– Есть несколько идей – и друзья, которые наверняка что-нибудь подскажут. Я живу у своего кузена Симона и его жены Сюзанны. Не хотите ли завтра с нами поужинать? Заодно обсудим наши возможности.

– Симон – это тот, с кем вы вместе росли? Названый брат?

Лукас кивнул:

– А еще он служил полковником в армейской разведке, так что полезных навыков и знакомств у него достаточно.

– А захочет ли его жена принимать у себя разведенную и опозоренную? – осторожно спросила Кенди.

– Сюзанна, во-первых, умная, а во-вторых – прогрессивно мыслящая женщина, к тому же у нее самой сложное прошлое. Возможно, она сможет подсказать вам что-то полезное.

– Тогда благодарю за приглашение. – Кенди шумно вздохнула. – Однако уже поздно. Спасибо, что поддержали меня на балу и за то, что выслушали.

Лукас поднялся:

– До завтрашнего вечера постарайтесь вспомнить, кто имел отношение к происшедшему и что случилось на самом деле, и составьте список. Слуги, соседи, друзья вашего мужа… – все.

– Думаете, это поможет? – спросила она с надеждой.

– Трудно сказать, но, даст бог, что-нибудь и найдется.

– Спасибо вам, лорд Фокстон. Теперь, поговорив с вами, я чувствую себя намного увереннее. Буду шаг за шагом продвигаться вперед.

– А что еще остается? – улыбнулся Лукас. – И, раз мы с вами союзники, зовите меня просто по имени, а то мне все время хочется назвать вас Кенди Дуглас.

Она улыбнулась:

– Как бы мне хотелось опять ею стать. Она была сильнее меня нынешней, да и куда благоразумнее. В Шотландии женщины после брака сохраняют собственную фамилию, так что я воспользуюсь этим правом. Не хочу больше быть леди Деншир!

Она и в самом деле за время их разговора все больше и больше походила на ту Кенди Дуглас, которую Лукас помнил, и он был этому рад: чтобы выбраться из-под руин, в которые превратилась ее жизнь, те качества ей понадобятся.

– Что ж, Кенди, в таком случае завтра зайду за вами и мы вместе отправимся на ужин. А сегодня желаю вам хорошо выспаться.

– Да, может, наконец-то удастся уснуть, – с облегчением откликнулась она, провожая его до дверей. – Доброй ночи, Лукас.

После того как он ушел, Кенди поднялась по лестнице к себе в спальню, усталая, но и полная робкой надежды. Даст бог, сквозь непроглядный туман, в котором она задыхалась все последние месяцы, наконец-то забрезжит свет.

Пусть Деншир сделал все, чтобы ее растоптать, – ничего у него не вышло! Она выдержала удар, устояла, и теперь готова защищаться. У женщин не слишком много возможностей, но она вооружена лучше многих: у нее есть деньги – и решимость. Да, черт возьми, решимости хоть отбавляй! А теперь вот еще и помощник.

Кенди задумалась, как далеко готов зайти Лукас, чтобы ей помочь. История довольно-таки грязная, и у него нет особых причин утруждаться ради едва знакомой женщины. Вполне возможно, скоро он потеряет интерес к ее делу, и она опять останется одна, но пока своей добротой и доверием он буквально вернул ее к жизни.

Кенди зажгла в комнате лампу, открыла шкатулку с драгоценностями и достала то, что было ей дороже любых сокровищ: миниатюрный портрет Кристофера. Портрет был написан в прошлом году, с тех пор сын, конечно, подрос, но его лучезарная улыбка осталась прежней.

Или… кто знает? Она не видела его уже несколько месяцев. Его жизнь изменилась до неузнаваемости, как и ее собственная. Что наговорил ему отец о матери? Быть может, что она распутница? Запретил о ней упоминать? Нет, это невозможно: ведь мальчику всего девять лет!

Впрочем, Деншир способен на любую мерзость – с него станется и влить ведро грязной лжи в уши собственному сыну. Поверил ли Кристофер россказням отца? Кенди с сыном была очень близка, а Деншир держался от него на расстоянии: мальчик интересовал его только как наследник титула.

Теперь она мысленно молилась, чтобы он не сумел истребить из сердца сына любовь к матери.

Она сжала до боли в пальцах позолоченную рамку миниатюры, и в памяти всплыл кошмар, преследовавший ее почти каждую ночь. Снова и снова Кенди видела, как Кристофера – беспомощного плачущего младенца – вырывают из ее рук и куда-то уносят, а она ничего не может сделать. Ничего…

Нет, не бывать этому! Во что бы то ни стало она вернет сына – ради него и ради себя.

Глава 4

С непривычной бодростью Лукас возвращался пешком в особняк Дювалей, куда был приглашен Симоном и Сюзанной, которые пытались помочь ему восстановить положение в свете. После множества неприятностей, что принес своим родным, он был перед ними в неоплатном долгу, а кроме того, никакого другого дома у него и не было.

Только сейчас, сосредоточившись на новой задаче, он вдруг осознал, как долго плыл по течению: в сущности, с тех пор, как попал в плен к французам. Несколько лет провел в плену, где жизнь свелась к выживанию и отчаянной надежде рано или поздно выйти на свободу. Затем пришли годы покаяния: став учеником и служителем брата Эммануэля, он странствовал по бельгийской глубинке, жил просто и скудно, помогал больным и увечным – и многим помог, – но никогда не ощущал, что это его призвание. Даже будучи довольным жизнью, ничего за ее пределами для себя он не видел – и не хотел.

А потом его нашел Симон. При первой встрече Лукас от него шарахнулся: страшно было покидать новую жизнь, ставшую привычной, но в последующие дни понял, что настало время вернуться к прежней жизни.

Первые осторожные шаги привели его в Брюссель. После Ватерлоо в этот город хлынул поток раненых. Лукас не закончил академию и не стал хирургом, но его навыки костоправа и умение оказывать первую помощь помогли спасти немало жизней. Он обрабатывал раны, вправлял вывихи, лечил переломы и даже использовал свой дар исцелять, что порой пробуждался в нем при виде чужих страданий и вызывал в нем по меньшей мере удивление.

После битвы он принял предложение Симона вернуться в Англию: сперва в его беркширское поместье, затем в особняк на тихой лондонской улочке. В этом уютном небольшом доме Лукас провел детство: после смерти родителей его приняли дядюшка и тетушка, родители Саймона, и вырастили как сына, и сейчас он поселился в той же комнате, где жил в детстве. Саймон и в самом деле стал ему братом: много лет они провели бок о бок, вместе учились, катались верхом, шутливо спорили, что лучше: армия или флот.

Лукас вошел, открыв дверь своим ключом, взял в прихожей оставленную для него лампу с прикрученным фитильком и начал подниматься по лестнице. Его комната находилась в передней части дома, но, проходя мимо небольшой гостиной, соединявшей спальни хозяев, он заметил, что из-под двери сочится свет.

Должно быть, Симон еще не лег, подумал Лукас, и постучал в дверь. Получив разрешение войти, от сцены, представшей его глазам, такой уютной и мирной, на сердце у него сразу потеплело. Хозяин отдыхал на турецком диване, вытянув ноги к огню и обнимая одной рукой жену. Сюзанна, прильнув к мужу, кормила грудью малютку дочь. Мать и дитя были укутаны мягкой шерстяной шалью, так что виднелась лишь темная макушка младенца.

– Сюзанна, – тихо сказал Лукас, – вы с Мэделин прямо Мадонна с Младенцем.

– Так и есть, – тепло откликнулся Симон и погладил жену по плечу. – Сюзанна встала покормить дочурку, и я решил составить ей компанию. А как твой первый сольный выход в свет?

– На удивление неплохо. – Осторожно, чтобы не потревожить спящих домашних питомцев – полосатого кота Лео и пса-дворнягу Руперта, – Лукас опустился в кресло, стоявшее под углом к дивану. – От открытого презрения меня защищал статус завидного жениха. Потанцевал с несколькими знакомыми дамами, а потом произошло нечто любопытное…

Сюзанна с сонной улыбкой повернулась к нему:

– Насколько любопытное?

– В середине вечера в зал вошла женщина в черном. Все шарахнулись от нее, словно от разносчицы чумы. Послышались гневные шепотки, из которых я понял: дама недавно разведена, и свет считает ее презренной распутницей, коей нет прощения.

Симон поднял брови:

– Это, случайно, не леди Деншир? Я слышал об этом скандале, но подробностей не знаю. Уверен, что ты-то не бросился бежать!

Что ж, Симон хорошо его знает.

– Нет, напротив, поскольку мы оба оказались изгоями, я пригласил ее потанцевать и сразу понял, что уже знаком с ней: мы знали друг друга еще до того, как я поступил на службу. Тогда ее звали Кенди Дуглас, и я не встречал никого честнее и откровеннее.

– Она рассказала тебе свою историю? – с любопытством спросила Сюзанна.

– Да, и я пообещал, что помогу ей. – Лукас вкратце изложил историю Кенди, закончив так: – Надеюсь, вы не станете возражать, что я пригласил ее завтра к нам на ужин. Подумал, что с вашей помощью мы сможем восстановить справедливость.

Сон с Сюзанны как рукой сняло. Теперь она сидела выпрямившись, ее зеленые глаза сверкали.

– Лукас, ты веришь этой женщине?

– Верю, без сомнений, – ответил он. – Мое мнение основано скорее на ощущениях, чем на фактах, но да, я считаю, что Кенди Дуглас сказала правду.

Сюзанна перевела взгляд на мужа:

– Значит, мы должны ей помочь. Женщины очень часто становятся жертвами жестоких и бесчестных мужчин!

По ее тону было ясно, что решение уже принято и обсуждению не подлежит. Учитывая тяжелое прошлое Сюзанны, Лукас не удивился, что она готова помочь каждой женщине, ставшей жертвой мужчины.

Симон был согласен с супругой, так что просто кивнул и сказал:

– Что ж, завтра за ужином выслушаем ее историю и обсудим, что можно сделать.

Лукас вдруг кое-что вспомнил:

– Много лет назад, еще до того, как попасть в плен, я оставил здесь, в доме, сундучок со своими вещами. Он еще здесь или, когда меня сочли погибшим, от него избавились?

Симон застыл на месте:

– Разумеется, я не трогал его! Он стоит в моей гардеробной, в дальнем углу. Если хочешь, можешь забрать.

– Ты даже не убрал его на чердак? – удивился Лукас.

– Мне хотелось чувствовать, что ты рядом, – тихо ответил Симон. – Никогда его не открывал, но мне было легче от того, что он рядом.

Лукас ощутил болезненный укол вины. Долгие годы, пока он скрывался ото всех и пытался примириться с собственной совестью, названый брат считал его погибшим…

– Прости. Такого я не заслужил.

– Да ты о чем, братишка! О ком же мне беспокоиться, как не о тебе? – И Симон одарил его открытой, какой-то мальчишеской улыбкой. – И я оказался прав, верно? Ты выжил!

– Не потому, что не пытался умереть, – сухо заметил Лукас.

Симон и Сюзанна рассмеялись, и ему стало немного полегче.

– Что ты надеешься найти в этом старом сундучке? – спросила Сюзанна. – Или мне не стоит спрашивать?

– Лучше не спрашивай, – колко заметил Симон.

– Я не помню всего, что там было: кое-какие документы, книги, сувениры, но главное – офицерский морской кортик. Вот он-то меня и интересует, – объяснил Лукас. – В Торсей-хаусе, где живет сейчас Кенди Дуглас, на стенах развешано много всякого шотландского оружия, в том числе кортики горцев. Мне показалось, они немного отличаются от форменных кортиков моряков, и я хочу сравнить.

– О, конечно же! – воскликнула Сюзанна. – Как я сразу не догадалась? Ни один настоящий мужчина спать не сможет, пока не выяснит, у кого длиннее!

Лукас рассмеялся.

– Хочешь сказать, ни одна здравомыслящая женщина таким вопросом не озаботится? Уверен, ты права. Симон, не возражаешь, если я заберу сундук к себе?

Его кузен махнул рукой в сторону своей спальни.

– Ты знаешь, где у меня гардеробная.

Лукас кивнул и, пожелав обоим доброй ночи, взял лампу и отправился в спальню Симона. Выглядела она не особо обитаемой: как правило, супруги делили постель в спальне хозяйки. Вопреки нынешней моде, муж и жена нежно любили друг друга и спали вместе, и Лукас порой им завидовал.