– Дети, – не стал объяснять все эти превратности отношений между мужчиной и женщиной, – главное, что вы должны помнить: я люблю вас. Все, что я делаю – это для вас и ради вас. Все, что у меня есть – ваше. Не забывайте, что вы родные. Вы – семья. Никто не будет вам ближе, чем ваша семья.

Возможно, мой спич корявый и сложный, но я надеялся, что дети хотя бы отчасти поняли меня.

Когда мы завезли Ромчика домой, я вернулся в машину и повернулся к дочери, сидевшей на заднем сиденье. Она порывалась пересесть, показывая, что старшая и вообще имела право (по закону да, по моему личному требованию нет), но я запретил.

– Ники, почему ты так разговариваешь с братом? Почему позволяешь обзывать его?

– Да я пошутила. Ну, пап… – уже привычно пыталась съехать с разговора.

– Нет, Николь, никаких «ну пап». Если ты продолжишь, то больше с нами отдыхать не будешь. Я буду брать Рому, а ты с матерью останешься. И на выходных тоже. Мы с Ромчиком будим гуливанить две ночи у нас дома, а тебя не возьмем.

Дочь призадумалась. Надеюсь, что-то в ее голове щелкнет. Может, нужно было что-то другое сказать, как-то психологически верно выйти из ситуации, но я не психолог, я мужик, да, дурной, иногда тупой, но я же по-хорошему хотел, но получалось какая-то херабора. Жаль, что я не пидорас, с мужиками всяко полегче. Сейчас я пидорас в каком-то ином смысле, и смысл этот мне совсем не нравился.

В четверг я поехал в школу. Хотел попасть на прием к директору. Надеюсь, Яна немного отошла, и мы поговорим, а если нет… Я глава попечительского совета помимо прочего: мои визиты не должны вызывать вопросы даже после развода. Я не из тех, кто сдавался: эту женщину я уже брал настойчивостью. Мы помиримся! Друзьями нам не быть, но близкими должны остаться!

Насчет успеваемости Николь тоже нужно поговорить: может, репетитора нанять? В бредни относительно намеренного занижения оценок не верил. Ники отчего-то начала терять интерес к учебе, а ее мать точно не из тех, кто способен подтянуть или подать пример в этом плане.

Лика наконец оставила актерскую карьеру, но домохозяйкой не стала. Мне вообще на такой тип женщин не везло: не то чтобы я хотел, но считал, что тут важен баланс. Жена должна быть развита, занята, интересна мужу. Кухарка-домработница мне не нужна. Но и бизнес-леди меня лично не привлекали. Без перегибов: работать для души (деньги я заработаю) и оставлять время для дома, мужа, детей.

Сейчас Лика пыталась реализоваться в смежных актерской профессиях. Надеюсь, она усвоила урок, и теперь Ники будет на первом месте. Я мог и по остаточному принципу, но дочь… Ей нужна мама. Раньше мне казалось, что хватало меня и Яны, но получалось, что мне только казалось.

– Яна Николаевна у себя?

Секретарь встрепенулась, тут же отложила телефон и улыбнулась максимально приветливо и широко. Не потому, что муж директора, а потому, что прилично финансировал эту школу лет эдак тринадцать. У нас со Святом были свои благотворительные и спонсорские программы, а также муниципальные проекты, над которыми мы брали шефство. У него клиника, у меня вот школа.

– Проходите, Мирослав Константинович.

Я вошел в просторный кабинет: светлый, стильный, женский. Слишком здесь было по-государственному при другом директоре, а сейчас – минималистичный стиль в белых тонах, но смягченный изящной итальянской мебелью и натуральным деревом.

– Ты?! – Яна перевела на меня взгляд и возмущенно округлила губы. – Это преследование?

– Я муж и пришел к жене.

– Бывшей жене!

– А бумажка есть? – приподнял бровь. – Даже после суда решение только через месяц вступит в силу.

– Проваливай!

Яна не смягчилась. Хорошо, зайду с другой стороны.

– Я вообще с официальным визитом, Яна Николаевна.

– Слушаю, – лицо недовольное, но тон идеален.

– Что-то нужно в школу? Может, парты поменяем?

– Они новые.

– Компьютеры в каждый класс?

– Это лишнее. У нас ноутбуков нет только у первоклассников.

– Ремонт? Везде.

– У себя ремонтом займись. Все?

– Все.

– Тогда проваливай.

– А сейчас я отец ребенка, который учится в вашей школе.

– Вас что-то беспокоит?

– Николь скатилась по всем предметам. Может, репетитора нанять?

Вот сейчас Яна проявила эмоции. Ей не все равно, но как не все равно: как директору или как мачехе?

– С языками у Николь действительно проблемы, и репетитор необходим. В остальном: у нее есть все качества, чтобы быть твердой хорошисткой. Учителя не понимают, почему она запустила учебу. Это уже вам в семье разбираться нужно.

– Ясно, – задумался я. – Посоветуешь педагога?

Яна кивнула.

– Ты лучшая, Мудрёна. Ты ведь знаешь об этом?

– Уходи, Мир. Завтра все обсудим. Великий день.

– Скажи честно, ты уверена? Точно уверена, что мы поступаем правильно?

Почему я так мучился? Ведь не просто так корежило от одной мысли, что завтра все-таки наступит.

– Абсолютно, Мирослав Константинович. Абсолютно.

Мне пришлось тупо сглотнуть эту правду. Яна умница. Если она уверена, значит, так и нужно. И от этого тоже тошно, бля…

На два часа дня у нас было назначено заседание. Мы встретились раньше, чтобы к судье обратиться с подписанным мировым соглашением и избежать примирительного периода. Меня лично еще три месяца ходить женатым не напрягло бы, но жена хотела прямо противоположного, а я и так показал себя большим эгоистом.

– Не доверяешь? – встретил Яну у входа в здание. Юридическую сторону бракоразводного процесса сопровождал исключительно я, но сегодня она пришла с плюгавеньким мужичонкой, представившимся ее адвокатом. Неужели решила, что я мог вписать пункты, которые потенциально задели бы ее или моего сына?

– Сепарирую, – ровно ответила. – Мы заходим? – я стоял так, что не пройти. Рассматривал Яну: уверенная, спокойная, бесстрастная. В деловом брючном костюме, гладкий пучок сковал роскошь темных волос, солнечные очки прятали светлые глаза. Ноябрьское солнце решило почтить петербуржцев, хотя в пору рыдать. Ненавижу разводы. Именно поэтому в загс больше не ногой…

Основные пункты соглашения устраивали и Яну, и ее адвоката, а вот общение с Ромкой она решила строго регламентировать и прописать в мировом соглашении. Раньше я мог в любое время прийти или взять сына к себе, предупредить, конечно, сначала, а потом – пожалуйста. Теперь все четко, и любое отклонение – уже моя проблема. Жена злилась на меня и наказывала, отсекая от… себя.

– Ты реально хочешь это вот так оставить? – поднял на нее глаза. – Мы не враги, Яна.

– Но и не друзья. Извини, Мир, но… – бросила взгляд на своего адвоката. Он понял и вышел. – Больше я не могу тебе доверять.

У меня даже глаз дернулся. Серьезно?! Яна в действительности считала, что я мог сделать что-то такое, что ущемит ее в правах? Забрать Ромку, к примеру? Ну это бредятина чистой воды!

– Я никогда не сделаю плохого тебе или нашему сыну, – заявил бескомпромиссно.

Яна молча смотрела на меня, словно сказать что-то хотела, но…

– Время покажет, – подписала документы и придвинула ко мне.

Я не торопился.

– Еще раз напомню, Яна: развод – твоя инициатива.

Я повторил это не для того, чтобы переложить на нее ответственность, а показать, что если есть шанс, желание, сомнения – мы можем еще сдать назад. Взять тайм-аут и подумать. Нам с ней торопиться не нужно!

– Еще можно попробовать.

– Нельзя попробовать, – возразила Яна. – Не обманывай себя и меня. Не унижай этой приятной ложью, что я что-то значу, когда там новая старая любовь.

– Яна…

– Если я была бы азартной, то поспорила бы, что Лика очень скоро займет нашу спальню. Или она всегда была ее? – показательно нахмурилась.

– Судья уже ждет, – к нам заглянули. Я не успел сказать, что мы с Ликой вместе не живем.

Десять минут стандартной процедуры, изучение документов и равнодушным голосом произнесенный вопрос:

– У кого-то из супругов есть возражения?

– Нет, Ваша честь, – ответила жена. Пока еще жена. Я только покачал головой.

– Кому-то из супругов требуется время на примирение?

– Нет, Ваша честь.

Я молчал. Судья перевела на меня вопрошающий взгляд, а я взглянул на Яну и взял ее тонкую ладонь с длинными пальцами, идеальным маникюром и… кольцом. Она не очень любила быть увешанной драгоценностями в бытовой жизни, поэтому была только одна вещь, которую не снимала никогда – тонкий ободок из платины, обсыпанный роскошной бриллиантовой крошкой. Я тоже свое кольцо не снял.

– Яна? – это был вопрос. Она решает. Легкий кивок, и я выпустил ее руку.

– Нет, Ваша честь.

Мы подписали документы, через месяц решение вступит в силу, и нам дадут бумажку. Свободны. Больше не муж и жена. Никаких прав, никаких обязанностей в отношении друг друга. Чужие. Были бы, если бы не Ромчик. Поэтому мы всегда будем родными.

– На следующую свою свадьбу можешь не приглашать, – мы вышли из зала суда вместе. – Не приду, – сняла кольцо и бросила в сумочку.

– Не смешно, – отреагировал на колкость.

– Прощай, Мир, – шепнула, царапнув коготками мою щетину. Мы прощались именно как мужчина и женщина, и оба это понимали. Теперь я не имел права касаться ее никак…

– Яна… – поймал ладонь, и мы переплели пальцы, крепко, твердо, до дрожи, как тогда, девять лет назад. Тогда оба были уверены, что это навсегда. Мгновение, и разорвали это вечное, что было в простом касании. Яна ушла, стройная, прямая и тонкая, а я остался смотреть на ее спину.

Яна была дорога мне не только как мать единственного сына и лучшая мачеха для дочери, но как жена и женщина. Я второй раз проходил через этот процесс: в первый раз была дикая злость, мне казалось, что я ошибся с выбором и ненавидел себя, что продолжал ощущать тягу к Лике; сейчас – тихая неотвратимая грусть прямо в самой сердцевине. Потеря по-настоящему близкого человека, который любил искренне. Которого я любил по-настоящему. Женщина, которую я и сейчас все еще любил. Я не имел представления, сколько сортов у любви, но в этой никогда не сомневался.

Родной – это тот, чья боль тебе больнее своей собственной.

Однажды Яна процитировала Цветаеву, а я тогда понял, что между нами именно так. Между мной и детьми так. А с Ликой… Я шел за мужскими инстинктами. Всегда и даже сейчас. Она имела власть над моим либидо, но выйдет из этого что-то цельное и долгое? Я не мог дать руку на отсечение, но я уже ступил на этот путь и дал нам шанс, хотя бы ради дочери.

– Папа, привет! – я приехал домой. Хотел побыть один, но меня встретили довольная Николь и ее мама.

– Ты почему не в школе? – посмотрел на часы.

– Потому что у нас сегодня праздник, – ответила Лика. Светлые волосы уложены на манер неонуара, красная помада, каблуки и жемчужного цвета платье.

– Пойдем, – меня схватили за руку и отвели в столовую: стол накрыт к обеду блюдами из моего любимого мясного ресторана, шампанское охлаждалось в ведерке, свежие цветы красовались в центре.

Еще в коридоре я заметил чемоданы. Яна была права: Лика заняла спальню…

Глава 12

Яна

Вот уже и Новый год практически на пороге. Я стояла у окна в полумраке спальни и смотрела, как реку сковывал зимний мороз. Декабрь не был особо снежным, но в ночь полетели большие хлопья, обещая к праздникам чарующую сказку.

Рома давно спал в теплой постели, привык, что это его новый дом, но и старый не забывал: отец брал его с ночевкой туда раз в неделю. Теперь и у моего сына появилась мачеха: пока не официально, но это дело времени. Я не расспрашивала маленького сына о Лике (чего я о ней не знала!), главное, чтобы не обижала, но, судя по всему, она с ним в принципе никак не контактировала, и слава богу! Может даже, ее и не было в эти дни, я бы не удивилась. Ей и собственная дочь в тягость была, а двое в доме – это же мигрень у кинодивы!