Николь я видела только в школе, и никаких близких отношений у нас больше не было. Если ей не нужно, то и я в душу лезть не намерена. Она счастлива: родители снова вместе.

С бывшим полтора месяца не встречались: Мирослав играл по правилам, прописанным в соглашении об опеке. Меня это полностью устраивало: с глаз долой – из сердца вон.

Я не планировала жестко регламентировать его общение с сыном, но Мир меня вынудил! Да, это полностью его вина! Кого он из меня пытался сделать? Женщину, к которой будет периодически бегать? Шиш ему!

Бывший муж поставил меня в унизительное положение на празднике у губернатора. Опустил на уровень своей обожаемой Лики. Это она мужей уводит, не я! А вышло… Я, официальная жена, стояла как помоями облитая, меня оскорбляли, пытались выдрать волосы, а что Мир? Он удерживал свою любовницу от «праведного» гнева! Вроде как я перед ней виноватая: я мужика соблазняла! В этот момент проявились его истинные чувства: она важнее, ее чувства нужно беречь, задобрить и приласкать. Я – это так, для репутации.

Она ведь звонила мне. О, Лика показала свою натуру в полной красе! Мы и до того пересекались, но она строила из себя богемную диву и звезду, милую, но снисходительную. На самом деле это жесткая женщина, которая имела цель и плевала на всякие препятствия. Лика угрожала мне и обещала испортить жизнь и лишить работы. Я послала ее. Но… Мой сын ходил в садик при нашей школе, в тот же, что и Николь в свое время. Я не боялась за себя, но опасалась за него: не хочу, чтобы слухи как-то коснулись его. Но еще больше меня страшило влияние этой женщины на отца Ромы: Лика стремилась исключить наше общение с Мирославом, но это нереально с учетом общего ребенка, но если его не будет…

Я родилась в обычной семье: папа предприниматель, мать преподаватель, а Нагорные – это элита, высшая каста, верхушка пищевой цепи этого города. Я никогда об этом не думала, но знала, что проблемы они могли решать даже насильственными методами. Мирослав никогда не приносил это домой, никогда не был жесток, не срывался на нас, но история с отрезанной мочкой Артура Самойлова – не выдающееся событие, могло быть гораздо хуже. Если Лика будет науськивать Мирослава, подзуживать, умолять… Что такое для человека с бесконечными ресурсами и властью уничтожить одну женщину и забрать сына себе, чтобы подарить спокойствие своей любимой? Вроде бы бред, но… Но…

Я повернулась к картине Шагала: она висела у меня в спальне, потому что мне нравилась, ну и глаза мозолить гостям не будет. Вещь очень дорогая, настолько, что за такое даже убивали. Теперь у меня в квартире были навороченная сигнализация и дорогостоящий арт-объект. Роме перейдет и его семье. Это действительно инвестиция на века…

– Ты точно справишься? – мы с мамой собрали детей: Рому и шестилетнюю Алену, дочь моей двоюродной сестры. Они с мужем жили в Карелии и приехали на Новый год в Петербург. Обычно у моей мамы останавливались, но в этот раз я пригласила праздновать к себе. Это наш первый с Ромой домашний праздник, и хотелось провести его весело.

Мы поставили большую елку, настрогали салатов, а сегодня я доготавливала закуски и занималась уткой. Пусть Катя с Димой погуляют по новогоднему городу, а детям купила билеты в театр с подарками и ростовыми куклами.

– Справлюсь, идите, – чмокнула обоих детей и отправилась на кухню. Это первый Новый год, когда я готовила, не считая добрачного периода. Даже поэкспериментировала немного.

Я как раз массировала утку (да, в рецепте именно так и написано!), когда в дверь позвонили. Катюха, что ли, вернулась? Схватив полотенце, пошла открывать.

– Вы так рано, – произнесла и удивленно уставилась на розовую коробку с черным шелковым бантом. – Мирослав? – он убрал ее и открыл лицо. – Ты же вчера Рому поздравил. Сейчас его нет.

– Я к тебе, Яна. Можно войти?

Не нужно его пускать, но у меня на сковороде начинка для грибочков томилась и, кажется, начала гореть.

– Извини, – поспешила обратно, вытирая руки. Сняла сковороду с плиты и, услышав за собой шаги, обернулась. – Вошел без разрешения?

– Ну я же не вампир, – улыбнулся, но смотрел серьезно. – Яна, может, хватит наказывать меня?

– Не поняла?

– Мы почти два месяца не виделись и нормально не общались. Сколько можно?

– Меня лично все устраивает, – поправила передник. – Это правильно, Мир. Не нужно в новую семью тянуть бывших жен. Уж поверь, я знаю, о чем говорю! – фыркнула и попробовала начинку из ветчины, салями и сыра. По соли нормально, а вот черного перца добавить можно. Ох, какой я бравый кулинар!

– Я знаю, Мудрёна, но мне сложно обмениваться сухими смс. Мы можем хотя бы созваниваться и обсуждать сына. В душу и… – осмотрел меня тяжелым взглядом. – И к телу лезть не буду.

– Я подумаю. Загадай желание под елочкой, может, и сбудется.

– Хорошо, – и поставил на обеденный островок коробку. – Это для тебя.

– Не нужно, – сразу отказалась. Пора пресекать это все. Я второй Ликой не стану.

– Хотя бы просто взгляни, – попросил, подталкивая ко мне коробку. Любопытство взыграло. Я дернула ленту, подняла крышку, убрала бумагу с надписью бренда. Очень милая и дорогая сумочка лежала на дне: весенние цвета, а на брелоке – буквы с моим именем. Я всегда любила красивые сумочки – женская слабость. Открыла ее, чтобы посмотреть подкладку, и обнаружила внутри браслет из розового золота с бриллиантами – стильный.

– Красиво, – вернула его на место, закрыла молнию и положила сумку в коробку. – Но мне не нужно. Сними монограмму и подари сам знаешь кому. Тем более, я тебе ничего не приготовила.

– Мне хватит тарелки оливье. Вот честно-честно, – и такое просящее лицо с голодными глазами. Исключительно в плане еды. Я сжалилась. Праздник, все-таки. – Как вкусно, – наворачивал, как в первый раз. – А это что? – обратил внимание на пиалу с черри.

– Да так, экспериментировала: севиче из томатов.

Мирослав зачерпнул маленькой ложечкой и попробовал. Затем еще и еще, пока не ощутил остроту. Да, там красный перец. Свежайший!

– Осторожнее, иначе Новый год встретишь с поджелудочной, ну или в уборной, – усмехнулась. Ну а что лезть в чужую тарелку?!

– Вы дома отмечаете? – поинтересовался, заканчивая с салатом.

– Да. По-домашнему. А ты как всегда?

У Нагорных была традиция: весь клан собирался сначала у деда, Владислава Павловича, потом у Святослава, когда тот стал главой семьи. Выйдя замуж за Мирослава, я стала частью их семьи, поэтому домашний праздник стал не для меня. Сейчас все иначе, и мне это нравилось.

– Не в этот раз. Святу сейчас не до этого, – туманно ответил. – Николь захотела на море… – предусмотрительно не упоминал при мне имя своей бывшей. – Я хотел бы взять Ромку с нами.

– Я писала тебе, что вывозить его не дам, – это мое решение. Я не хочу рисковать ни его здоровьем, ни его возвращением ко мне. Я доверяла Мирославу, как отцу, но его бывшая… Нет, нет и нет! – Тем более, мы тоже решили отдохнуть, завтра в ночь самолет… – дернула плечом. – Думаю, тебе пора. С наступающим.

Мирослав поднялся, поблагодарил за оливье, но уходить не спешил и коробку не брал.

– Мир, – я бросила на нее взгляд, – а свою первую жену ты тоже так баловал по праздникам?

Он нахмурился и недовольно щелкнул языком.

– Ян, ну зачем все это сейчас поднимать?

– Просто интересно, кого мой тогда еще муж задаривал дорогими подарками.

– Да, я поздравлял Лику с праздниками не только дешевыми конфетами, а еще платил ей хорошие алименты и закрывал некоторые финансовые потребности.

Если бы мы были среднестатистической семьей, я сказала бы, что он брал эти деньги из семейного бюджета, но мы никогда не были обычными, а Мирослав мог себе позволить шиковать, и я никогда об этом не узнала бы.

– И как видишь, – продолжал, – я не требую от тебя, как и не требовал от нее, за сумочку и браслетик раздвигать ноги, – закончил жестко.

Я вспыхнула и отвернулась. Как-то очень обидно стало. Да, о таких вещах лучше не знать, даже в отношении бывшего. Хотя, конечно, лучше, чтобы мужчины так не делали, это больно.

– Яна, давай в Новый год войдем без ссор. Никогда не любил ругаться с тобой.

– Давай, – обошла его, – но подарки забери. Я правда считаю, что это лишнее.

– Тебя обидело бы это, если бы ты узнала до? – кажется, ему действительно интересно. И… Мирослав реально не понимал, насколько это неприятно женщине. Он вроде бы ничего такого не имел в виду, даря подарок даже мне, но… Любая хочет быть единственной: в этом мы с его первой женой совпадали.

– Очень, – ответила честно. – Алименты – святая обязанность родителя, остальное… – тряхнула волосами, чтобы не выдать, что мне и сейчас обидно это узнавать. – Подари ей, и не будет обид.

Я принялась за праздничные закуски, а Мирослав ушел. Чуть обернувшись, заметила коробку – конечно, не забрал. Это просто не по чину Нагорному Мирославу Константиновичу! Но и я не могла оставить себе сумку и браслет: тогда грош цена моим словам. Принимать подарки от чужого мужчины – это недопустимо, для меня точно!

Я снова достала сумку и убрала буквы. Можно подарить это матери Мирослава: и ей приятно, и сын узнает. Думаю, это даст ему однозначный знак: я – не его Лика и пищать от внимания чужого мужа не буду.

Мы хорошо, по-семейному отпраздновали, а первого числа поехали поздравлять Агату Владиславовну. Естественно, сначала уточнили, свободна ли она и не ждет ли гостей. Мы категорически не ездили к свекрови, если там вторая семья ее сына. Хотя я даже не знала, как часто у нее бывали Мир с Ликой. Сама тоже не оставалась у Агаты Владиславовны: Рому привезла, потом забрала, все. Иногда там была Николь. Дети часто контактировали благодаря отцу и вроде бы ладили. Сын не жаловался на сестру. Ну и отлично. Пусть дружат, родные все-таки.

– С Новым годом, – вручила презент свекрови, правда, коробку поменяла. Слишком она была… От мужчины женщине. Мирослав любил сочетание в белье жемчужно-розового и мерцающего черного. – Мы ненадолго, у нас самолет вечером, нужно собраться.

Агата Владиславовна распаковала подарок и была удивлена стоимости и выбору. Не потому, что мы дарили ей что-то дешевое, просто это немного не ее стиль.

– Оригинально, – надела браслет.

– Вам очень идет, – улыбнулась я. – А сумка под ваш тюрбан. Помните тот, зелененький?

– Рома, перестань собакам хвосты крутить и поцелуй бабушку, – закатила глаза на проделки внука. Пудели терпели с королевской невозмутимостью, не зря носили имена Луи и Анри.

– С Новым годом, бабушка, – Рома поцеловал ее в напудренную щеку.

– Под елочкой подарки: в голубой обертке тебе, а в розовой – Николь. Когда решат бабку навестить, распакует, – махнула рукой.

Пока Рома с визгом и двумя кудрявыми друзьями разбирался с елкой, мы пили чай, от шампанского я отказалась: не за рулем, но перелет подшофе не мое: я вялая становилась, а со мной ребенок.

– В отпуск, значит, летите? – перевела взгляд на меня, и что-то было в нем… Агата Владиславовна могла полететь куда угодно, а в спутники выписать себе хоть Тимоти, хоть Лепса, хоть Прохора Шаляпина, но иногда очень четко ощущалось, что за всем этим финансовым благополучием не было настоящего счастья, а только одиночество. Но я не могла помочь: у меня не было ресурса заботиться обо всех, особенно сейчас, а сына Агата Владиславовна сама упустила. Нет, это не про плохое воспитание, неблагодарность и отчуждение, просто удушливым контролем она привила Миру привычку держать дистанцию, чтобы снова не оказаться в ситуации «это мой сын, а вы, жены, идите лесом».

– Да, нужно сменить обстановку.

Я пригласила с собой маму и сестру с семьей. Если можешь позволить себе такой подарок, то почему бы и нет?! Сыну веселей, и мне можно будет больше времени провести с самой собой и со своими мыслями. Привести в порядок ментальное здоровье и вернуться не бывшей женой Нагорного, а свободной женщиной.