– Простите, господин десница, я вас понял. Сейчас попробую сформулировать. Только учтите, что точные данные я могу предоставить лишь по снабжению. Ведь пока мы здесь с вами говорим, из армии продолжают дезертировать солдаты. Уверенность есть лишь в остатках корпуса, из него массово не бегут, состав всех прочих частей весьма переменчив. И, увы, переменчив исключительно в худшую сторону. Мы можем рассчитывать на приблизительно три тысячи городских стражников и кадровых ополченцев. Это, так называемые, ополченцы главного резерва. Они кое-какую подготовку имеют, их не из нищих слоёв общества набирают, также у каждого в обязательном порядке должен храниться комплект амуниции и вооружения. Разумеется, для некоторых порядок не такой уж обязательный, так что полноценно обеспечены не все. Но в той или иной мере каждый готов к бою. Дополнительно в короткие сроки можно привлечь около двух тысяч бойцов с оборонительных линий. Но это самая оптимистичная цифра, на деле, боюсь, их может оказаться куда меньше. Как видите, среди нас лишь четыре наместника осталось, если собрать их дружины, получится ещё около полутора тысяч. Набрать дополнительное ополчение мы не можем по причине отсутствия снаряжения и оружия. Без него никакого смысла в таком наборе не вижу. Ни малейшей подготовки и скверные личные параметры. Таких даже с нормальным оружием считать полноценными солдатами нельзя, а с дубинами и плотницкими топорами они скорее насмешат, чем кого-нибудь напугают. При этом кормить этот балласт придётся как полноценных солдат, а со снабжением у нас нелады. Итого, с учётом людей адмирала Иассена и Кошшока Баила в срок около трёх дней мы можем собрать, в лучшем случае, восемь тысяч, так сказать, солдат. Так сказать, потому что лишь около двух тысяч можно выставить в первую линию, и линия эта получится очень и очень слабой. У нас почти нет тяжёлой пехоты и совершенно нет тяжёлой конницы. Наша лёгкая конница малочисленна, большей частью это иррегулярное ополчение и дешёвые наёмники в дружинах наместников, лишь около четверти с оборонительных линий имеют какой-то опыт, причём набирали они его исключительно в стычках с рейдерами. А это совсем не то, что нынешняя война. Инженерные части без метательных машин в текущей ситуации бессмысленны, а стрелков мало, и почти все они пращники, почти бесполезные, даже если держать их исключительно на стенах. Получается, наносить ущерб с приличной дистанции у нас некому. Основа нашего войска – лёгкая пехота, по большей части плохо подготовленная и скверно вооружённая, личные параметры у солдат заурядные. Боюсь, даже при двукратном превосходстве над противником мы с таким качеством личного состава рассчитывать на победу не сможем.

– Откуда ему взяться, двукратному преимуществу? – невесело усмехнулся я.

– Это у него эротические фантазии, – пояснили из клетки.

– Да, действительно фантазии, – на удивление легко согласился интендант. – Разумеется, ни о каком преимуществе не может быть и речи. Данные разведки разнятся и часто противоречивы, однако можно не сомневаться, что Тсур в срок от недели до двух приведёт к столице не меньше двадцати тысяч солдат. Основа их армий всё та же лёгкая пехота, но и снаряжение с оружием, и личные качества у этих бойцов куда выше. Также хватает прочих видов войск. Той же тяжёлой пехоты достаточно, чтобы выставить полноценное построение как в чистом поле, так и при штурме городских укреплений. При самом скверном развитии боя мы вообще не сможем им нанести ущерб, ну а если повезёт, противник понесёт минимальные потери, полностью при этом нас разгромив в кратчайший срок. У них достаточно стрелков и, самое главное, немало приличных магов. У нас магов атаки нет вообще, а несколько магов защиты слишком слабы, их щитов хватит разве что десятую часть войска прикрыть. И в лучшем случае это прикрытие выдержит пару массовых ударов средней силы. Южанам даже не потребуется вступать в ближний бой или мудрить со сложной тактикой, попросту издали закидают нас стрелами и магией. Большая часть наших солдат разбежится после первых потерь, но далеко от конницы Тхата не убежит. Такой вот у меня неутешительный прогноз.

– Вы не включили в свои подсчёты людей Буйвола, – напомнил я.

Интендант скривился:

– Это ведь сущий сброд, набранный по тюрьмам. К тому же я не знаю, сколько этого сброда ваш наёмник успел набрать. Слышал разные цифры: от двух до пяти сотен. Думаю, ближе к пяти, ведь малыми силами он бы такую бурную деятельность развить не успел. Но это лишь мои предположения. Он ведь в ваше отсутствие ни перед кем не отчитывался, на прямые вопросы дерзил, поэтому точно вам никто не скажет.

– Дополнительно набрать людей, пусть даже из тех же тюрем, реально? – поинтересовался я без особой надежды.

Вряд ли Буйвол кого-то упустил.

Ответил Аммо Раллес:

– Господин Гедар, я и сам пытался это сделать, но, увы, Мудавия никогда не славилась изобилием наёмников, а сейчас и вовсе в этом плане испортилась. В победу никто не верит, зато все прекрасно понимают, что при поражении головорезы Тхата пленных брать не станут. Сложно отыскать желающих воевать при столь неблагоприятных условиях. Я бы сказал, их практически нет.

– А если заинтересовать их высочайшей оплатой? – не сдавался я.

– Вы ведь это и делали, предоставив Буйволу весьма щедрый бюджет, – напомнил глава миссии. – Он на эти средства выгреб все запасы городских оружейников. Даже найди вы сейчас каким-то чудом людей, их нечем вооружать. Государственный арсенал хронически пуст, а законы Мудавии слишком строги, населению запрещено владеть приличным оружием. Даже у кадровых ополченцев оно не вполне полноценное. Например, категорически запрещены арбалеты, а луки дозволяется иметь лишь членам охотничьих гильдий. Да и у тех натяжение слабоватое для войны, а усиливать нельзя, за такие переделки каторга или казнь полагается. То есть купить серьёзное оружие с рук невозможно. С тем, что к серьёзному не относится, тоже не всё ладно: его немного, да и в столь беспокойные времена мало кто согласится с ним расстаться.

– Понятно, – кивнул я. – Значит у нас, потенциально, восемь тысяч бойцов, которые ещё не собраны в один кулак, и из которых не больше пары тысяч хоть на что-то годятся. Я всё правильно понял?

– Именно так, – подтвердил интендант. – И даже если взять тех, которых вы назвали годными, они, как в целом, так и поодиночке, значительно уступают солдатам Тхата. Увы, но лучшие части корпуса ушли в Раву, качество тех, что остались, не радует.

– Говорите, южане окажутся под стенами через неделю или две?

– Если рванут самыми мобильными отрядами, да напрямик, то мы уже через пару дней на них полюбуемся. Но это вряд ли. У наших соседей очень медлительные войска, также они очень привязаны к своим огромным обозам, далеко от них отрываться не любят. К тому же ваш наёмник устроил войну с колодцами, а в такую пору в междуречье это единственные источники воды. Их недостаточно, чтобы хватило всем войскам Тхата, а вот на рывок самых быстрых отрядов могло хватить. Но сейчас о каком молниеносном рывке может идти речь, если в придачу ко всему прочему придётся тащить с собой воду для людей и лошадей? Так что нет, я в такой вариант не верю. А по реке им придётся двигаться минимум неделю, и только при условии, что большая часть обоза отстанет. Но так как они далеко от него уходить не привыкли, мы можем рассчитывать на срок до двух недель. Лично я считаю, что это вряд ли. Дней восемь-девять, это в лучшем случае, и тут окажутся передовые силы. Те самые двадцать тысяч приличных солдат с магами. И они не станут устраивать осаду, сходу нас раскатают.

Я подытожил:

– Получается, войско Тхата движется по рекам и его сильный авангард окажется здесь приблизительно через десять дней. За это время нам надо что-то придумать.

– Вы о планах отступления? – спросил интендант. – Должен заметить, что у нас одна дорога осталась – на север, и при этом нет запасов. Дней на пять можно растянуть, а дальше не представлю, что будем делать. Без провианта мы большую часть армии оставим в пустошах, а гражданским ещё хуже придётся. К тому же непонятно, как нас встретят в Раве. До меня доходят сведенья, что встретят плохо. Я, разумеется, не о корпусе говорю.

Наместники синхронно закивали, а один пробурчал:

– Тех, кто доберутся, ваши поработят. И не глянут, кем кто был в Мудавии. Даже нас это касается, а уж про наших людей и думать нечего. Уж извините, господин десница, но к нам в ваших землях относятся неуважительно.

– А какие ещё варианты остаются? – так же недовольно спросил второй. – Мы с тобой много нехорошего южанам сделали, ни меня, ни тебя Тхат не помилует, сам знаешь. Так что только уходить с корпусом и надеяться, что господин десница своей милостью обеспечит нам уважительный приём. И если на то пошло, зачем тащить лишних солдат? Отрядов уважаемого Кошшока Баила достаточно, чтобы провести нас через пустоши. Если не тащить лишних, припасов может хватить.

– Корпус на север не уйдёт, – прервал я наместников. – Корпус отправится в противоположную сторону, навстречу Тхату и разобьёт южан, как всегда разбивал до этого. И сделать это мы должны быстро, пока не закончились припасы. От вас я жду максимальной помощи, а не разговоров о бегстве. Впрочем, никого не держу. Бегите, если боитесь. И да, вы правы, никого из вас, даже наместников, аристократы империи не считают полноценными людьми. Ваше, так называемое, народовластие, там не признают, именно поэтому, несмотря на союзные отношение, эмиграция ваших граждан никогда не приветствовалась. Вы можете занести дурные идеи. И ещё учтите, что на юге Равы вечная нехватка батраков, и жизнь у них, фактически, рабская. Так что вам в империи вряд ли понравится.

Глава 5 Всеобщий пессимизм

Глава 5

Всеобщий пессимизм

Если человеку надо сходить в кондитерскую на соседней улице, достаточно пары минут для подготовки: надеть одежду да обувь зашнуровать.

Если он отправляется в поход по горам на три дня, даже пары часов вряд ли хватит, чтобы всё собрать и ничего при этом не забыть.

Если в поход идёт не один человек, а несколько, время подготовки может увеличиться в несколько раз. Увы, но таковы издержки коллективизма, ведь как бы резво ты не собирался, готовность зависит от самого медлительного.

Восьмитысячное войско – очень и очень приличный коллектив. А так как оно большей частью состояло из крайне недисциплинированных мудавийцев, ни о какой оперативности не могло быть и речи. Это я почти дословно цитирую оправдания их командования.

Меня эти доводы не убедили. Я приложил максимум усилий, напряг всех, кого только можно и нельзя напрячь, но мы выступили уже через два дня. Даже не стали дожидаться подхода последних частей, отозванных с оборонительных линий.

Их, кстати, отозвалось меньше, чем рассчитывал интендант. Одна из причин «недостачи» – кризис командования. Даже номинально главный в армии Мудавии не он, а я и Аммо Раллес, при всём к нам уважении, вообще непонятно кто, ведь мы даже не граждане. Мы, как бы, не имеем права напрямую отдавать местным какие-либо приказания. Если главнокомандующий по какой-то причине отсутствует, всё делается только через совет и цепочку бюрократов.

Совет – дело долгое, а цепочки бюрократов не существует, потому что она частично разбежалась, частично вырезана бунтовщиками, частично наглухо заперлась во дворце демократического правителя.

Бунтовщики, кстати, резко присмирели, испугавшись нешуточных военных приготовлений. Мы ведь то в одни ворота, то в другие отряды отправляли, собирая их в почти пустом лагере корпуса. Движение крупных сил через посадский хаос весьма способствовало установлению порядка с минимальным насилием. Как местные и говорили, подобные волнения у них дело частое и обычно недолговечное.

А когда вмешивается армия, вдвое недолговечнее. Ведь совсем без насилия не обошлось. Дабы хоть самую малость обкатать сомнительных вояк и дать им возможность поработать командно, некоторые части успели отправить на разгон бунта. Мероприятие прошло с противоречивым успехом, но это лучше, чем выпускать навстречу Тхату совершенно необстрелянные части, собранные кое-как из всего, что под руку попалось.