Я поднялся, оглянулся на охранников, те сразу спрятали свои мобильные при виде бабы. – Только… он не в настроении. Ему звонила Илона Викторовна, – почти шепотом, добавила девчонка. – Она уже в курсе ситуации!

Дверь за спиной закрылась бесшумно. Снова щелкнул замок.

Я мог бы развернуться и уйти. Мог бы. Но я пообещал Светке, что позабочусь о Линде, а значит, должен выжить. Ну а чтобы выжить, надо понять, где я и кто тут главный. А заодно уточнить свои стартовые позиции.

Внутри через небольшой коридорчик, меня встретил просторный кабинет. Толстые ковры глушили шаги. Пахло кожей, свечами и чем-то химическим, дорогим. Свет был не прямой, шел сбоку, из ламп в стенах. На массивном столе был только стакан воды. Идеальный порядок. Слишком идеальный.

Сергей Игоревич сидел в задумчивости, театрально склонив голову и уперев лоб в растопыренные пальцы. Рост под метр девяносто, спортивного телосложения, все на нем сидело, как с иголочки. Щетина аккуратная, пальцы белые, как у человека, который сейчас пережевывает злость.

Я сел, не дожидаясь приглашения. Так называемый «босс» даже головы не поднял, стиснул зубы со скрипом, как будто пытался не взорваться.

– Что это было, Ефимов?

Тишина длилась секунду. Потом пошло как по маслу, с нарастающим паром:

– Ты осознаешь, что натворил? У нас контракты. Спонсоры. Съемки. Виральность, понимаешь это слово?.. Просмотры, клики, метрики! Теперь из-за твоей выходки все пойдет под откос! Федерация может нас лицензии лишить! Это шоу! Это, сука не подворотня! А ты ломаешь мне одного из самых рейтинговых участников!

Он вскочил, заметался по кабинету, будто искал, куда впрыснуть злость. Подошел к стене, ткнул пальцем в рамку:

– Видишь?! Это, мать ее, золотая кнопка YouTube!

Я покосился на рамку. Пацана задушил, а он мне про кнопки в рамке рассказывает.

– Это работа! Годы! Бабки! Люди! Конверсия! Все к чертям из-за одного твоего «подвига»!

Я молчал. Черт возьми, я вообще его не понимаю! Какая кнопка? Какая к черту конверсия? Будто мы не про драку говорим, а про математику. «Босс» говорил на русском, но смысла было, как в радиошуме.

Сергей шел дальше, разгоняясь, как будто говорил сам с собой.

– На хрен мне такие охранники, если вы в кадр лезете, ломаете хореографию! Вы че творите!

Я смотрел на него внимательно. Он пацана то видел? Его ногами били, он сознание потерял. А этот мечется по кабинету и орет, потому что «в кадр влезли».

Я долго молчал, но терпение кончилось. Поговорить с ним по-людски точно не выйдет, так что пусть гуляет лесом.

– Слышь, Листьев. Сюда послушай, – оборвал я.

Хайпенко вздрогнул, явно не ожидав, что я посмею его перебить. Я медленно поднялся.

– Ты сам понял, что сейчас сказал? Я за пацана влез. Его, уже без сознания, собрались ногами в пол втаптывать. А ты мне про бабки втираешь. Про рейтинги какие-то. У тебя тут кнопки, а у меня все проще: или ты за своих, или ты гнида последняя.

Сергей побелел, как мел. Начал поправлять узел галстука, словно тот его душил.

– Уволен! – завизжал. – У-во-лен, слышишь?! Засужу! Нет… я Ренату скажу, он из тебя…

– Рот закрой, – грубо перебил я.

Хайпенко вытаращил глаза. Я решил, что еще одно слово и сломаю ему нос. Но в этот момент у гниды вдруг зазвонил мобильник. Он покосился на экран, изменился в лице и тотчас взял трубку. Про наш разговор мигом забыл. Снова заметался по кабинету, как лев в клетке, прижимая телефон к уху.

– Да не может такого быть, то был разговор не под запись, утечки быть не могло… – скулил Хайпенко в трубку, как нашкодивший первоклашка, оправдывавшийся перед учителем.

Я не стал ждать, когда он освободиться. Развернулся и пошел на выход. Разговаривать тут не о чем.

У двери, на тумбе под зеркалом, в аккуратной кучке лежали фирменные блокноты, ручки, значки с логотипом «V-FIGHTS». Мимоходом я взял блокнот, подбросил в руке – добротный. Захватил и ручку. Возьму как выходное пособие.

Я уже тянулся к двери, но взгляд зацепился за стеклянную табличку на стене.

Медиа-холдинг «VЕКТОР», ГК «Козлов и партнеры», генеральный директор Виктор Козлов.

Строгий шрифт, металлический отблеск, треугольники, пересекающиеся, как прицел.

Под ложечкой тут же засосало.

В смысле Козлов? Витя?

В голове промелькнули слова бывшего друга о том, что он собирается назвать свою компанию в честь щенка.

Я вышел из кабинета, осознавая увиденное. Козлов живой? Выходит, я не убил его? Теперь у него офис, свет, охрана… Если так, то вырос Витя, конкретно вырос. С низов сделал империю, как и обещал. Только все равно воняет от тебя тем же самым.

Мысли крутились не самые приятные… я не знал, что за годы моего отсутствия случилось со Светкой. Родила она? Ее нашел Козлов? Что с Линдой? Если Витька жив… Свете пришлось непросто, как и детям. Линда не просто так не разговаривала.

Что теперь?

Я не владел информацией, но понимал, что пока не вписываюсь в этот мир. Тут все… наоборот. Как в кино, когда неважно, что ты сделал, а важно, как это сняли.

Но я знал, что умер и получил свой шанс снова. Двадцать девять лет спустя.

Дверь за мной захлопнулась. В коридоре дышалось легче, может, потому что меньше воняло деньгами и показухой.

– До свидания, Ефимов, – раздалось сбоку.

Я повернулся. Ирочка косилась на меня с живым интересом. Похоже, слышала весь наш разговор.

– Чао, бамбино, сеньорита, – хмыкнул я. Старый рефлекс, как на автомате. Девчонка усмехнулась растерянно, но по-честному. Видимо, такие реплики тут давно в музее хранят. Надо притормозить и что называется фильтровать базар. А то ещё подумают, что мне триста лет, и я выполз из тьмы.

Девчонка вдруг выдернула листок из блокнота, что-то нацарапала и протянула мне. Я взял.

Бумага с закорючками, ни имени, ни телефона. Какие-то точки, буквы латиницей.

– Моя инста, – сказала она и даже слегка смутилась.

– Ста?.. – я поднёс бумажку ближе. – Чего твоя?..

– Ну… соцсеть. Запрещенная с фоточками, – пояснила она, озорно хлопая глазками. – Можешь написать в директ.

Я кивнул, но в голове крутилось только одно: что за херню она сейчас сказала?

Инста-директ, мать его…

Сунул бумажку в карман, сделал вид, что всё понял. Но внутри ощущал себя как дед, попавший на рейв – свет, музыка, слова, и всё мимо.

– Ир, а Ир… а это ж контора Козлова, да? – как бы невзначай спросил я, рассматривая логотип «Vектора» на стене за ее спиной.

– Козлов Группс, – заверила она. – Вектор входит в группу компаний!

– А кабинет его где?

Она чуть смутилась вопросу.

– Чей?

– Козлова.

– Так не здесь… управление Вектором за Сергеем Игоревичем.

– А если не здесь, то где?

– Не знаю… Виктор Павлович большой человек. И офисов у него десятки…

Ясно. Твой Виктор Павлович, Ирочка не большой человек, а большой мудак.

С порога зайти к Вите не получится. Жаль. С другой стороны, может и к лучшему, светиться мне преждевременно. Для начала надо осмотреться. Да и что я ему скажу – привет через тридцать лет? Так и до дурки недалеко. Так что светиться кто я такой точно не следует. Я не Иван Васильевич, да и профессию менять не буду.

В коридоре двое охранников посмотрели на меня как на Христа, явившегося народу. – Уволил? – вкрадчиво спросил Леня.

– Он с тебя теперь три шкуры сдерет, – мрачно пробурчал второй.

Я усмехнулся.

– Главное, пацаны, сами не растеряйтесь по этой жизни. Тут, я вижу, если не прогибаешься, то списывают. Где выход?

– Вон, по коридору, потом налево. Выходи через черный вход, ну чтобы без проблем… ну ты понял.

Я кивнул и пошёл.

– Сань! Форму не забудь оставить! – крикнули мне вдогон. – И с Ренатом поговори! Он же сказал!

Правильно. Шмотка не моя. А вот с Ренатом или с кем-либо другим я разговаривать не собирался. Меня уже от этого места подташнивало. Да и кто такой Ренат, ни имею понятия, видел его один раз. Надо поговорить – сам найдет.

На раздевалку указала табличка на одной из стен, с картинкой на двух языках. Указатель куда идти. Сейчас, наверное, даже туалет с переводчиком. Я шел, не торопясь, шаг за шагом, будто примеряясь к новому телу. Рука нащупала ключ в кармане и на нем был выбит номер шкафчика.

В раздевалке не было ни души. Я нашел свой шкафчик, открыл. Внутри на вешалке висел спортивный костюм с надписью «Федерация бокса России».

Неплохо. Значит мой полный тезка боксер. Уже радует, что тело со спортом дружит. Надо проверить, что из него, то есть уже из себя можно выжать. А не радует то, что ребята боксеры, из тех, кто в спорте по серьезному, по-прежнему вынуждены где-то работать помимо спорта. Вот и бывший обладатель этого тела устроился охранником… почти тридцать лет прошло, а в этом плане не поменялось ни черта.

На верхней полки лежал телефон. Неброский, треснутое стекло. Вроде как мобила, но без кнопок, только пластмассовая крышка и стекло. Такой как был у Лени. Я покрутил, нашёл единственную кнопку и нажал. Экран ярко вспыхнул, появилась надпись: «Введите код».

Ну да. Код. Ага. От чего? От квартиры моей бывшей? Уже хотел бросить, но он… вжик и включился сам. Лицо мое узнал. Я даже отшатнулся. Блин, чувствую себя папуасом, впервые увидевшим блага цивилизации. – Ни хрена себе… В руках у меня светилась панель с кучей значков. Яркие, цветные, будто наклейки с жвачек. Но вместо Дональда Дака или Микки Мауса – кружочки, стрелки, восклицательные знаки.

Один значок с трубкой, вроде как звонок, в нижнем левом углу. Ткнул в него пальцем и увидел кучу вызовов, подсвеченных красным.

Некоторые подписаны: «не брать». Допустим, но пусть позвонят, а там разбираться будем.

Один из значков был похож на глаз. Или на камеру. Я ткнул любопытства ради. Экран тут же показал мои ботинки. Внизу застыл кружок, и я эксперимента ради нажал на него подушечкой пальца.

Щёлк.

Снимок застыл прямо на экране.

Значит, тут так. Ни тебе «Зенита», ни кассеты, ни проявки. Фотографирует и сразу показывает. Не полароид, конечно, мгновенной проявки снимков нет, зато фотографии на удивление четкие… Даже грязь на полу и ту видно.

Надо запомнить функционал, пригодится.

В этот момент телефон вспыхнул и завибрировал. Появилась надпись по середине: Ренат СБ.

– Внимательно… – я поднес аппарат к уху.

В ответ ни звука. Телефон продолжал вибрировать и голосить. Я снова нажал кнопку, которой включал мобилу, но экран погас и дозвон прекратился. Видимо, сбросил.

Через несколько секунд звонок повторился. На этот раз я нащупал другие кнопки – громкость: убавить и прибавить. Потом ещё пару. Всё не то.

Я чертыхнулся, сбросил снова. Не до этого сейчас. Разбираться с чудом техники буду позже. Наверняка же инструкция где-то есть.

В шкафчике нашлись ключи, какая-то белая пластмасса с логотипом, то ли бейджик, то ли современный пропуск. Может, как раньше на проходной, только без фотки.

Рядом валялась пластиковая карточка. На ней зелёный логотип и надпись «Сбербанк».

Узнаю.

Только раньше в кассе давали сберкнижку, а тут кусок пластика. Деньги, значит, теперь без бумаги? Так нет, рядом лежали купюры. Цифры на них крупные – тысяча, одна пять тысяч. С виду серьезно. А по факту? В 96-м я бы за такие бумажки «сдачу не надо» говорил. Теперь, может, на них и коробку спичек не купишь. А может, наоборот, если у тебя пять косарей в кармане, то считается, что живёшь?

Я взял одну в руку. Бумага тоньше, чем раньше. Почти как фантик, но краска держится, блестит. Убрал купюры в карман. Сколько теперь рубль стоит? Надо узнать.

Переоделся, сложил форму аккуратно в шкафчик. Спортивный костюм оказался по размеру, как после ателье. Двигаться удобно. Сел – нигде не тянет, плечи не жмут. В самый раз!