Ольга Дашкова: Я. Тебя. Сломаю

Глава 1

Я сидела на балконе, свесив босые ноги через резные перила, перебирая свои русые волосы. В стамбульской духоте они вились и не хотели укладываться, и как говорит отец у меня такой же, как и волосы, характер – строптивый и неуправляемый.

Внизу, во внутреннем дворике, журчал и плевался водой старый фонтан. Его мрамор позеленел от мха, а воздух был пропитан ароматом жасмина и горечью крепкого кофе.

Но не смотря на свою красоту и старину, этот дом был моей тюрьмой.

Красивые арки, мозаика, тяжелые ковры – все это должно было радовать глаз, но для меня стало клеткой. Месяц – всего месяц я дала отцу, чьи глаза потускнели от болезни, а кашель не давал ему покоя. Ради него я бросила Москву, где оставила диплом медика и все свои мечты.

Стамбул душил меня. Его традиции давили на плечи, взгляды жгли кожу, ожидания сжимали горло.

Я, Элиф София Кая, дочь русской матери и турецкого отца, не собиралась прогибаться под этим бременем. Моя русская кровь требовала свободы, а турецкая половина сердца разрывалась от боли за семью.

– Элиф, в комнату! Немедленно! – голос мачехи Айше резал слух.

Она суетилась внизу, поправляя белый платок на голове Лейлы, моей младшей сестры. Лейла с ее темными локонами и кроткими глазами была их сокровищем, которое они были готовы отдать жестокому и опасному мужчине. Не просто так конечно, здесь никто ничего не делает просто так и безвозмездно.

Амиру Ахметоглу Демиру.

Фыркнула и откинула волосы назад. Сидеть в комнате? Прятаться? Пусть Айше подавится своими приказами. Я не кукла, чтобы сидеть смирно, пока они продают Лейлу на брачном рынке.

Амир.

Его имя постоянно звучало в этом доме. Теневой король Стамбула, человек, от которого исходили и богатство, и жестокость. Говорили, что он ломает людей одним движением. Слуги молились и оглядывались при упоминании его имени.

Он пришел за Лейлой – моей наивной сестрой, которая все еще верила в сказки о любви. Пришел посмотреть на то, что ему предлагают. Она не выдержит встречи с таким зверем.

От одной мысли о нем даже у меня все сжималось внутри. Ненависть, едкая и горькая, и что-то еще, чему я не хотела давать название.

Отпила айрана, ощущая холодную кислинку. Балкон был моим убежищем, откуда я могла наблюдать за этим представлением. Внизу слуги накрывали на стол: серебряные подносы с пахлавой, хрустальные кувшины с гранатовым шербетом, чашки с золотой каймой.

Все для него. Для Амира.

Айше порхала вокруг Лейлы, поправляя ее платье цвета сливок, а Лейла стояла, опустив взгляд, и теребила ткань пальцами. Сжала стакан так сильно, что побелели пальцы.

Лейла этого не заслуживала. Она не должна была становиться игрушкой в руках монстра, который думал, что может купить все – даже человеческие души. Но Амир мог, он мог купить все, всех и никто ему ничего не скажет слово против.

Я ненавидела его, даже не видя и не зная.

Его власть, его деньги, его репутация – все, что он олицетворял, было мне отвратительно. Он был воплощением всего того, против чего я бунтовала.

Скрип ворот ударил по нервам. Кованые створки разошлись, и во двор вошел мужчина со своей свитой.

Амир Ахметоглу Демир. Даже с балкона я почувствовала, как от его присутствия сгустился воздух.

Высокий, широкоплечий, в дорогом темном костюме. Его походка была плавной, но хищной – движения уверенного и опасного зверя. Лицо острое, с темной аккуратной бородой с проседью и резкими скулами. Руки длинные, изящные, но я была уверена, что они могут ломать кости так же легко, как держать тонкий бокал.

Наклонилась ближе, спрятавшись за горшком с цветком, продолжая наблюдать, не в силах отвести взгляд. Он был слишком большим, слишком властным, слишком опасным. Его присутствие ощущалось во всем дворике.

Айше бросилась к нему, ее голос стал приторно-сладким, а отец – бледный и сгорбленный – пытался улыбаться, но руки его дрожали от страха. Амир кивнул, его голос был низким, как далекий раскат грома. Слов я не разобрала, но сама интонация заставила вздрогнуть. В ней была власть, не терпящая возражений.

Он сел за стол, слуги забегали вокруг него, как вокруг султана. Каждое движение мужчины было отточенным, каждый жест – королевским.

Он был хозяином этого мира, а все остальные – лишь его тенью.

Я до боли стиснула челюсти. Как он посмел? Приходить в наш дом и вести себя так, будто все уже принадлежит ему? Лейла стояла рядом с Айше, такая маленькая и беззащитная. Мне хотелось спуститься, схватить ее за руку и увести. Пусть Амир подавится своими миллионами.

Я ненавидела его – за Лейлу, за эту ситуацию, за все, что он олицетворял. Мои пальцы дрожали не от страха, а от ярости, которая пылала в груди. Я скорее подожгу этот дом, чем позволю ему сломить мою сестру.

И тут он посмотрел вверх, словно почувствовал, что за ним наблюдают.

Амир поймал мой взгляд своими глазами – черными, с искрами, в них была ярость и насмешка. По спине пробежал холодок. Он смотрел на меня как на добычу, которую можно схватить и сломать ей хребет через колено. Но в его взгляде было и любопытство – хищник увидел необычную жертву.

Сердце забилось чаще, но я не отвела взгляд. Ни за что. Пусть видит, что я не Лейла. Я не опущу глаза и не склоню голову. Я – Элиф София Кая, и никто не заставит меня подчиниться.

Бровь мужчины слегка приподнялась – насмешка? Вызов?

Мне было все равно. Мои губы дрогнули в дерзкой ухмылке, и я слегка наклонила голову, словно говоря: «Попробуй». Он не отвел взгляд, но уголок его рта дернулся.

В этом движении было что-то хищное. Он заметил меня, и это его забавляло.

Мгновение длилось целую вечность. Его взгляд прожигал меня насквозь, словно он видел не только лицо, но и мой протест, каждую искру гнева в душе. Во мне боролись ярость и что-то еще – электрический разряд, который пробежал по венам и исчез, оставив горький привкус.

Я возненавидела его еще больше за это чувство. За то, что он посмел так смотреть на меня. За то, что в его присутствии мое непонятным образом дрогнуло в груди. Но я не отвела первой взгляд.

Айше что-то сказала, ее голос разорвал тишину, и Амир наконец отвернулся. Выдохнула, не замечая, что задержала дыхание. Пальцы все еще сжимали стакан, а в груди пылал огонь.

Прислонилась к стене балкона. Жасмин так сладко пах, что кружилась голова, фонтан продолжал журчать, но я знала: этот взгляд был подобен трещине в камне.

Тонкой, почти незаметной, но уже появившейся. Она будет расти, пока не расколет все вокруг.

Амир Ахметоглу Демир пришел за Лейлой, но по его взгляду я поняла, что он заметил другую. И я не знала, что пугает меня больше – его планы или то, как мое тело отреагировало на его взгляд, словно узнало в нем что-то опасное и притягательное одновременно.

Нет, это все духота, этого не может быть.

Воздух стал тяжелым, и я поняла: моя жизнь только что изменилась. Что-то началось, и теперь это не остановить. По мрамору моего спокойствия пробежала трещина, и я чувствовала, как она расширяется с каждым ударом сердца.

Внизу продолжалось представление под названием «знакомство», но я больше не могла сосредоточиться на словах. Все мое внимание было поглощено осознанием того, что встреча с Амиром Демиром что-то глубоко изменила во мне.

И хотя я ненавидела его всей душой, какая-то часть меня – та, которую я не хотела признавать, – уже ждала следующего взгляда.

Глава 2

Поднялась с балкона, чувствуя, как жар стамбульского солнца липнет к коже, словно патока. Внутри все еще кипело от того взгляда – темного, как крепкий кофе, которым Амир прожигал меня.

Этот взгляд был не просто любопытством, а чем-то большим, как будто он запустил в мою кровь яд, который я не могла вытравить. Спустилась по узкой лестнице, где тени от витражных окон рисовали на стенах узоры, похожие на арабески в мечети Сулеймание.

Моя комната, укрытая от суеты дома, была моей крепостью от внешнего мира. Здесь пахло лавандой – я настояла, чтобы слуги ставили сушеные ветки в глиняной вазе. А еще старыми книгами, которые я привезла из Москвы.

Упала на кровать, застеленную шелковым покрывалом с вышитыми гранатами, и потянулась за телефоном. Экран засветился, отгоняя мрак, который пытался заползти в мои мысли.

Сообщения от подруг из Москвы сыпались, как дождь в апреле.

Катя прислала фото из кафе на Тверской, где мы когда-то пили латте до утра, споря о жизни.

«Софа, возвращайся, без тебя скучно!» – писала она, добавив смайлик с кофе.

Я улыбнулась, чувствуя, как теплая волна ностальгии смывает раздражение. В России я была Софией – моим вторым именем, которое звучало легче, свободнее, без груза традиций.

Следующее сообщение было от Дмитрия, моего куратора в университете. Его слова были короткими, но от них в груди потеплело: «София, место в ординатуре за тобой. Ждем тебя в сентябре. Не задерживайся в этом пекле».

Перечитала строчки, и уголки губ дрогнули. Дмитрий. Мы пока не встречались лично – только переписка и звонки по учебе, – но его вера в меня была удивительной. Закрыла глаза, представляя холодный московский воздух, запах мокрого асфальта и свободу, которую я там чувствовала.

Здесь, в Стамбуле, все это казалось сном.

Начала печатать ответ, но дверь распахнулась с такой силой, что задрожали стеклянные подвески на люстре. Мачеха ворвалась, как буря, ее глаза сверкали яростью, голос был резким, как звон медных тарелок на базаре.

– Элиф, немедленно вставай! – рявкнула она на турецком, ее слова сыпались, как камни. – Ты что, оглохла? Тебя зовут вниз! Это приказ твоего отца!

Медленно подняла голову, глядя на нее с холодным презрением. Айше, с ее идеально уложенным платком и платьем, расшитым серебряной нитью, выглядела как статуя из музея – красивая, но пустая.

– Я не твоя служанка, Айше, – ответила, намеренно растягивая слова. – И не одна из твоих дочерей. Что за спешка?

Ее лицо покраснело, как гранат. Она шагнула ближе, тыча пальцем в мою сторону.

– Не смей дерзить! Твой отец просил, и ты пойдешь. Сейчас же! – Она перешла на крик, ее турецкий был пропитан злостью. – Ты позоришь нас, сидя тут, как дикарка!

Сжала телефон так, что костяшки побелели. Хотелось швырнуть его в нее, но вместо этого я встала, отбросив волосы с лица.

– Просил отец? – переспросила, прищурившись. – Или это твой спектакль, Айше? Что там внизу? Еще один богатый покупатель для Лейлы?

Она задохнулась от возмущения, но не ответила, лишь развернулась и бросила через плечо:

– Идем. И держи свой язык за зубами. Лучше вообще молчи.

Надела сандалии, чувствуя, как ярость пульсирует в висках. Идти не хотелось – все во мне кричало, чтобы остаться, запереть дверь и забыть об этом доме. Но отец… Его просьба была цепью, которую я не могла разорвать.

Ради него я здесь. Ради него я терплю. Поправила платье – простое, льняное, без вычурных узоров, которое я выбрала назло Айше, – и пошла за ней, а мои шаги гулко отдавались по мраморному полу.

Мы спустились во внутренний дворик, где солнце уже клонилось к закату, окрашивая мозаику в цвета шафрана и индиго. Стол был накрыт, как для султанского пира: серебряные блюда с инжиром и миндалем, чай в стеклянных стаканчиках с золотыми ободками, аромат кардамона и розовой воды.

Амир сидел во главе, его фигура выделялась, как тень ястреба на фоне неба. Лейла сидела рядом с Айше, ее лицо было бледным, как лепестки магнолии, а глаза опущены. Я остановилась на пороге, чувствуя, как воздух стал густым, как сироп.

Было желание развернуться, уйти, сбежать – все равно куда, лишь бы подальше от этого мужчины, чье присутствие наполняло все вокруг угрозой. Но уйти значило показать слабость. А я, не из тех, кто бежит.

– Элиф, подойди, дочка, – голос отца хриплый, но в нем была твердость, которой я не ожидала.