– Очень рада за Ника, – вздохнула я. – Одного не понимаю: воздух плавился от них с Лачи, а распутной по-прежнему считают меня.

После занятий он снова не появился в читальном зале. Стол сиротливо пустовал, но никто не решался занять внезапно освободившееся место, хотя многие сидели по двое.

Сиротливо покинутый уголок имени Николаса Блайка поднял настроение. Если Ник нашел настоящую, а не фальшивую девушку, то у меня появился шанс оказаться единственной в верхней строчке рейтинга! По-моему, прекрасное завершение студенческой карьеры.

За подготовку к завтрашнему зачету по алверийскому я взялась с большим энтузиазмом и не сразу поняла, что за моим столом еще кто-то сидит. Обалдев, я повернула голову. Подперев щеку кулаком, Даррел с нахальным видом наблюдал за подготовкой. Некоторое время я ошарашенно разглядывала его лицо, покрытое веснушками. Светлые глаза смеялись.

Только хотела открыть рот, чтобы попросить его отсесть, как он прижал палец к губам призывая меня к молчанию, а потом указал на библиотекаря за стойкой. Мол, не зли строгого смотрителя.

Пришлось притворяться мастерами пантомимы. На безмолвный вопрос, что ему надо, Даррел кивнул в сторону дверей, предлагая выйти. С раздражением я указала на раскрытые учебники по алверийскому и двумя пальцами изобразила на крышке стола шагающего человечка, намекая, что боевику пора маршировать из обители зубрил.

К моему искреннему удивлению, Рэдвин посыл понял: поднялся и вышел из читального зала. Дверь тихо закрылась. Однако не прошло десяти секунд, как лежащий на столе связеон басовито загудел и запрыгал между учебниками. В царящей тишине звук показался неприлично громким. Краснея в цвет алой брошки на груди, я схватила артефакт и быстро раскрыла.

– Староста… – кощунственно громко прозвучал из зеркала голос Даррела.

Я захлопнула крышку и, воровато оглядевшись, напоролась на возмущенный взгляд смотрителя. Артефакт загудел уже в руке. Взрываясь от негодования, я поднялась со своего места и зашагала к дверям. Связеон между тем не умолкал ни на секунду, продолжал беспрерывно жужжать, выдавая с головой нарушителя порядка.

При моем появлении Рэдвин отключил новенький «дракос» и с ухмылкой протянул:

– Добро пожаловать в мир обычных студентов.

– Пришла сказать тебе новость! – выпалила я. – Даррел, завтра не наступило! У нас все еще длится сегодня, и я готовлюсь к зачету по алверийскому.

– Как скажешь, – согласился он и на идеальном алверийском, словно являлся носителем языка, проговорил: – Я задолжал тебе старое платье, Воттер.

– Да забудь ты про платье! – взвилась я.

– Прости? – не переходя на эрганский, с нахальной улыбкой уточнил он. – Я не понимаю, что ты говоришь.

Скрипнув зубами, мысленно я досчитала до пяти и перешла на иностранную речь:

– Ты можешь меня оставить в покое до утра? Чисто по-человечески прошу. Мне надо заниматься, Рэдвин.

– Ты уже занимаешься, – заметил он, не перестав изображать подданного Алверии, соседнего с Эрганом королевства. – Кстати, произношение у тебя так себе. И провинциальный акцент.

– Ну спасибо! – оскорбилась я.

– Да пожалуйста, – хмыкнул он. – Я попросил лучшего некроманта бытового факультета воскресить твое платье. Он согласился. У нас двадцать минут забрать труп и доставить к нему.

Откровенно говоря, Даррел нес какую-то страшную чушь, я ничего не понимала. Слова знакомые, а смысл ускользал. Стояла и с улыбкой идиотки кивала на каждую его фразу.

– Ты ничего не поняла, – заключил он.

– Вообще, – согласилась я.

Наверняка со стороны мы напоминали безнадежных психов, напрочь забывших родной язык. Однако с паршивого дракона, хоть горсть чешуи. Не дает готовиться с учебниками, попрактикуюсь в разговорной речи. Пусть потерпит мой провинциальный акцент.

– Люциана с бытового факультета знаешь? – спросил Рэдвин.

– Нет, – покачала я головой. – Мы не знакомы.

– Но ты о нем слышала?

– Рэдвин, я не сидела последние пять лет в нижней чаше Разлома, – проворчала я на эрганском, но тут же опомнилась и перешла на алверийский: – Конечно, я слышала о Люциане.

О звездном модельере-выпускнике мне рассказали Элла и Кармина из клуба «Умниц». Обе считали этого гения кройки и шитья главным за последние десять лет достоянием бытового факультета и говорили о нем с придыханием. Недавно подружки с восторгом заявили, что их новая соседка Меган Геррос, фееричным появлением в академии наделавшая шуму не меньше пресловутого ревизора, стала музой их ненаглядного дарования.

– Люциан починит тебе платье, – заявил Даррел.

– Слышала, к нему в очередь с сентября записывались, – припомнила я.

– Значит, тебе повезло, староста, потому что тебя он ждет через… – Рэдвин проверил наручные часы. – Уже через пятнадцать минут. И лучше нам не опаздывать, иначе придется мне самому сидеть с ниткой и иголкой.

– Не надо, ты это платье уже один раз погладил, – фыркнула я. – Оно пережило все экзамены, а тебя – нет.

Мы обменялись неприятными улыбками.

– Кстати, староста, когда ты язвишь, произношение у тебя становится лучше, – отвесил весьма сомнительный комплимент Рэдвин.

Вход на каждый остров парящего архипелага охраняли каменные драконы. Статуи остались еще с тех времен, когда Элиос Драк являлся властителем западных земель Эргана, а не бессменным ректором магической академии, которого, если слухи не врали, жаждали сместить. В первозданном виде до нас, правда, дожили не все изваяния, но драконы бытового факультета всегда сияли от чистоты! Проведи белой перчаткой – пыльного следа, наверное, не останется.

На стихийном факультете ходило поверье, что если дракону, спрятанному на дне бассейна в подземелье нашей общаги, потереть пузо, то от везения точно не отвертишься. Судя по тому, что оно сияло, в эту чушь верили многие. Но местные статуи наверняка полировали ради идеального порядка, а не ради удачи на экзаменах.

Остров бытовиков в принципе выделялся из архипелага холеностью и домовитой опрятностью: ровные дорожки, подстриженные лужайки и кусты. Даже плющ, окутывающий одну стену учебного корпуса, выглядел ухоженным. Общежитие, как и все здания у бытовиков, не отличалось архитектурной оригинальностью. Разве что высокие тяжелые двери украшали морды драконов.

Возле комнаты Люциана дежурили девушки. Одна, с планшетом и с карандашом, увенчанным розовыми перышками, бросилась нам навстречу и быстро шепнула:

– Мастер в дурном настроении! Его муза лежит в лазарете после дозора в Разломе и не может явиться на примерку! Работа стоит, он страдает!

Только после этого предупреждения нам открыли дверь и впустили в мастерскую Люциана. На самом деле это была обычная комната, даже кровать стояла казенная, но покрытая расшитым вручную покрывалом. На стенах висели рисунки платьев, в углу стояла ширма с птицами, а в глубоком кресле восседал худой блондин с длинными волосами и челкой, закрывающей пол-лица. И на открытой половине отражалась вся печаль создателей гениальных нарядов перед непостоянством муз.

На нас он посмотрел без особого интереса.

– Уходите, вы опоздали на минуту.

– Тебе уже не нужен живой металл? – спокойно предложил Рэдвин.

– Тогда один слиток плюсом! – капризно заявил он и, получив в ответ сдержанный кивок, поднялся с кресла.

Тут до меня дошло: похоже, Даррел посулил дизайнеру оплатить починку платья дорогущим магическим металлом, способным в умелых руках приобретать любые формы и сливаться с кожей. Сначала его использовали в экипировке для боевых магов, потом металл заметили ювелиры, и цена выросла многократно. Неожиданно, прямо сказать. И щедро. Старое платье того не стоило.

Я недоверчиво покосилась на Рэдвина, но он даже бровью не повел.

– Показывайте свое рубище! – скомандовал Люциан, и пока я вытаскивала аккуратно сложенные части платья из сумки, похлопал в ладоши: – Птички мои, нужна ваша помощь!

Из коридора впорхнули девушки, дежурившие под дверью, и началось движение. Я не поняла, как меня затолкали за ширму и заставили раздеться. Потом впихнули в отдельные части платья, собрали их, как конструктор, сколов булавками, и заставили меня встать на низенькую табуреточку в центре комнаты. Честное слово, чуть не начала читать стишок.

– Ну что ж… – Люциан с задумчивым видом постучал пальцем по острому подбородку и обошел меня по кругу, как украшенное праздничное дерево. – Платье убогое. Девушка явно не моя ненаглядная Геррос.

Я едва не задохнулась от возмущения и почувствовала, как стремительно начинаю краснеть. Знаете ли, это слишком! Меган Геррос, понятно, хороша, но я тоже себя не на помойке нашла. Для родителей я вообще самая пригожая!

– Однако… – Без зазрения совести Люциан приподнял мой скромный подол, державшийся на булавках с честным словом, и резюмировал: – Ноги длинные и стройные.

Потом он сжал пальцами мой пояс, заставив задержать дыхание.

– Талия узкая. Грудь…

– Нет, – хором вымолвили мы с Рэдвином, не позволив мастеру опытным путем проверить размер того, что надежно скрывал приколотый к подолу верх. Я еще и ледяным взглядом припечатала.

– На месте, – закончил дизайнер, убрав руки. – Тело подтянутое. Ростом, правда, могла быть повыше, но тебе такие всегда нравились, Винни.

Мы с Рэдвином одновременно поперхнулись воздухом.

– Я выйду, – проговорил он на алверийском и сбежал.

Дверь захлопнулась.

– Пупсик, ты не говоришь на эрганском? – спросил у меня Люциан.

– Говорю, конечно, – фыркнула я.

– Так это у вас такие ролевые игры? – рассмеялся он, и «птички» захихикали, кокетливо прикрыв губы пальчиками с идеальным маникюром.

– Мы готовимся к зачету, – зачем-то принялась оправдываться я.

– Да, очень мудро с твоей стороны взять Винни в репетиторы. До поступления в академию Элиоса Драка он учился в Алверии. – Дизайнер широко улыбнулся. Улыбка гению отчего-то шла не особо. – Но могла и не напрягаться, ты в любом случае в его вкусе.

– Откуда ты знаешь о вкусах Даррела? – внезапно вырвалось у меня. Правда стало любопытно.

– Знакомы давно, – ухмыльнулся Люциан и небрежно пошевелил пальцами в мою сторону: – Птички, уберите рукава! Они здесь лишние.

– Нет! – Я вцепилась в длинный рукав с фонариком на плече, вернее с тем, что осталось от этого фонарика. – Рукава лишними не бывают! Да я платье только из-за них купила!

Трио посмотрело на меня с таким изумленным видом, словно я некрасиво выругалась.

На свободу я вырвалась минут через сорок, но все это время Рэдвин терпеливо дожидался в коридоре с идеально белыми стенами. Невольно вспоминалось общежитие водников. По понятным причинам его столько раз затапливало, что потолок и побелку постоянно украшали желтые кляксы и подтеки. Раз в полгода их убирали с помощью бытовой магии, но хватало ненадолго.

Добравшись до административного корпуса, мы начали прощаться. Солнце село, парящий архипелаг накрывали вечерние сумерки. Ветер приносил из Разлома запах какого-то цветущего растения. Зловонный! Столики возле столовой пустовали, народ прятался в помещении.

– Хорошо позаниматься, староста, – попрощался Рэдвин на алверийском.

– Удачи, – согласилась я и все-таки добавила со смешком: – Винни.

– Сделай вид, что ты ничего не слышала! – предупредил он.

– Клянусь! – Я скрестила пальцы, словно действительно давала магическую клятву. – Винни! Прости, это очень забавно!

Я думала вернуться в библиотеку, но поймала себя на мысли, что ни один учебник не заменит живого общения, и развернулась. Даррел, сунув одну руку в карман, уверенной, неспешной походкой, словно совершенно не заботился «ароматами», витающими в воздухе, направлялся в сторону столовой.

– Рэдвин, подожди!