– С доплатой, – поспешил успокоить Игнат.

– А ее куда дел?

– Познакомился там с одной и отдельный кабинет при бане как раз был свободен.

– Что-то местные совсем себя не ценят! Да и вообще, нет чтобы в семью принести.

Алена была забавной. Уже Игнат несколько раз ловил себя на мысли – он улыбается, что в последнее время случалось с ним крайне редко. «И как любовница – просто огонь! Игнат, путешествие в Тарасов грозит быть приятным!»

– В следующий раз подумаю над этим вопросом.

Алену предстоит многому научить. Прежде всего – поведению в критических ситуациях. Чтобы не уподобилась плохо обученному охотничьему псу, который пытается найти себе спасение между ног хозяина в тот неподходящий момент, когда он взял в прицел стремительно приближающегося зверя.

– Ты теперь будешь самой крутой девушкой во всей Тарасовской области, – пообещал он, пытаясь вложить в ее руки оружие, на что Алена их отдернула.

– Игнат, я не люблю оружие, потому что оно убивает. Знаешь почему?

– Даже не догадываюсь.

– Потому что у меня никогда не будет детей, даже если я о-очень захочу. Согласись, нечестно получается – убить можешь, а родить нет. Я понесу его, если надо, как тот большой. Но стрелять ни в кого не буду, учти.

– И не надо ни в кого стрелять, от тех же собак отбиться.

«Жить захочет, начнет как миленькая, – цинично рассуждал Игнат. – Главное, чтобы она научилась держать его в руках уверено, переборов к нему страх. Патронов для этого должно хватить: я их чуть ли не полведра купил».

– Мы с тобой слишком по-разному понимаем значение слова «ни в кого».

И столько было непреклонности в голосе, что Игнат теперь уже с грустью подумал: «Ну и куда мне теперь их девать? Вернуть? Половину денег точно потеряю».

– Так ты сектантка?

Сект развелось столько, что из названий можно собрать огромную коллекцию. Какие-нибудь там: «Вторая пятница на неделе пришествия», «Святой огонь причащения» и далее в том же духе до бесконечности. Все как один они – истинные, а потому именно их учение приведет к спасению мира. Какие-то из них стараются жить обособленно, где-нибудь в глухих лесах, и ведут едва ли не природный образ жизни. «Благо, хоть от огня не отказываются, – усмехнулся Игнат. – Иначе скоро друидами станут».

Другие обитают под боком, целыми поселениями, но с их системой конспирации ни за что не отличить от обычных людей. Попадаются и такие, для которых взять в руки оружие – смертный грех. А еще ходили слухи, что часть из них практикуют человеческие жертвоприношения.

– Хотела однажды к секте примкнуть, да что-то мне не понравилось в ней.

– Чем именно?

– Тебе правда интересно?

– Ты рассказывай, рассказывай! – сказал Игнат таким тоном, как будто снимал с Алены показания.

Время девать было некуда: единственный караван мимо окон с утра и пропылил, даже не сбавив скорости.

– А чего там особо говорить? Понятно, все они того. – Алена покрутила пальцем у виска. – Зато живут спокойненько. Мне тогда спрятаться было нужно: не хотела, чтобы меня нашли и вернули.

– Куда вернули?

– Игнат, мне будет неприятно об этом вспоминать, извини. Ты дальше слушай. Порядок у них – женщины живут отдельно от мужчин. К тому же и днем практически не пересекаются. Но по субботам!..

– В свальном грехе не захотелось участвовать? – приходилось Игнату слышать о чем-то подобном.

– Это тоже, да и вообще я что, монахиня – раз в неделю? Еще и порядки дурацкие. Познакомилась с одним парнем, но какая-то гадина вместе увидела, настучала и нас выпороли.

– Действительно дурацкие, – откровенно забавлялся Игнат. – Что дальше-то было?

– По субботам у них работ никаких нет. Смотрю – все намываются, прихорашиваются, и настроение у всех веселое, как будто праздник какой. А шуточки у них – ну такое себе: по ним хоть физиологию межполовых отношений изучай. Затем все в большом доме собрались, они в нем по будням вечерами псалмы поют. Темно, ничего не видно, только слышно, как все одежду с себя скидывают.

– А ты что?

– В уголок забилась, благо, что не нашли: все действо по центру зала происходило. Игнат, ну не должно быть так! Как у животных. Вот ты мне нравишься, и с тобой я не прочь, лишь намекни, а тут кто угодно может попасться. Думаешь, у них только молодые спортивные парни? Сейчас! Сбежала я сразу после таких пряток. А еще я ненавижу боль, – неожиданно закончила Алена.

– Ее мало кто любит.

– Понимаешь, там, где я была до того, как попасть в секту, меня болью дрессировали. Как какую-нибудь там собачку или обезьяну. Но тем за исполнение приказа хотя бы какие-то вкусняшки дают, а тут – боль-боль-боль! – девушку нервно передернуло. – Все, Игнат, хватит об этом, давай лучше о чем-нибудь приятном поговорим.

– О чем именно?

– Например о том, что я в тебя по уши втрескалась!

– Так уж и влюбилась?

– Именно. Ты же мечта любой бабы во все времена! Что же тогда говорить о наших, когда мы уже завтра все дружно сдохнем? Ты из тех, за чьими спинами всегда спокойно. Таким достаточно махнуть рукой, и сразу все проблемы куда-то делись.

– И где ты во мне что увидела? – Игнат сделал вид, что внимательно себя изучает.

– У тебя на лбу написано, – сказала Алена. – Только у многих женщин зрение так себе. Или ума с горошину. Тебе даже военные на своих машинах куда надо отвозят, – шуткой закончила она.

Если бы Игнат попросил Прокудинова, он дал бы ему машину на выбор, причем навсегда. В том случае, будь у Игната действительно важная причина. У каждого человека есть совесть, у всех без исключения, даже у отпетого отморозка, достаточно подобрать нужные слова. Другое дело, что с отморозками куда проще разговаривать пулями.

– Игнат, очень тебя прошу, пожалуйста, забудь про Юру! Как будто его никогда не было, обещаешь?!

– Я попробую, – пожал плечами он. – Вообще-то мы договорились говорить о приятном.

– А деньги к приятному относятся?

– Наверное, если их много.

– Тогда не одолжишь мне немного?

– Для чего тебе?

– Видела я в местной лавке красивое… – Игнат готов был услышать что угодно – платье, например, когда Алена продолжила, – ситечко.

– Чего?!

– Чайное ситечко, – Алена нарисовала в воздухе перед собой указательными пальцами окружность, забыв приделать к ней ручку. – Старинное, из серебра. Шикарное!.. И в хозяйстве может пригодиться.

– Тебя случайно не Элочкой зовут? И почему бы тебе не купить его на те, которые ты у меня украла?

– Так уж сразу и украла!

– Нет, они сами по себе из моего рюкзака в твой карман переместились.

– Ну переместились, отрицать не стану.

– Получается ты воровка? – продолжал развлекаться он.

– Игнат, ну и где твоя хваленая мужская логика? Будь я воровкой, что бы я сделала?

– Что?

– Украла все деньги, и сбежала. Я здесь? Здесь. У тебя все деньги пропали? Нет. Нам с тобой вместе путешествовать до Тарасова, так?

– Так.

– То есть, мне все равно придется у тебя их выпрашивать?

Слушая ее, Игнат с трудом удерживался от смеха.

– И не проще ли тогда взять их самой? Да и к чему все эти разговоры о вульгарных вещах? Они портят наши отношения. К тому же не забывай, что в и хорошие времена содержать красивых женщин было дорого.

– То есть, ты мне их не отдашь.

– Еще не решила. Тем более часть из них я уже потратила.

«Алена забавная», – Игнат в которой раз утвердился в своей мысли. Даже если врет, что влюбилась, в чем он был уверен. И денег ему нисколько не жалко: куда их копить? Он и раньше-то этим занятием не увлекался, а сейчас и тем более. Не от пули сдохнешь, так от дизентерии, не от сепсиса, то от «черной плесени». К Юре он ее действительно ревновал, но не слишком. Алена что, накануне свадьбы ему изменила? Сколько их сейчас, искалеченных судьбой девушек? Алене еще повезло: сумела сбежать из того ада, о котором и рассказывать не хочет. «Пусть будет, – окончательно решил Игнат. – Удобно иметь рядом с собой ту, которой достаточно намекнуть, главное, чтобы вела себя прилично. Доберемся до Тарасова, разыщу Киру, ну а дальше и загадывать не стоит»

Они шли в столовую под руку. Точнее, Алена обвила левую Игната своими обеими.

– Какие же ты мне вчера вкусные булочки принес! Даже не верится, что когда-то их можно было за копейки на любом углу купить.

– Не верится, – рассеяно сказал Игнат, думая о том, что не хотелось бы задерживаться здесь надолго.

Что вполне могло случиться, поскольку еще один караван проехал мимо пикета без остановки. Неудобно он расположен: на ночевку здесь вставать рано, если не хочешь терять несколько часов светового дня.

– Опять он здесь, – при входе в столовую сказала Алена, имея ввиду восседавшего за столом белобрысого мужика с унылым, помятым лицом, под чьи разглагольствования они вчера и поужинали.

– Опять, – покривился Игнат.

Ему порядком надоели все эти доморощенные Спинозы, которые заседали почти в каждой харчевне. Безграмотные, имеющие скверную привычку делать выводы на основе собственного жизненного опыта и обрывков тех знаний, которыми обладают. Но даже там они выбирают лишь то, что укладываются в их ограниченный мир. Этот самозабвенно вещал:

– Согласен, атомные ракетоносцы стояли на боевом дежурстве в ожидании приказа вскрыть пакет и задать цели ядерным ракетам. Наверняка они и не знают – какие именно. Но приказа нет и нет, в эфире тишина, что творится с миром непонятно, и тогда закономерно приходит в голову мысль: узнать хоть что-то. Проблема в том, что при любом контакте они получают свою дозу спор, и тогда вопрос времени – когда у них все придет в негодность, и подводные лодки станут плавучим гробом, который срочно нужно покинуть.

– Наверняка у них на такой случай какие-нибудь особые инструкции есть, – возразил ему кто-то.

– Вполне возможно, – согласился с ним белобрысый. – Но не исключен и другой вариант событий. Хотя бы по той причине, что, насколько мне известно, запуски стратегических ракет были единичными случаями.

– Тебе-то откуда знать?

– А логика на что? В мире накоплен такой запас ядерного оружия, что примени его весь, от него бы ничего не осталось, а вся планета покрылась бы метровым слоем радиоактивного пепла.

– Давай на вынос возьмем? – не выдержал Игнат: может – не может, было – не было, случилось – не случилось. – На свежем воздухе поедим.

– Жарища там, а здесь прохладно, – возразила ему Алена. – Хотя как скажешь. Все, успокойся: он уходит. Игнат, мне только супчику: с детства гречку не перевариваю!

– Как будто в супчике не она, – вздохнул Игнат. – Впору пикет в Гречихинский переименовывать, или в Гречихино.

Доесть до конца он не успел: на пикете на какое-то время остановилась колонна. Немалая, больше десятка машин: наверняка после недавнего нападения сделали выводы.

– Алена, берем вещички и на выход. Вряд ли они здесь надолго задержатся, а нам еще договориться нужно, – сказал Игнат, с грустью посмотрев на алюминиевую миску, мяса в которой оставалось еще порядком.

Была у него привычка – съедать его в самом конце, вначале гарнир. И брюхо набито, иногда чем попало, но во рту остается вкус последнего. Он подхватил благоразумно прихваченный с собой рюкзак, после чего выудил из миски самый большой кусок, рассчитывая съесть его на ходу.

– Ну какой же ты все-таки недотепа, Игнат! – возмутилась Алена, доставая из своего кружку, перекладывая в нее мясо, и плотно прикрывая сверху остатками гречишной лепешки. – В дороге доешь. И чтобы ты без меня делал, ума не приложу?!

Так, с широкой улыбкой на лице, Игнат из столовой и вышел.

Глава пятая

– Откуда они у тебя? – Алена смотрела на то, как Игнат перекладывает пачку купюр из кармана в рюкзак.