– Патрули выставлены через каждые пятьсот метров, – ответил немецкий солдат и вдруг быстро заговорил: – Если вы меня не убьете, я проведу вас через свой участок, и никто даже не заметит. Обещаю, что никому не скажу, что вы тут прошли.

– Ага, так я тебе и поверил… – по-русски выругался Шубин, а немцу сказал, переходя на его язык: – Мы и без тебя, если надо, пройдем. Сейчас пойдешь с нами к дому и позовешь своего напарника – пусть выйдет на улицу. Понял? Мотоцикл у вас есть?

– Нет мотоцикла. Нас привезли на машине. Приказали охранять дорогу и уехали. Мы даже не знаем, надолго ли нас тут оставили.

– Рация у вас имеется? Связь между постами есть? – спросил Шубин, поднимая немца и ставя его на ноги. При этом Энтин не отводил дуло автомата от пленного.

– Да-да, есть рация, – энергично закивал головой немец. – В доме рация. Хельмут у нас связист.

– Хельмут так Хельмут, – кивнул Шубин и добавил: – Пойдем к твоему Хельмуту.

Вместе с плененным немцем разведчики подошли к хате с той стороны, где не было окон, чтобы второй фашист не смог их увидеть раньше времени, если невзначай посмотрит в одно из окон.

– Зови своего друга! Живо! – приказал Шубин, когда они встали возле двери, а Энтин, пригнувшись, спрятался под окошком, которое было рядом с дверью.

Немец позвал, даже постучал в окно, но никто в доме ему не ответил. Немец растерянно посмотрел на Шубина, и тот, приготовив автомат для стрельбы, подтолкнул фрица еще ближе к двери и скомандовал:

– Иди первый!

Немец шагнул в хату и встал в проходе, потом сделал еще два нерешительных шага… Выглянув из-за его спины, Глеб увидел сидевшего за столом спиной к дверям невысокого, полного немчика с лычками ефрейтора и в наушниках, который настраивал рацию. Когда они вошли, он даже не повернулся – по-видимому, не слышал, что его сослуживец вернулся в дом. Передав первого немца под охрану Энтина, вошедшего следом за ними в комнату, Шубин тихо скользнул ко второму фрицу и сдернул с него наушники, не забыв при этом приставить к его голове автомат.

– Эй, Йохан! Что за дурацкие шутки! – воскликнул толстяк и, встав со стула, повернулся к Шубину.

Выражение возмущения на его лице быстро сменилось сначала удивлением, а затем и страхом.

– Привет, Хельмут, – сказал ему Шубин и чуть толкнул его в грудь дулом автомата.

Немец сел и молча уставился на автомат.

Глеб взял наушники и приложил к уху. Послушал, а затем спросил у радиста:

– На связь выходите по определенному времени?

Немец шумно сглотнул и согласно кивнул.

– Онемел? Во сколько должны выйти на связь и с кем? – нетерпеливо дернул автоматом Глеб, поторапливая Хельмута с ответом.

Тот снова сглотнул и сказал, покосившись на своего товарища, стоявшего у дверей под прицелом автомата Энтина.

– Через пять минут. Со штабом батальона. Буду докладывать об обстановке на дороге и принимать… принимать новый приказ, если таковой будет дан, – пролепетал толстяк испуганным и неожиданно писклявым голосом.

– Хорошо, – одобрительно кивнул Шубин и протянул немцу наушники. – Садись и начинай работать. Как обычно, будто ничего не случилось. То есть без всяких фокусов. Ты понял? Иначе… – Он многозначительно повел дулом автомата.

– Да-да, я понял! – Толстячок схватил наушники и торопливо стал их надевать.

– Не очень бы я ему доверял, – проворчал Энтин.

– Ничего лишнего он не передаст. Правда, Хельмут? – спросил Шубин немца и добавил: – Ты ведь не хочешь, чтобы тебя убили?

– Нет, – энергично замотал головой толстячок.

– Тогда действуй согласно вашей инструкции – выходи на связь с начальством, как обычно. А я послушаю, что ты будешь передавать по своей «Берте». Но смотри у меня! Ох смотри!..

Наступила тишина, потом пискнула включенная рация, и немец сначала нерешительно, а затем все увереннее начал трансляцию. Сказав свой отзыв и отчитавшись, как и положено, об обстановке на участке, немец перешел на прием и стал слушать, что ему говорили, при этом быстро записывая шифровку на лист бумаги. Закончив связь, снял наушники и с опаской посмотрел на Шубина.

– Ну, что там у вас новенького? – поинтересовался Глеб, указывая пальцем на исписанный шифром клочок.

– Нам приказано усилить охрану дороги, – пролепетал Хельмут и замолчал.

– Дальше… – поторопил его Шубин.

– Через час по ней должен проехать автомобиль с офицером, – облизнув пересохшие губы, продолжил немец. – Мне приказано передать… передать это сообщение дальше… всем остальным. Чтобы были готовы…

– Передать по рации? – уточнил Глеб.

– Нет, – покрутил головой толстяк. – Рация только у нас. Я должен послать… послать кого-нибудь на следующий пост, чтобы он передал сообщение устно.

– А те, в свою очередь, таким же способом передают его дальше. Я правильно понимаю?

– Да-да, так, – покивал немец и вновь покосился на автомат.

– Что ж, все понятно.

Шубин, передав Энтину слова немецкого радиста, сказал:

– Надо воспользоваться ситуацией и попробовать проскочить через дорогу.

– Есть идеи, товарищ капитан? – спросил разведчик.

– Есть. Но мне нужно кое-что уточнить. – Глеб повернулся к радисту и, переходя на немецкий, поинтересовался у него: – Что за офицер должен проехать по дороге?

– Я не знаю, – ответил тот и, увидев, что Шубин нахмурился и с подозрением смотрит на него, испуганно повторил: – Я, правда, не знаю. Мне не сообщили. Сказали только удвоить посты и бдительность на дороге.

Шубин на минуту задумался, глядя прямо в кукольно-круглые глазки толстячка ефрейтора, затем сказал:

– Хорошо. Если ты не обманываешь меня и будешь дальше таким же послушным, то мы с тобой поладим и, возможно, даже оставим в живых и тебя, и твоего дружка Йохана.

Толстячок угодливо закивал, показывая, что он все прекрасно понял.

Глеб повернулся к Энтину и, объяснив ему ситуацию, рассказал о своем плане.

– Давай-ка для начала свяжем этих двух молодцов и приведем сюда остальных наших. Если эти двое молодчиков увидят, что нас не двое, а немного больше, то и дальше не выкинут ничего неожиданного для нас. Не рискнут, – добавил он.

Пленных немцев связали и оставили в доме. Сами же вышли, и Шубин, оставшись наблюдать за местностью, отправил Энтина к Одинцову и Клименко, чтобы он провел обоз к хутору тем же путем, которым они сами к нему вышли.

– Времени у нас не так уж и много, – сказал Глеб, когда Одинцов, Зеленчук и Клименко, оставив остальных неподалеку в леске, подошли к нему для совещания. – Примерно через полчаса по дороге проедет автомобиль с офицером. Что за офицер и какого он звания, я так и не смог узнать. Радист твердит, что и сам не в курсе. Может, и не врет… Но в любом случае у нас есть шанс. Даже целых два шанса. Один – проскочить незаметно через дорогу. Второй – захватить этого неизвестного нам офицера… Чем черт не шутит, вдруг нам повезет, и это будет генерал? В крайнем случае попробуем узнать у этого офицера всю необходимую информацию и решим, как нам действовать дальше.

– Предлагаешь устроить засаду? – уточнил Клименко.

– А заодно немного освободить дорогу от лишних немцев, которые могут помешать нам перейти на ту сторону леса, – ответил Шубин.

Быстро договорились, как будут действовать, и Клименко с Зеленчуком ушли. Развязав толстенького ефрейтора, Шубин приказал ему идти к дороге и приказать солдатам, лежавшим в «секрете», пойти к следующему посту и передать приказ начальства, что наблюдение с дороги временно снимается и всем, кто задействован в ее охране, следует направиться пешком в Радивилов. Причем немедленно, не теряя времени.

– Если будут вопросы по поводу тебя и рядового Йохана Бергена, скажешь, что вам приказано пока остаться с рацией на хуторе. Понял? – спросил Шубин ефрейтора. Тот кивнул. – И помни, что я все время буду держать тебя на прицеле. А мой товарищ живо управится с остальными двумя, если ты вдруг вздумаешь сказать что-то не так или предупредить их. – Он многозначительно показал кивком головы в сторону Одинцова.

Они вывели толстяка из хаты и подтолкнули в сторону дороги. Тот, медленно и с опаской оглядываясь по сторонам, побрел к тропинке, ведущей к тракту. На секунду он застыл, увидев, как из леса выходит отряд партизан, но Шубин поторопил его, приказав пошустрее шевелить ногами.

Вскоре немчик спустился с горки, и Одинцов с Глебом направились следом за ним, но так, чтобы их не заметили немцы, ведущие наблюдение за дорогой. Впрочем, когда Шубин увидел сидевших и игравших в карты фрицев, он окончательно успокоился. Немецкие солдаты явно не страдали повышенной бдительностью и к своим обязанностям относились, мягко говоря, фривольно.

Увидев спускавшегося к ним ефрейтора, охранники даже не встали перед ним, как положено перед старшим по званию. Сразу было видно, что они не очень-то уважали этого толстого Хельмута. Помня, что за ним наблюдают русские разведчики, ефрейтор прикрикнул на своих подчиненных, и те нехотя, прервав игру, встали. Передав им приказ, якобы полученный по рации, толстяк стал торопить их с выполнением и даже пару раз пнул одного из солдат под зад, чтобы тот собирал разбросанные на траве карты побыстрее.

Солдаты, конечно же, забросали ефрейтора разными вопросами, но тот ответил им так, как ему велел отвечать Шубин, и все торопил, чтобы солдаты не мешкали и шли передавать приказ начальства другим постам.

– Все должны быть в Радивилове через час! – кричал толстяк. – Так что шевелите ногами, если не хотите неприятностей! Через час мне по рации должны доложить, что все вернулись в расположение роты. Вы поняли?

Выйдя на дорогу, солдаты, недовольно переговариваясь и ругая ефрейтора разными обидными словами, прибавили шаг. Немного постояв, толстый Хельмут нехотя повернулся и пошел вверх по тропинке.

– Молодец, Хельмут, – похвалил его Шубин, выходя из-за дерева. – Из тебя мог бы получиться хороший обер-ефрейтор, если бы вы не проигрывали войну. Но Гитлер капут? – спросил он и насмешливо посмотрел на ефрейтора.

– Капут, Гитлер капут, – торопливо согласился тот.

– Отведи его в дом, свяжи и заткни рот. Обоим. И в погребе закрой. Пускай сидят там и надеются, что их найдут. Рацию выведи из строя, – приказал Шубин Жулябе, который появился на тропинке, неожиданно вынырнув из-за куста колючей ежевики.

Его внезапное появление напугало Хельмута, и он остановился, испуганно глядя на внушительную фигуру разведчика.

– Не бойся, не кусаюсь, – добродушно усмехнулся Жуляба.

Немец, как ни странно, успокоился и смиренно побрел впереди, заложив обе руки за спину.

Глава пятая

Времени на подготовку засады, как и предупреждал Шубин, оказалось совсем немного. Едва партизаны и разведчики заняли позиции с двух сторон от дороги, как вдалеке послышался гул моторов. Сначала показались два мотоцикла, в которых сидело кроме водителей еще по одному автоматчику. Мотоциклы остановились и, не заглушая моторов, стали кого-то ждать. Как только на повороте показался открытый автомобиль, они двинулись дальше. Но уехали недалеко, потому что по ним открыли огонь залегшие неподалеку бойцы Клименко.

Машина тем временем поравнялась с местом, где ее ждали разведчики Шубина. Шофер не успел отреагировать на внезапные выстрелы и остановиться. По колесам машины ударила автоматная очередь, и автомобиль повело – сначала вправо, а потом влево, так что он едва не перевернулся. Шофер и автоматчик, сидевший на переднем сиденье, выскочили из машины и были сразу же убиты.

Офицер же не стал выпрыгивать, а просто нагнулся, пытаясь спрятаться. Глебу показалось, будто что-то блеснуло в лучах солнца, когда офицер наклонялся. Да и сам офицер показался ему очень уж знакомым – хотя времени на размышления и догадки у Шубина сейчас не было.