Голоса, споры, топот ног прокатываются через приемную лавиной, и в этом потоке я не вижу черных кудрей Ульяны. Она выходит из кабинета последняя, спустя пять минут после того, как его покинули все остальные. Выходит и быстро идет к коридору, бросив на меня резкий взгляд.

Шпильки ее туфель громко стучат по полу. Они стучат зло. И на этот раз мне хватает запала вскинуть подбородок в ту же секунду, как Ульяну вижу.

Желание сопротивляться дикое. Подстегивает завернутая в зеленый шелк успешность, которую эта женщина демонстрирует всем. Даже тем, как держит голову.

– Да? – отвечаю на звонок, который раздается через минуту.

– Зайди, – велят мне.

Я встаю из-за стола, вскакиваю. Запал, фитиль. С самого утра я такая. Стоило только сесть за этот стол.

Леон крутит между пальцами ручку, наблюдая за тем, как я иду к нему через кабинет.

Мои сандалии позволяют двигаться почти бесшумно. Это очень символично, ведь я не люблю создавать шум. Но Леон снова смотрит на меня с пристальным вниманием, чем заставляет шуметь мою кровь. Мое лицо, волосы…

Его кофейная чашка пуста. Я стреляю в его лицо взглядом, отодвигая посуду и выкладывая на стол свои документы.

Я уже поставила подпись. Опрометчиво?!

Подавшись вперед, Золотов трет ладонями лицо и кивает на стул рядом.

– Сядь, – говорит он мне.

Когда наши лица оказываются на одном уровне, Леон принимает демонстративно задумчивый вид и откидывается на спинку кресла.

Помолчав, спрашивает:

– Ты знаешь, что такое коммерческая тайна?

– Где-то слышала, – юродствую я.

Проигнорировав, он продолжает:

– Я надеюсь, у тебя хватит мозгов отнестись к этому понятию серьезно. У тебя на руках нет и не будет информации, которая может нанести хоть какой-то вред фирме, но для тебя, если нарушишь договор, последствия будут фатальными. Так что, дать тебе еще время на раздумья?

Он кивает на лежащие перед собой документы.

Мои щеки заливает краска. Я чувствую обиду, чувствую себя оскорбленной и не могу с ним спорить…

– Я обычно читаю документы, перед тем как подписать, – говорю ему с предательским хрипом в голосе. – Мне все понятно. И мне… не девятнадцать.

Его лицо остается бесстрастным. Только голубые глаза сверлят на моем лбу дыру, заставляя снова гореть на щеках пятна.

Подавшись вперед, он берет в руки договор и начинает неторопливо его подписывать. Демонстрируя то, что тоже читает документы перед подписанием, медленно скользит по страницам взглядом, прежде чем оставить размашистый автограф внизу. А может быть, эту честь он оказывает конкретно моим документам, может быть. Как угодно.

Я наблюдаю за его руками.

За длинными загорелыми пальцами, дорожками вен на тыльной стороне и вокруг запястий. На левом у него часы с титановым ремешком, предплечья покрывают темные шелковистые волоски.

Сглотнув, я отвожу взгляд.

Что он сказал Ульяне? Они говорили обо мне?

Смотрю на его склоненное лицо с острыми линиями, сжимая пальцами блокнот, который с собой захватила.

Закончив подписывать, Леон двигает ко мне документы, спрашивая:

– Письмо от голландцев готово?

– Почти…

– Это убери, – указывает он подбородком на чашку. – Документы Камиле передашь потом, мы сейчас уезжаем. Письмо возьми с собой.

Леон встает, заставляя меня взметнуть вверх глаза. Вслед за ним.

– Куда? – спрашиваю я.

Глава 12

Меня не удивляет, что он распоряжается мной, как захочет.

Любая работа, содержащая слово «секретарь», уже подразумевает определенное рабство. Я знаю, что нахожусь в распоряжении Леона пять дней в неделю, и не всегда с десяти до семи, а список моих обязанностей он еще не оглашал.

Меня отбрасывает на спинку сиденья при каждом торможении несмотря на то, что Леон ведет спокойно, без виражей в плотном потоке машин.

По крайней мере, эта болтанка отвлекает от любых тревожных мыслей. Пусть щеки у меня уже остыли, но внутри все так же буря.

Я еще толком ничего не подписала. Возможно, стоит просто попросить высадить меня у тротуара и забыть о нашей встрече? Раз и навсегда…

Я бросаю взгляд на четкий профиль, чувствуя укол в животе. Опускаю глаза, скользнув по широко разведенным коленям.

Может, у него есть другая машина? Нормальная.

«Ауди» сворачивает на светофоре, и мое плечо упирается в дверь.

– Пфф-ф… – я роюсь в сумке.

Ищу папку, которую собрала наспех. Нахожу письмо, интересующее моего босса, и, бросив на него взгляд, уточняю:

– Что тебе нужно?

– Просто читай, – говорит Леон.

Он ведет машину одной рукой, глубокомысленно прижав кулак другой к губам.

Я втягиваю носом воздух до свиста, глядя в свой перевод.

Чтобы найти нужный темп, тот, который мне кажется подходящим, трачу минуту. Я уже знаю контекст письма, ведь посвятила этому имейлу половину вчерашнего дня.

Оно – от архитектурной фирмы и представляет собой кучу не очень понятной мне информации. Когда заканчиваю, бросаю на Леона взгляд, слыша короткое:

– Еще раз. С того места, где начинается смета.

Я с удивлением замечаю, что мы уже на шоссе. К тому времени, как заканчиваю читать письмо во второй раз, смотрю в окно машины с приливом эстетического удовольствия. Мое личное чувство прекрасного откликается, когда дорога начинает идти через лес.

Какое-то время просто наслаждаюсь, забыв о том, что я на работе.

Мы подъезжаем к шлагбауму, и его тут же открывают. Мы попадаем на идеальный асфальт загородного поселка, где газон вдоль дороги выглядит как отглаженная простыня.

Леон загоняет машину в открытые ворота одного из домов, во дворе уже припаркован чей-то «Мерседес».

Потянувшись к ремню, я смотрю на Золотова вопросительно.

Он хочет, чтобы я пошла с ним?

Оценив мою заминку, Леон выбирается из машины, на ходу бросив:

– Ты – со мной.

Проводив его взглядом, я исподлобья смотрю на дом.

Он выглядит так, как должен выглядеть трендовый дом богача: с панорамным остеклением и авторскими архитектурными решениями, будто сам по себе является предметом уличного искусства.

В этом поселке все дома одинаковые. Это видно издалека.

Кому принадлежит «Мерседес» во дворе, я узнаю, как только вхожу в дом вслед за Леоном: посреди огромной гостиной с планшетом в руках расхаживает… Скотт.

– О, хелло, френдз, – говорит он, посмотрев на нас поверх планшета. – У нас компания? – обращается Скотт к Леону на плохом русском, красноречивый взгляд при этом бросает на меня. – Элис, я должен тебе анекдот… – произносит он со знакомой мне улыбкой ловеласа.

Я встречаю нечитаемый взгляд голубых глаз. Отведя их, мой босс отвечает:

– Ввожу ее в курс дела. Это Скотт Беннетт, архитектор.

– Привет… – тихо отзываюсь я.

– Окей, – кивает тот. – Начнем?

Медленно двинувшись вслед за ним, Леон опускает взгляд на мою обувь, вскользь касается взглядом моих глаз и… губ…

– Смотри под ноги, – предупреждает он, отвернувшись.

Секунду я гляжу ему вслед. На темноволосый затылок…

Впиваюсь в него взглядом.

В доме бетонные стены. Местами попадается строительный мусор, мешки штукатурки.

Я следую за мужчинами. Понять, о чем идет речь, не так уж сложно: Скотт хочет сместить пару стен и расширить один дверной проем. Еще срубить несколько деревьев из тех, что вокруг дома. Это немного увеличит стоимость проекта, но зато создаст в доме идеальное естественное освещение.

– Видишь… – поясняет американец. – Первая половина дня… свет пройдет через ве-е-е-есь дом, – указывает он диагональ от одного края дома до другого. Идеально. Полное соединение с ландшафтом…

Остановившись на линии этой диагонали, Леон задумчиво смотрит вправо и влево. Он продолжает двигаться неторопливо и отвечает так же:

– И сколько времени это займет?

– Мало. Неделя. Может, чуть-чуть больше. Только скажи мне «да», и я сразу начну…

– В прошлый раз ты обещал то же самое. «Мало». «Чуть-чуть».

– То были непредвиденные обстоятельства…

– Ты насрал, а я вляпался, – кивает Леон.

Скотт издает короткий смешок.

– Ай нид хелп, – сдается он.

Посмотрев на меня, Золотов скрещивает на груди руки и указывает подбородком на американца.

– Переведи, – говорит с ленцой.

Все это время я просто прыгала взглядом с одного мужчины на другого, топчась на верхней ступеньке приподнятого пола.

– Дословно? – спрашиваю я не очень уверенно.

– Доступно, – проговаривает Леон.

Я закусываю губу, переводя взгляд на американца.

Леон и сам отлично владеет разговорным английским. Раньше владел. Сейчас его навыки могут быть как лучше, так и хуже. Во второе мне верится с трудом, но мой английский, безусловно, лучше. В любых формах. Для этого ему и нужен переводчик, но я же не синхронист, и я понятия не имею, какой смысл сейчас он вкладывает в слово «доступно». Ведь я не в курсе, какие между этими двумя в действительности отношения…

Поставленная передо мной задача напоминает ту, которая касалась утреннего кофе.

Скотт смотрит на меня, выгнув рыжеватые брови.

– М-м-м… – топчусь я. – Он хотел сказать, что не хочет снова наступить в твое… дерьмо… – перевожу я.

Американец пару секунд думает, потом смеется.

На губах Леона появляется улыбка.

Я не присоединяюсь. Я чувствую себя не в своей тарелке. Еще и потому, что не могу не признать: меня будоражит не вызванный мною фурор, а то, что Леон продолжает улыбаться, глядя на свои мокасины.

– Окей, май френдз, – кивает Скотт. – Я все понял. Если я сделать плохо, ты дашь мне в морда?

Исподлобья смотрю на Леона.

– Йес, Скотт, – отзывается Золотов.

– Окей, ай андестуд…

– Гуд…

Они продолжают движение, на этот раз идут к лестнице. На ней еще нет перил, и выглядит она не очень. Мой босс разворачивается, остановившись на верхней ступеньке.

– Останься внизу, – говорит он мне. – И… лучше подожди на улице, – добавляет Леон, окинув взглядом пространство вокруг.

Я не против избавиться от строительной пыли, забившейся в нос.

Воздух здесь наверняка тоже будет включен в стоимость, ведь он потрясающий. Во дворе уже есть газон. Присев на крыльцо, я решаю позволить себе наглость – снять сандалии.

На фоне августовской жары трава под моими босыми стопами прохладная. Я наслаждаюсь, подставив лицо солнцу.

– Гуд бай, Элис… – Скотт энергично идет по дорожке к своей машине.

Обернувшись через плечо, я вижу Леона на крыльце. Прислонившись к стене, он за мной наблюдает.

Я быстро возвращаюсь назад.

– Я не сильно топталась… – заверяю его.

Машина американца покидает двор, становится очень тихо. Голос Леона в этой тишине звучит убийственно… интимно.

– Что скажешь? – кивает Золотов на газон.

– Первоклассный, – говорю я, суетливо обуваясь.

– Приятно слышать.

– Я сто лет не была за городом, – брякаю зачем-то в ответ.

– Впереди выходные.

– Я не собираюсь за город…

– Есть планы поинтереснее?

Я поднимаю на него глаза и выпрямляюсь.

Он наблюдает за мной, как и в тот день в ресторане. Будто изучает. В том числе своими вопросами. Словно он изучает меня все то время, что мы здесь находимся.

Мне только слегка не по себе, а в остальном – гораздо сильнее – снова это будоражащее чувство. В животе, под коленями.

– Нет… – не желая говорить о себе, я перевожу тему. – Так… это и есть твой проект? – имею я в виду поселок вокруг нас.

– Он не мой. Любой сложный проект принадлежит команде, которая его создавала.

– У тебя хорошая команда.

– Да, хорошая.

– И… кто может позволить себе такой дом?

Вопрос действительно очень меня интересует!

– Тот, кто рискнул, – отвечает Леон ровно.

– И кто же это?