Виктория Лайонесс: Предел его нелюбви

Пролог

Филадельфия, штат Пенсильвания

10 декабря 2006 года

Здравствуй, моя маленькая Айрис. Это твоя мама. Я решила начать вести этот дневник, пока ты еще находишься в моем животике. А когда ты родишься и подрастешь, я обязательно дам его тебе почитать. Сегодня мы были с твоим отцом у врача и на УЗИ нам дали послушать, как бьется твое маленькое сердечко. Это был самый лучший звук, который я когда-либо слышала в своей жизни. Он до сих пор звучит в моих ушах. Я так давно грезила и мечтала о тебе, моя девочка. И вот ты пришла ко мне, и прямо сейчас я пишу эти слова для тебя, а второй рукой глажу свой небольшой животик. Я уже представляю, как буду заплетать тебе косички и помогать подбирать наряды для прогулки. Как буду читать тебе сказки на ночь о принцессах и благородных принцах, спасающих их из лап злодеев. Я обещаю, что буду для тебя самой лучшей мамой. Я с нетерпением жду твоего появления на свет, мое счастье. 

***

17 января 2007 года

Доченька, прости, что не писала несколько дней. Мне нужно было время, чтобы немного прийти в себя после последнего приема у доктора. Я проходила небольшое обследование по рекомендации врачей, и мне был озвучен результат, который ввел меня в ступор. В этот раз я была без твоего отца, и это даже к лучшему. Оказалось, что из-за старой травмы в нижней части позвоночника, которую я когда-то получила, катаясь на горных лыжах в Канаде, у меня образовалась аневризма спинномозговой артерии. Я никогда не слышала о таком, но оказалось, что такое бывает и в моем случае есть большой риск разрыва этой аневризмы и кровоизлияния во время родов. А поскольку мне нельзя никакой анестезии и нет возможности сделать кесарево, доктора посоветовали прервать беременность. 

Конечно же, я отказалась, доченька. Я не смогла бы так поступить с тобой. Я готова пойти на риск, ради тебя. Я не стала ничего рассказывать твоему отцу. Что-то внутри мне подсказывает, что у нас все будет хорошо. Ты не представляешь, как сильно я люблю тебя, моя маленькая Айрис.

Глава 1

Настоящее время…

Айрис

В ушах стоит гул и звуки всплесков воды. Все мышцы в теле напряжены и сосредоточены на выверенных с годами движениях. С легкостью рассекаю воду, активно перебирая ногами и руками, ощущая себя в своей стихии. Словно находясь в невесомости, я чувствую себя по-настоящему свободной, и это ни с чем не сравнимый кайф.

На секунду выныриваю, чтобы сделать глоток воздуха, и снова погружаюсь под воду. Ныряю на глубину и улыбаюсь сама себе. Иногда, кажется, я бы вечно не вылазила из воды. Без нее я задыхаюсь как рыба, выброшенная на берег. И то, что мы живем не вблизи океана всегда очень расстраивало. Мое идеальное место для жизни где-нибудь на побережье.

Перестаю плыть и на какое-то время замираю на глубине по центру бассейна. Я научилась надолго задерживать дыхание и иногда позволяю себе остаться в тишине. Специальные очки дают возможность сидеть с открытыми глазами, и, подняв взгляд на поверхность воды, я замечаю вышедшую на террасу горничную.

Отталкиваюсь ногами от дна и резко выныриваю.

– Боже…вы меня напугали, Айрис, – хватается за сердце.

– Ты что-то хотела, Мэнди? – снимаю очки, смахивая назад прилипшие к лицу волосы.

– Я хотела сказать, что завтрак будет готов через пятнадцать минут, – женщина средних лет с аккуратным пучком на затылке переминается с ноги на ногу, выглядя взволнованной.

– Хорошо, спасибо, – слышу мужские голоса со стороны дома. – Кто-то приехал? – интересуюсь насторожившись.

– Д-да. Мистер Пенхази приехал поговорить с вашим отцом о каких-то делах, – от одного звука фамилии становится не по себе и тело непроизвольно сковывает.

Пенхази – давний близкий друг отца и крупная «шишка» в городе, которого боится половина Филадельфии из-за его связей с мафиози. Как только этот человек появляется хоть где-то, атмосфера резко меняется, и его темная аура действует устрашающе на всех вокруг.

– В субботу утром? – кидаю взгляд в левую часть дома, заметив через панорамные окна в гостиной, прибывшую с мужчиной охрану.

– Я сама удивилась, – пожимает плечами.

– Хм…ладно, – смахиваю с глаз капельки воды, упавшие со лба на ресницы.

– Не буду вам мешать, мисс, – нервно улыбнувшись, горничная скрывается в доме.

Плавать резко перехотелось. Лучше поскорей подняться в свою комнату, чтобы не сталкиваться с «волчьей сворой», которая всегда смотрит таким взглядом, будто хочет разорвать на куски.

Выйдя из бассейна, направляюсь к шезлонгу, на котором оставила вещи. Просовываю ноги в шлепанцы и беру полотенце, промокнув в него мокрое лицо. Слегка прохожусь по светлым волосам, отросшим почти до самых ягодиц, чтобы не оставлять после себя мокрые следы на полу. К счастью, я пришла сюда в махровом халате и мне не придется щеголять в одном бикини. Тщательно укутываюсь в мягкую ткань и плотно завязываю пояс на талии.

Стараясь не шуметь, насколько это возможно, прохожу через холл, ведущий к лестнице на второй этаж. Когда равняюсь со входом в гостиную, как назло, мои намокшие шлепанцы издают противный скрежет, и два огромных охранника, ожидающие своего босса, сразу устремляют взгляды на меня.

На лице одного из них со шрамом на брови, появляется устрашающая ухмылка, и я сглатываю, ощутив, как покрываюсь липким потом. Я знаю, что Пенхази держит рядом с собой настоящих головорезов. И я не удивлюсь, если руки и этих людей запятнаны кровью.

– Доброе утро, мисс Мэрион, – приветствует насмешливым тоном.

– Д-доброе, – прошмыгиваю дальше, чуть не сбив с ног другую горничную, вышедшую из кабинета отца с пустым подносом.

– Простите, Айрис, – виновато шепчет.

– Я сама виновата.

Девушка уходит, и я иду дальше, проходя рядом с дверями кабинета. Обращаю внимание, что дверь не до конца заперта и зачем-то останавливаюсь прислушавшись.

– Я рад, что ты нашел время заехать, мой друг, – слышится голос отца, отдающий напускным благоговением.

Я знаю, что отец стал побаиваться своего друга, особенно после того, как тот стал синдикатной марионеткой. Еще немного и Пенхази станет полноправным «смотрителем» города. А когда в руках таких людей оказывается власть, все в корне меняется.

– Я тоже рад, – звучит ответ низким басом. – Как поживает Барбара? – спрашивает о папиной нынешней жене, на которой он женился три года назад и с которой я не очень лажу.

Барбара старше меня всего на семь лет, и я знаю, что ей нужны от моего отца только деньги. Однажды я случайно услышала ее разговор с подругой. Я надеялась, что ее постигнет та же участь, что и двух предыдущих пассий, на которых он женился после моей мамы. Но, к сожалению, в этот раз все серьезно, поскольку Барбара забеременела двойняшками и находится уже на шестом месяце.

– Замечательно. Я наконец-то обрел ту самую женщину, и скоро мы станем настоящей семьей.

Настоящей семьей.

Слова, от которых что-то внутри меня надламывается, будто до этого у него не было той самой семьи.

– Отлично. Но я приехал поговорить о твоей дочери, – неожиданно произносит и внутренности скручивает в тугой узел.

– О чем именно, Леонард? – слышу звук щелчка зажигалки, а значит, отец закурил сигару.

– Неделю назад ей уже исполнилось восемнадцать, а ты помнишь, о чем мы говорили с тобой пятнадцать лет назад?

– Помню. Но речь ведь шла о твоем младшем сыне.

– Марти больше нет, и тебе прекрасно об этом известно, – и без того грубый голос приобретает металлические ноты.

Марти…

Мне хорошо знакомо это имя. Наверно, я никогда его не забуду. Ведь говорят, первую любовь помнишь всегда. Марти часто бывал у нас со своим отцом, когда я была еще маленькой девочкой. Мы близко общались. На фоне своего отца он рос удивительно добрым и милым мальчиком. Он был старше меня на три года. Мне было десять, когда я поняла, что безнадежно влюблена в него. Когда мне исполнилось двенадцать, он был у нас в гостях, и мы резвились с ним в бассейне. В тот день он впервые поцеловал меня. Это был мой первый поцелуй с парнем и самый волшебный в жизни момент. В тот же вечер он дал обещание жениться на мне, когда мы вырастем, и я была на седьмом небе от счастья. Но спустя какое-то время от папы я узнала, что Марти убили и это было связано с работой его отца. Своего рода предупреждение. Я была убита горем и почти год находилась в тяжелой депрессии. Я до сих пор очень скучаю по нему и часто вспоминаю, как нам было хорошо вместе.

– Конечно, мне известно, Леонард. Но если ты намекаешь на Джулиана, то, насколько мне известно создание семьи никогда не входило в его планы. Его интересует только бизнес, игры в покер с друзьями и элитные эскортницы, сменяющиеся с частой периодичностью.

Все, что я запомнила о старшем брате Марти, который редко бывал у нас, – это то, что он почти точная копия своего отца, как внешне, так и внутренне. Холодный, высокомерный и циничный. Полная противоположность умершего брата. А еще он гораздо старше меня. Ему уже тридцать или даже тридцать один.

– Мне плевать, что входило в его планы. У меня есть хорошие рычаги давления на него. Я уже давно немолод и мне нужны внуки. Те, кто продолжит мое дело в будущем. Если я не повлияю, то мой род так и закончится на единственном сыне. Поэтому не будем терять времени и сыграем свадьбу, – от услышанного сердце пропускает удар и ноги едва не подгибаются.

Закрываю рот рукой, ощущая окутывающий ужас.

– Ты уверен, что он согласится? – отец говорит так, будто разговор сейчас не идет о судьбе его любимой единственной дочери.

Они будто обсуждают обычную деловую сделку. Мое согласие им даже не нужно.

– Уверен. Можешь даже не сомневаться. Только мое условие все еще в силе. Айрис должна быть полностью здорова и не тронута. Будущая мать моих внуков должна быть чиста и не запятнана другими.

– Не волнуйся, я постоянно получаю данные от ее доктора. Она абсолютно здорова и невинна, – меня начинает трясти от всего услышанного и к горлу подступает тошнота.

Сглатываю противный привкус желчи и больше не в силах выносить происходящее, на колотящихся ногах поднимаюсь в свою спальню.  Захлопнув дверь, прислоняюсь к ней спиной.

Кладу руку на грудную клетку, ощущая, как высоко она поднимается из-за напрочь сбившегося дыхания. Ощущение, будто меня засунули в вакуум, перекрыв кислород, и теперь, я изо всех сил пытаюсь надышаться перед неумолимой гибелью.

Подбегаю к письменному столу и достаю из выдвижного ящика голубую, потертую от времени тетрадь. Сажусь на подоконник и прижимаю тетрадь к груди. Сжимаю в руке висящий на шее золотой кулон в форме ракушки, который достался мне от мамы и который я никогда не снимаю. Зажмуриваю глаза, поглаживая ракушку пальцами. Пытаюсь успокоиться, представляя, что она сейчас здесь рядом со мной и обнимает за плечи, говоря, что все будет хорошо.

***

Я так и не спускаюсь на завтрак. Аппетит не появляется до самого вечера. Даже когда горничная предлагает принести мне поесть в комнату, я отказываюсь. С ужасом жду, когда отец придет ко мне с разговором и не могу ничего делать. Весь день я просто сижу в четырех стенах, на автомате отвечая на сообщения от лучшей подруги, которая сейчас отдыхает на Гавайях с родителями и своим бойфрендом.

Когда вечером в дверь спальни раздается стук, непроизвольно вздрагиваю. Дверь открывается, и в комнату входит Мэнди.

– Мисс, ужин подадут через пять минут, – женщина окидывает меня взволнованным взглядом.

– Я не хочу есть, – лгу, хоть пустой желудок уже дает о себе знать периодическим урчанием.

Но страх перед разговором с отцом парализует. Даже не знаю, как смогу смотреть ему в глаза после того, что услышала. Он буквально хочет отдать меня в лапы бесчувственного монстра.