще, если не устраивает мебель, можешь вылезти в окно.

– Еще предложи в него выйти или залезть в петлю, – фыркнув, отозвался Вирс.

– Если ты сейчас же не исчезнешь, то вместо петли будут кандалы. Брачные, – мрачно предупредила напарника.

Тот дернул уголком рта и с фразой:

– Как я до такого дошел, – перепрыгнул через подоконник.

Я и глазом моргнуть не успела, как некромант исчез. Лишь когда высунулась едва ли не половиной корпуса на улицу, увидела, как брюнет легко идет по узенькому парапету.

Каждый его шаг сопровождался едва видимым свечением – это отзывались охранные чары. Значит, реши я так же прошествовать – меня как минимум бы ждал хороший магический разряд. Хозяина же охрана не трогала.

Вирс же меж тем дошел до окна своей комнаты и, открыв створку того заклинанием, исчез.

Неужели прятаться от дедули в шкафу или под кроватью опытному шпиону не позволила профессиональная гордость? Хотя, может, ради исключения это был банальный такт?

Так или иначе, но я все же испытала некоторое облегчение, когда поняла: Вирс не станет подслушивать наш с дедушкой разговор. А тот неумолимо приближался, как и сам Ирпур.

Едва отпрянула от окна и запахнула поглубже халат, как раздался стук в дверь, и едва отозвалась – створка открылась.

Дедушка стоял, опираясь на стену. Похоже, фиксирующее заклинание, которое вчера наложил на него Вирс, ничуть не уступало лекарским. Иначе бы Ирпур не смог встать.

– Вот ты где. А я уже начал за тебя переживать, когда услышал голоса, – по-доброму отозвался мой самый близкий человек.

А я, поднырнув под его плечо, помогла дедуле сесть в кресло, что стояло рядом с кроватью, и тут же кинулась с расспросами о самочувствии.

Ирпур, как всегда, храбрился. Ответил, что он вполне здоров, даже лекарь ему не нужен и вот сейчас, несмотря на ногу, непременно сам отправится к нам домой наводить порядок.

Такому возмутилась уже я, заявив, что Вирсент обещал вызвать сегодня целителя. А мне же через полчаса нужно уходить на работу, с которой я постараюсь вернуться сегодня как можно раньше. А до этого времени чтобы дедушка и не думал возвращаться домой. У нашего отзывчивого соседа гораздо безопаснее. По лицу дедули было видно: такой расклад ему не нравится. Но, на удивление, спорить он не стал.

А я же, воспользовавшись этим, поднырнула дедуле под руку и помогла ему добраться обратно до его постели.

Очутившись в ней, дедуля облегченно выдохнул. Все же устал, хоть и хорохорился. Ирпур прикрыл глаза, пробормотав, что вот только чуть-чуть отдохнет – и сразу встанет. Я на это хмыкнула.

Когда же вернулась к себе, то начала собираться, потому как чернокнижные ловушки, любовные разочарования и ночные убийцы – это, конечно, опасно и увлекательно (увлекает в основном в мир иной), но работу никто не отменял. На нее-то я и поспешила.

Стремительно сбежав с лестницы, уже нацелилась на выход, когда услышала:

– А кофе?

Оказалось, пока я собиралась, Вирс успел заварить этот эликсир нового дня и обжарить тосты. Я, прикинув, что четверть часа у меня еще есть, согласилась.

Кофе оказался обжигающим, как пекло, темным, как сама суть некромантии, чистым, как слеза, без примесей корицы и перца, и горьким, как правда. И тем не менее он мне понравился.

Возможно, потому, что, прихлебывая его из чашки, я питала не только тело едой, но и сердце надеждой. Причем не ложной, основанной на эмоциях, а полагающейся на расчет.

А все потому, что Вирс не ограничился пищей телесной, подкинув ту еще и для размышлений.