Ее лицо преобразилось, искажаясь так жутко, что она мне на мгновение почудилась похожей на вчерашнюю Иркину бабку. В испуге я засучила ногами, отъезжая от нее по гладкому полу, вскочила и рванула со всех ног прочь, проталкиваясь сквозь гомонящих коллег. Неслась вниз по лестнице, позабыв о существовании лифта, вылетела в коридор на своем этаже и с ходу очутилась в жестком захвате сильных рук высокого мужчины, в которого врезалась на бегу.

– А‑а‑а‑а‑а! – завопила, вырываясь.

– Тише, Людмила! – раздался знакомый голос. – Это я, Егор!

Какой еще… Вскинула голову и мигом обмякла, узнав майора Волхова.

– А, это вы, – выдохнула облегченно.

– Прозвучало так, будто вы рады меня видеть. Приятно, – улыбнулся он сдержанно, но тепло и как‑то очень по‑мужски, что ли. Я даже на полсекундочки подзависла взглядом на его губах.

– Ну не то чтобы рада… – ляпнула сначала и только потом поняла, как это прозвучало. – Добрый день, майор. Вы ко мне?

– Конечно к вам. Больше я здесь никого не знаю. У вас что‑то случилось, Людмила?

– С чего вы взяли? – встрепенулась я, вдруг осознавая, что он продолжает держать меня за плечи, и со стороны мы выглядим наверняка довольно компрометирующе.

Повела плечами, освобождаясь и отступая на шаг.

– Мне показалось, вы чем‑то встревожены.

– Я? – натолкнулась на его взгляд, такой же цепкий и изучающий, как и вчера, и почему‑то решила ему не говорить о происшествии с Тамарой Тимофеевной. – Просто сегодня проспала и опоздала, чуть не вылетела с работы. День плохой.

– А давайте мы его немного исправим, пообедав в одном приятном местечке здесь неподалеку. Вы же еще не обедали?

– У меня глаза голодные, что ли?

– У вас глаза потрясающие. А на то, что вы еще голодны и позволите мне себя пригласить, я весьма надеюсь. – И снова одарил меня этой брутальной сдержанной улыбкой. Интересно, он осведомлен о том, как завораживающе действует на женщин такое его проявление дружелюбия? Наверняка да. Красивый мужик ведь и явно старше тридцатника, такие обычно знают, как пользоваться своим обаянием и в чем оно лично у них заключается.

Я моргнула пару раз и решила‑таки спросить в лоб:

– Скажите, майор, вы сейчас ко мне подкатываете или просто хотите задать все нужные по вашей работе вопросы в комфортной обстановке?

– Хм‑мм… А вариант, что я просто хочу пообедать в компании очаровательной девушки, вы не рассматриваете?

– Стало быть, допрашивать станете, – постановила я.

– Откажетесь?

– Чтобы вы меня потом повесткой вызывали, или как там у вас положено? Держали в мрачном кабинете весь день, не отпускали в туалет и светили в глаза лампой? Нет уж, лучше по‑хорошему давайте. Тем более есть я действительно хочу.

– Откуда такие мрачные эротические фантазии о нашей работе, Людмила?! – Ага, а вот сейчас он рассмеялся искренне, и разница с теми его дозированными улыбками огромная. – Хотя ради того, чтобы лицезреть вас целый день, я бы выписал вам повестку. И кто знает, может, еще выпишу.

– Станете использовать служебное положение в личных целях?

– Когда касается вас – без зазрения совести. Так что, идем?

Ясно, охотник‑ловелас тут у меня. Может, стоит ему в лоб сказать, что у меня парень и серьезные отношения? Хотя нет, сначала уж лучше покончить со всякими формальностями, а потом отшивать.

– Идемте. Только я ограничена по времени, не хочу бесить лишний раз начальство.

Глава 7

– Эм‑м‑м… Говоря на чистоту, майор… – застряла я на тротуаре, поняв, в какое заведение он направляется. – Мне тут обедать немного не по карману. Мягко выражаясь.

«Рафинад» был, конечно, не одним из дико пафосных городских ресторанов, но все равно не по моим финансам.

– А разве уже отменено общеизвестное правило, что платит тот, кто приглашает? – приподнял в недоумении свои светлые брови майор. – И зовите вы меня уже по имени, Людмила.

– Правило‑то не отменено, но так же в нынешних реалиях и дополнено пошловатым «кто девушку кормит‑поит, тот ее и танцует», – усмехнулась я. – И как по мне, так «майор» звучит круто.

– Окей, согласен, зовите майором, – с легкостью согласился мужчина и распахнул передо мной дверь. Все же подкат. – И поверьте, я намерен вас накормить исключительно из альтруистических побуждений, но не без прицела на будущее.

– Каков прицел?

Судя по радушной улыбке седоватого дядечки с ресепшн, моего спутника тут хорошо знали и к свободному столику нас проводили сразу же.

– Вам понравится есть в моей компании, и вы станете соглашаться делать это чаще.

– У меня парень есть, – все же вывалила я. Ну терпеть не могу я голову дурить кому‑то и раздавать авансы бесполезные.

– Я бы весьма удивился обратному, Людмила, – безразлично пожал мужчина плечами, отодвигая для меня стул. – Это бы означало, что окружающие мужчины слепы. Так, и давайте сразу договоримся, что вы закажете именно то, что захотите съесть, а не то, что не слишком облегчит мой кошелек, по вашему предположению.

– По логике я должна подумать теперь нечто вроде «о, неужели работникам органов у нас стали хорошо платить», но вслух постесняться такое спросить, потому как это как минимум невежливо, – буркнула и поежилась, потому что и правда прозвучало не айс. Человек меня накормить собрался, пусть и не без дальнего прицела, но все же придержать свою саркастичность стоило.

– Есть предложение исключить из нашего общения любое стеснение и обоюдно задавать вопросы без оглядки на условности, Людмила. Я одинокий мужчина с действительно неплохим доходом и не слишком большими запросами по жизни и водить девушку в ресторан могу себе позволить без проблем.

К нам подошел юноша‑официант в форме и, поприветствовав, вручил меню.

– Одинокий, – повторила я, перелистывая толстые страницы с изображением блюд. Как хорошо, что тут и изображено все, и написано без выкрутасов по‑русски. И еда вполне себе знакомая и простая по большей части. Не то чтобы я темная деревенщина и готова была нахлебаться водички из чаши для мытья рук, но вопрос со всякими там хитрыми приборами столовыми, если что, смущал. А тут все просто. Хотя цены все же… м‑да. – Вы ведь нарочно выбрали это слово, а не «свободный»?

– Безусловно. Поймали, – признал без малейшей тени смущения Волхов. – Итак, что же случилось у вас сегодня на работе, что вы едва не снесли меня?

Я уставилась прямо на него и опять натолкнулась на острый, сверлящий взгляд, который вот ничуточки не смягчали ни его тон, ни улыбка. Флирт, шуточки, но сам все равно прет в том направлении, что выбрал, похоже. Ошиблась я с подкатом? Или он типа мультизадачен. И для дела старается, и себя не забывает.

– Почему вы думаете, что я отвечу не так же, как в первый раз?

– Ну мы же договорились начистоту, – повернул он кисти ладонями вверх, эдакий жест открытости. Ну‑ну.

– Разве? – я натянула улыбочку, но настоящей расслабленности и близко не было. – Вы предложили только задавать взаимно любые вопросы, но не давать на них честные ответы, и я даже на это еще не согласилась.

– Прошу прощения, вы сделали выбор? – появился бесшумно возле нашего стола все тот же парень‑официант.

Я, решив и правда не стесняться и налопаться от души, заказала окрошку, плов и десерт. Окрошку я в принципе обожаю, и когда еще будет шанс попробовать ее в исполнении искусных поваров.

– Мне то же, что и даме, и ваших фирменных пирожков еще, – даже не заглядывая в меню, сказал Волхов. – С картошкой и рыбой.

– Благодарю за ваш выбор. – И парень буквально исчез.

– А вас запросто не провести, да? – наклонил чуть голову майор, продолжая сверлить во мне дыры взглядом все с той же странноватой улыбкой. Вот ни тепла в ней, ни холода, эдакий ноль градусов, точка отсчета, что ли. – Думаю, это неплохо даже. Повысит ваши шансы, хотя и усложнит все для меня.

– Шансы на что?

– На выживание, – ответил он, не добавляя для меня ясности вот ни на чуть. Скорее уж просто пугая. В том и цель?

– Простите?

– Не берите пока в голову. Расскажите мне лучше о себе, Людмила. О своей семье.

– Эм‑м‑м… семье? Зачем?

Супер просто. Сначала невзначай бросить фразочку о выживании, то бишь угрозе для жизни, а потом с ходу перескочить на другую тему. Это же тоже какая‑то там хитрая психологическая фигня, призванная рассеивать внимание собеседника и сбивать его, или я уже параноить начала? Но, с другой стороны, попробуй тут не начни. Я невольно тронула свою шею, на которой, между прочим, следов и не появилось ни после бабки Иркиной, ни после ночного нападения домового. Домового, Карл!

– А почему нет, – небрежно дернул мощным плечом Волхов. – У вас в роду были выдающиеся чем‑либо люди?

– Выдающиеся? Пожалуй, если можно назвать выдающимся моего отца, что в тридцать три года, после одиннадцати лет счастливого брака с мамой решил круто изменить свою жизнь. – Как всегда, когда вспоминаю об этом, сердце оборачивает гневом, как железным обручем. Однажды я научусь говорить об этом безразлично, без раздражения, но этот день еще не сегодня. – Подал на развод и раздел имущества, из‑за которого мы лишились нормальной квартиры и были вынуждены перебраться втроем в комнату в аварийной общаге‑малосемейке с одним душем и туалетом на весь этаж и соседями‑маргиналами. А сам продал все свое и свалил в Штаты. Вступил там в байкерский клуб и шлет нам с сестрой открытки на Рождество, описывая, какой правильно наконец стала его жизнь и как он счастлив.

– В тридцать три, говорите? – нахмурил брови Волхов так, будто именно это в моем рассказе было самым важным. И опять у меня появилось это чувство, что болтать с ним обо всем – ошибка с моей стороны.

– Да, – буркнула я и взялась за поглощение окрошки, которую только принесли.

– И что же ваша мама? Вышла еще раз замуж?

– Нет.

– А вас, стало быть, у нее две девочки и вы старшая?

– На данный момент. – Блин, вот опять! Простого «да» без пояснений разве не было бы вполне достаточно? – У меня была еще сестра, но она погибла еще младенцем.

– Внезапная остановка сердца, полагаю.

– Откуда вы… – опустила я ложку, насторожившись еще больше.

– Это довольно распространенная причина, к сожалению, в раннем возрасте. Соболезную. Кушайте, Людмила.

Мы какое‑то время помолчали, занятые едой. И только когда с первым было покончено, Волхов продолжил свой допрос. Уж в том, что это он и есть, я уже не сомневалась.

– А в семье вашей мамы тоже были только девочки?

– Зачем вам это знать?

– Скажем так, давайте установим факты, прежде чем перейдем к выводам.

О, круто! Мне стало от этого дурацкого предложения все намного понятнее, ага, и я прям готова расслабиться и дальше мило трепаться.

– Какое отношение моя родня имеет к вчерашнему происшествию? Кстати, вы смогли связаться с Ириной? Мне ее начальница сказала, что она вовсе не на больничном, а уволилась.

– И уволилась, и из страны вылетела тем же вечером, когда вы пытались до нее дозвониться. Что ожидаемо, конечно. Так что там насчет вашей родни по материнской линии? Одни девочки, ведь так?

Так, но я не торопилась ему отвечать. Потому что он меня откровенно подбешивал. Вот же я дура, на обед с ним согласилась. Якобы все неформально и все такое, а на деле… И вот не сделаешь же эффектный жест с внезапным уходом. Он не простой прохожий, а представитель власти, а с ними такие фортели в нашей стране могут дорого обойтись.

– Знаете, Егор, будет справедливо, если вы тоже станете отвечать на мои вопросы исчерпывающе, как я на ваши, а не наводя тень на плетень, – сказала, стараясь не выдавать своего настоящего настроения.

– А разве это не так? Я делюсь той информацией, которой владею.

– Не полностью. Вы сказали, что отъезд Ирины ожидаем, и что‑то такое говорила и ваша напарница вчера. Почему?

Нас опять прервали, поставив на стол тарелки с потрясающе ароматным пловом.