Лина Мак: В рамках приличий

– А ты на что рассчитывала? Я мужик! Имею полное право жить, как я хочу. Бабло тебе кто присылал? – муж, уже почти бывший, нависает надо мной, а я теряюсь от последней его фразы.

– Что ты мне присылал? На что ты там имеешь право? – переспрашиваю и понимаю, что вопросы звучат глупо.

– Ты не придуривайся, Маша, – фыркает он и расставляет руки в стороны. – Всё, что есть в этой квартире, куплено на мои деньги.

От этого вранья и наглости я просто задыхаюсь, но внутри поднимается ещё и волна злости.

– Слушай сюда, Воронов, – закипаю я и радуюсь, что дети в школе. – Я от тебя ни копейки не получила за последние пять лет. Всё, что здесь, – тычу пальцем в пол, – находится, куплено на мои деньги. И дети наши одеваются за мой счёт. Так что проваливай к своей второй семье и не смей сюда больше являться! На развод я уже подала!

Восемнадцать лет брака. Двое детей. Дом – полная чаша. И рога под потолок. Супер, Маша! Ты смогла построить достойную семью (сарказм)!

Глава 1

***

Стою в холодном подъезде, дети рядом со мной, а на пороге квартиры, что вот уже десять лет принадлежит нашей, как я думала, семье, стоит довольно симпатичная девушка.

– Серёжа, это к тебе, – её голос звучит совершенно спокойно.

Она даже не спрашивает, кто я. А усмешка на губах и дерзкий взгляд говорят, что она всё-таки прекрасно знает, кто я такая. На ней вечернее платье ярко-синего цвета, в пол, вечерний макияж, высокая причёска на блондинистой голове, а рядом жмётся маленький мальчик лет трёх-четырех.

– Кто там, крошка? – слышу ласковый голос мужа и внутренне содрогаюсь. – Мария?! Ты что здесь делаешь? Какого хрена? – а вот я, как оказалось, такого обращения не заслужила

– Милый, не при детях, – эта девушка слишком жеманно и даже наигранно закатывает глаза и прикрывает уши мальчику. – Разберись здесь, – она кивает в нашу с моими детьми сторону, – и нам пора собираться.

Но Сергей ничего не отвечает. На нём надет костюм, который я ему заказывала у портного, чтобы он подчёркивал его красивую фигуру. И года не прошло, как я с детьми подарила его ему. На шее бабочка в цвет платья девушки, что скрылась в квартире, а у меня перед глазами, словно на быстрой перемотке, мелькают наши совместно прожитые годы.

– Я вопрос задал, – его голос звенит злостью. – Ты что здесь делаешь? И детей ещё притащила!

– И тебе, папуля, привет, – Дашка первой берёт себя в руки. – Нормально тебе здесь живётся, смотрю.

– А ну, рот закрыла! Не доросла ещё…

– Сейчас рот закрываешь ты, Воронов, – перебиваю зло мужа. – Ещё раз так позволишь себе с дочерью разговаривать, я тебе… – но останавливаюсь недоговорив, потому что Гоша, мой сын, с другой стороны берёт меня за руку.

– Мам, не нужно, – его голос ничем не уступает сейчас по накалу Воронову. – Поехали лучше отсюда.

– Я тебе сколько раз говорил, что не люблю сюрпризы, – а вот мой муж не остывает. – Ты что, не могла позвонить? Или у тебя с руками проблемы?

– Ты решил найти козла отпущения? – вскидываю бровь в удивлении. – Тебе не кажется, что злиться сейчас должна я?

Но Сергей не успевает ответить. За спиной открывается дверь лифта, и звучный, довольный голос свекрови, которая спешила уехать на новогодние каникулы к хорошим друзьям, раздаётся на весь подъезд:

– Ой, там так метёт, что наутро все дороги будут засыпаны снегом. А они что здесь делают? – слишком громко взвизгивает она. – Серёженька! Что она сделала?

– Мама, иди в квартиру, – Сергей бросает на неё строгий взгляд. – Я сам разберусь.

– Давно нужно было, – фыркает свекровь, брезгливо посмотрев на меня и моих детей. Её же внуков! – И нечего её жалеть!

– Мама! – рычит Сергей, а в коридор за спиной мужа выскакивает девочка лет шести-семи.

– Бабуля, ты вернулась, – радостно кричит она.

– Да, моя бусинка, – Зинаида Дмитриевна сразу превращается в милейшее создание и даже присаживается на корточки перед малышкой, позабыв о больных коленях. – Я так соскучилась за тобой, внученька моя.

А вот теперь больно! Мои дети таких слов не слышали от неё, даже когда были маленькими. И это ранит намного больнее, чем предательство мужа.

– Поезжай домой, Мария! Я приеду после праздников, и мы всё решим, – строго говорит Сергей.

– А зачем откладывать, – улыбаюсь я, пытаясь заглушить боль в груди. – Я уже сама всё решила.

– Что ты там решила? – фыркает он с таким видом, будто я глупый ребенок, а он чуть ли не создатель мира. – Хотя это и к лучшему, что ты сейчас всё узнала. Устал я, – добавляет он и таким привычным движение зарывается рукой в волосы.

– Как замечательно, – нервный смешок срывается с моих губ. – И это от усталости ты решил завести вторую семью? Не нужно спектаклей, Воронов.

– Маша, не создавай проблемы, – голос Сергея снова наполняется сталью. – Домой поезжай. И не устраивай сцен.

Смотрю на мужа несколько секунд в шоке. Я даже не знаю, что ему ответить, слов просто нет, а мыслей слишком много, и они-то и не могут сложиться в нормальную речь.

– Мам, я вызвал лифт, – голос сына вырывает из оцепенения.

Я молча разворачиваюсь, подхватит сумку с нашими вещами, и иду к сыну.

– И всё? – слышу в спину удивлённый голос мужа.

– Да, – уверенно, даже не задумываясь, отвечаю я. – Как ты там сказал, всё к лучшему? Согласна на все сто.

– Мария, – Сергей угрожающе зовёт меня, но я вхожу в лифт за детьми и нажимаю кнопку первого этажа.

Дверь закрывается как раз в тот момент, когда рядом появляется Воронов. Я замечаю его растерянный и одновременно злой взгляд, но внутри пустота.

– Мама, – Даша зовёт меня тихо, а я только сейчас начинаю соображать, что на улице тридцать первое декабря, вечер, а я с детьми на улице в чужом городе.

– Даш, – Гоша голосом останавливает сестру, а я не знаю, что сказать собственным детям.

Но пустота внутри только сильнее разрастается, и с такой скоростью, что мир просто исчезает. Только тепло тел детей, что стоят за спиной, тихо говорит, что я жива и что это логичный финал всего, что меня окружает последние десять лет.

Мы выходим на улицу, а тут и правда метёт. И неизвестно, найдём мы сейчас ночлег или хотя бы столик в кафе. Мне нужно взять себя в руки. Я не одна. Мне нужно думать о детях.

В кармане начинает звонить мобильный, вырывая меня из нового водоворота панических мыслей. Достаю его и принимаю вызов не глядя.

– Мария, с Наступающим тебя. Скажи, ты можешь выслать мне один отчет сейчас. Пять минут, и я отпущу тебя за праздничный стол, – голос босса бодрый и деловой. Всё как обычно, вот только я не знаю, что ему ответить. Впервые за четыре года, что я с ним работаю. – Мария? – голос Гордея Захаровича меняется, а я всё молчу.

– Я не могу вам выслать отчет, Гордей Захарович, – отвечаю я на удивление ровно.

– Где ты? – О, я знаю этот тон.

Сейчас Соколовский не потерпит неточности, и ему нужен полный и исчерпывающий ответ. Вот это как раз и злит сейчас. Что-то слишком много мужиков вокруг.

– Далеко, Гордей Захарович. Приехали с детьми сделать сюрприз мужу. Сюрприз удался, теперь нам нужно срочно найти место, где бы остановиться. Так что, если вас не затруднит, я вам вышлю всё, как только доберусь домой, – отвечаю я ровным голосом и отключаюсь.

Смотрю на потухший экран мобильного и, развернувшись к детям, выдавливаю из себя улыбку и нежно говорю:

– Такого Нового года у нас ещё не было, родные.

– Да уж, – вздыхает Даша, посильнее натягивая шапку на лоб. Ей почти семнадцать.

Гоша на полтора года младше сестры, но не это меня сейчас пробивает ознобом и страхом. Я ведь даже не могу придумать для них какую-то историю, почему так папа поступил. Современные дети понимает намного больше и знают уже всё в подробностях.

– Предлагаю поехать в аэропорт, – стараюсь оценить все варианты, но этот мне кажется самым нормальным. – И там дождаться ближайшего рейса домой.

И именно в этот момент мне становится так обидно и больно, что глаза затягивает слезами. А больше всего обидно за детей. Они и так не знали толком отца, а сейчас оказалось, что у него семья новая и явно любимая.

Глава 2

В аэропорту почти никого. Только немногочисленный персонал и пассажиры, которые, так же как и я с детьми, ждут свой рейс. Вот только они сами выбрали такое времяпрепровождение, а я… выбор сделали за меня.

Даша уснула у меня на плече, Гоша пытается не закрыть глаза, но голова то и дело дёргается. Вот только у меня сон не приходит. Что-то сломалось внутри. И нет, не я, а какие-то установки просто рассыпались в пепел. И даже слёз нет. Одна пустота.

На удивление, мы быстро поймали машину до аэропорта и даже смогли взять билеты на утро. Главное, чтобы погода наладилась. И теперь я стараюсь думать о чём угодно, только не о муже и его семье, но не выходит.

Мысли постоянно возвращаются к Сергею, его женщине, детях и о годах, прожитых вместе. Он сейчас развлекается где-то, а я сижу на неудобных скамейках аэропорта и жду рейс.

Восемнадцать лет. Восемнадцать! И ведь даже мысли ни разу не закралось изменить ему, а у Воронова, как оказалось, не просто закралось. И что теперь?

А что ты хотела, Маша? Сама же прекрасно догадывалась, что что-то не так. Но продолжала жить, продолжала звонить, продолжала терпеть его маму, что ни разу не упустила возможности сказать, какая я бессовестная, оставила её сыночка одного на Севере зарабатывать, и живу, ни в чём себе не отказывая.

Смотрю перед собой и пытаюсь понять, почему же так больно. Чувства? Как оказалось, их и нет. Но в груди же болит!

– Маша, – участливый голос раздаётся рядом, заставляя меня вздрогнуть и вернуться в реальность.

Передо мной присаживается мой босс! Мать моя женщина, да откуда он здесь? Чёрное пальто на плечах, модная небритость, расстёгнутая на груди рубашка, дорогие кожаные туфли. Идеальные рубленые черты лица, в меру сочные губы. А ещё запутавшиеся снежинки в волосах, что так и просят, чтобы их стряхнули.

Фокусируя на нём взгляд, надеюсь, что мне всё это только снится. Я задремала, и, вот же зараза, именно Соколовский мне явился во сне. Зажмуриваюсь крепко, медленно открываю глаза и тяжело вздыхаю:

– Не сон. Рубашку нужно застёгивать, Гордей Захарович, – добавляю я строго и киваю на его мощную шею, где дёргается кадык.

– Если твой сарказм на месте, значит, не всё потеряно, – довольная улыбка касается губ босса, вот только взгляд не меняется.

Изучающий, с характерным прищуром, даже, можно сказать, сканирующий. И я представляю, как выгляжу сейчас, и это раздражает.

О боже, Маша, тебе муж изменяет! Даже хуже, у него другая семья, а ты сейчас думаешь о том, как выглядишь?

– Вы что здесь делаете, Гордей Захарович? – спрашиваю я, раздражаясь от его идеального вида.

Он старше меня, но здесь дело даже в другом – он невероятно красив и сексуален. Нельзя не замечать очевидных вещей, как любит говорить моя подруга Яся. Я слишком давно работаю на этого человека, чтобы не понимать, что он здесь не просто так. И дело не в отчёте.

– Новый год наступил, а вы находитесь не в своей постели, – стараюсь говорить ровно, но голос подрагивает. – Вам нечем заняться? Или очередная дама сердца решила, что в этот раз камушек не такой большой?

– Машенька, – улыбка Гордея теперь напоминает оскал, а вот в глазах вспыхивает опасный огонь, – я не готов потерять своего самого ценного сотрудника. Никто кроме тебя не выдерживал меня столько лет. Да и лететь всего четыре часа. А теперь поднимайся, у нас скоро посадка.

– Сама знаю, – огрызаюсь я, и только сейчас мой мозг начинает вопить.

Маша! Перед тобой твой босс. Человек, которого боятся, уважают, хотят быть на него похожими и лежать под ним, а ты его личный секретарь. Очнись!