Келли поднял пепельницу и положил ту на свой начавший разбухать живот.

– Подставишь под удар меня? Чтобы использовать для достижения своей цели, но при этом сделать все чужими руками?

Арди ответил мгновенно, без тени сомнений и без малейшего укола совести:

– Да.

– И не потому, что меня не жаль, а просто Эрти тебе куда дороже, чем я?

Арди вспомнил, как в детстве не сомневался, что если смертельная опасность будет угрожать Кене и Эрти, то он в первую очередь спасет брата, а уже затем сестру. И данное осознание его тяготило с того самого дня.

Но что касается Келли – тот стоял в очереди на спасение на самом последнем месте. Нет, Арди бы помог им всем, просто кому-то с куда большим волнением и самоотдачей.

Так что он ответил честно.

– Да.

Густые усы Келли дрогнули, намекая на не очень-то радостную, но улыбку.

– Ты честен, Ард. Уж что-что, а это мне всегда в тебе нравилось, – бывший шериф поднял сигару перед глазами и вгляделся в красный ободок, постепенно сжигающий листья табака. – Военный следователь или следователь Второй Канцелярии?

Ардан промолчал.

– Садовник уже второй раз пропадает в тот же день, когда ты приезжаешь. А еще ты носишь посох без чехла, вообще не переживаешь, что кто-то может задать какие-то неудобные вопросы, ну и, чего греха таить, твой взгляд поменялся окончательно и, наверное, бесповоротно.

– Взгляд?

Келли кивнул.

– Помнишь, когда ты приезжал зимой, я говорил, что он стал холоднее, но сохранил свою наивность.

– Помню.

– Ну, – протянул Келли, продолжая разглядывать сигару, – не могу сказать, что наивность совсем уж пропала из твоих гляделок, но что скажу точно… я успел повидать такие глаза, Ард. Глаза людей, которые выяснили и при помощи собственных рук убедились, насколько хрупка чужая жизнь. И как легко ее оборвать. Одним выстрелом из револьвера. Одним ударом ножа или кулака, – Келли искоса глянул на Арда. – Одним заклинанием… Н-да. Год назад из Эвергейла уезжал мальчишка в теле мужчины и с повадками зверя, а теперь передо мной военный маг.

– Не военный.

– Значит – Плащ?

Арди кивнул.

Келли выругался. Грязно и некрасиво. Так, как Ардан ни разу не слышал, чтобы шериф ругался.

– Я не стану говорить тебе, что произойдет с твоей матерью, если в какой-то день на нашем пороге окажется человек в черном костюме и с черной шляпой, который передаст ей твои погоны и похоронную записку, – бывший шериф глубоко затянулся. Глубже, чем обычно. – Но теперь, Ард, тебе придется постараться, чтобы похоронку не получила не только Шайи, но и та очаровательная девушка, которая в данный момент возится с твоей сестрой, и только слепой идиот не увидит, насколько сильно Тесс любит детей.

Арди промолчал. Он не стал говорить, что и он тоже любил детей. Они его не боялись. Ни нечеловеческого цвета глаз. Ни столь же звериных клыков и неправильной формы ногтей. Никогда не боялись.

Подул ветер, принося с собой ароматы степи и лепестки полевых цветов.

– Это как-то связано с историей семьи твоего отца?

Ардан мог бы добавить, что и с историей семьи матери тоже, но, судя по всему, Келли ничего не знал о дедушке Шайи, Александре Тааковом. И к лучшему. Так что он просто ответил:

– Сложно, Келли. Сложно сказать…

– Пф, – раздалось немного презрительное фырканье. – Действительно – Плащ. Даже говоришь, как они.

– Ты уже имел дело с офицерами Второй Канцелярии?

Келли снова затянулся и выдохнул едкое темное облако.

– Когда-то давно. На Армондской границе, – ах да, Келли же до возвращения в Эвергейл служил в кавалерии. – Я оказался там уже после того, как Шанград освободили от кочевников. Служил в отделении конной штурмовой группы. Нас отправляли порой в помощь разведывательным и карательным рейдам. И один раз пришлось сопровождать группу оперативников Черного Дома. Что-то им требовалось добыть у одного из небольших племен, живших на границе.

Ардан решил не сообщать деталей своей работы и не ставить Келли в известность о том, что в таком случае тот имел дело не с Плащами, а с Кинжалами. До и особой роли данный нюанс не играл.

– Удачно?

– Вполне, – пожал плечами Келли. – Два легкораненых и одна убитая лошадь. Считай, вернулись без потерь. Премию еще получили. Парни рассчитывали на награду. Медаль там или орден даже. Вылазка-то серьезная оказалась, но секретность и все такое. Так что нам выдали годовой оклад. Что тоже, в общем-то, неплохо.

Арди подумал о том, что хорошо, что этого не слышал Милар.

Келли снова слегка повернул подбородок и, так же исподлобья, косо посмотрел на Арда, а затем сместил взгляд на ключ в его руке.

– Мы ведь никогда не общались по душам, Ард, – шериф, придерживая сигару, почесал висок. Он так всегда делал, когда чувствовал неловкость. – И я прекрасно понимаю тебя. Наверное, если бы я вернулся с фронта и обнаружил, что моя мать вышла замуж за кого-то другого, да еще и родила от него ребенка, то я бы тоже не был особо счастлив.

– Дело не в этом, а…

– Я ведь говорил, Ард, что ты честный парень, – перебил Келли. – Так что я понимаю, что дело именно в этом. И я смирился с данным фактом. Еще в тот момент, когда в первый раз увидел тебя шесть с половиной лет назад. Понял, что так оно всегда и будет. Что в твоих глазах наша семья всегда будет разделена. На тебя, Шайи и Эрти, и меня с Кеной.

Арди не стал спорить. Просто потому, что почувствовал горячий укол если не звериной ярости, то уж точно негодования, когда Келли сказал слова «наша семья».

– А еще я понимал, что терпеть мне придется не всегда, и ты когда-нибудь свалишь отсюда и нам станет поспокойней, – Келли не вкладывал в свои слова никакого негатива, просто выкладывал то, что у него накопилось на душе. Может, они с Перси сговорились? – Раз не будешь спрашивать, почему я в этом был так уверен, то отвечу сам. Потому что я увидел в тебе то же самое, что мой отец видел во мне, когда не стал удерживать от того, чтобы отправить письмо армейским рекрутам. Мне всегда было тесно в Эвергейле. Я всегда хотел уехать. И, если честно, не планировал возвращаться.

– А почему вернулся?

– Похоронить мать с отцом, – буднично, недрогнувшим голосом, ответил Келли. – Взял с собой жену. Хотел познакомить ее с сестрой. А в итоге похоронил еще и их обеих. И жену. И сестру. А затем ее мужа. Племянников. А еще воспоминания. Потому что Шанти’Ра сожгли нашу ферму дотла. Не осталось ничего, Ард. Только черная, выжженная земля и обгоревшие кости. В том числе и детские.

Арди вспомнил слова матери. О том, что она потеряла мужа, а Келли жену. Но это в ночь, когда Шанти’Ра напали на Эвергейл. Вот только еще до того они погубили сестру Келли.

– У меня не осталось никого и ничего, Ард. Кроме револьвера и бутылки. И каждый вечер я прикидывал и думал, что мне засунуть себе в горло – виски или свинец. И знаешь – один раз победил свинец. Только вот револьвер дал осечку. Не выстрелил, зараза. А второй раз я спустить крючок не успел, – Келли выдержал паузу и украдкой провел ладонью по лицу. Шериф не был сентиментален, но не был и бесчувственным. Просто человек. Как все они. – Все случилось в офисе. Я задержался с бумагами. Твоя мама тоже задержалась. Она принесла что-то на подпись и успела выхватить мое железо до того, как я раскрасил бы стены своими мозгами.

Интересно, как сложилась бы их жизнь, если бы Шайи в тот день не стала задерж…

– Ты сейчас думаешь, что было бы, не задержись Шайи на работе, да?

– Да, – снова без промедлений ответил Ард.

– Честный… честный и жестокий, – и Келли снова, без тени обиды или злобы, фыркнул. – Как зверь.

– Келли, меня воспитывали барс, волчица, рысь, медведь и бельчонок.

– Ха, знаешь, бельчонок в данном перечне выглядит немного нелепо.

– Почему?

– Потому что он из них самый безобидный.

Безобидный Скасти… вряд ли Арди сегодня услышит что-то столь же далекое от реального положения дел.

– Матушка тебе этого не рассказывала?

Ардан покачал головой. Видимо, не хотела портить впечатление о своем новом муже.

Келли внезапно, кряхтя и цедя ругательства, наклонился и вытащил из-за голенища рабочих ботинок короткий нож. Но не рабочий, а боевой.

– Признаться, спина меня утомляет даже больше, чем колени, – процедил бывший шериф и положил клинок на столик.

– Что это?

– Нож, Ард.

Ардан шумно выдохнул.

– Извини, здоровяк, мне показалось, что шутка будет забавной, – поднял открытые ладони Келли, из-за чего едва не выронил сигару. – Это нож Олафа Бленски.

– Понятия не имею, кто это.

– А ты и не должен, – Келли убрал пепельницу с живота и, хрустя всем, чем только можно похрустеть, потянулся. – Олаф Бленски был моим сослуживцем. И товарищем. Погиб, когда нас отправили в поддержку корпуса, на фланг которого пришелся удар племени. Армондцы пробились через первую линию укреплений и уже почти дошли до окопов, как мы ударили им в бочину. Месиво было еще то, Ард. А потом какой-то перепуганный штабной офицер, опасаясь, что мы не успеем их перемолоть и авангард кочевников пробьется в окопы, отдал приказ артиллерии. И нас накрыло. Всех. Без разбора. Своих, чужих. Осколочным снарядам вообще плевать, кого в труху потрошить. Кони, деревья, люди, Армондцы, имперцы, Олаф Бленски… да плевать осколкам. И офицерам некоторым – тоже плевать.

– А чего он…

– Чего он испугался? Ну уж точно не того, что в окопах резня начнется, – в тоне Келли прорезалось явное презрение и нечто сродни мстительности. – За свою задницу он переживал, Ард. Что в отчете придется писать о том, что позиция сдана. А там у руководства повыше возникли бы вопросы к руководству пониже. То бишь – к этому самому офицеру. Вот он и отдал приказ стрелять.

Ардан все еще не мог понять, как подобное было возможно.

– У него не было информации о том, что вы успели ударить в спину кочевникам?

Келли медленно повернулся к собеседнику и какое-то время молча разглядывал.

– Значит, не до конца тебя еще пропекла Метрополия, здоровяк… – тихонько прошептал Келли, и куда громче ответил: – Да все он знал, офицер этот. Просто срать хотел. Своя шея и свой маленький, поганый отчет ему был важнее. Нас тогда примчалось сто сорок человек и столько же лошадей. Кочевников порядка двух сотен. А в окопах две опорные точки по пять стрелков в каждой. Ну и сигнальный пункт. И вот ради этого сигнального пункта и двух опорников офицер покрошил в труху пятьдесят семь всадников Империи, включая Олафа Бленски. Ему осколком пробило легкое. И я стоял и смотрел на то, как мой друг захлебывался и тонул в собственной крови. А все, что я мог сделать – просто смотреть. Потому что мне повезло. А ему нет.

Ардан молча смотрел на нож.

– Мы с ним когда-то условились, что кто первым помрет, тот оставит другому наследство. Олафу нравились мои револьверы, так что если бы я опередил его по дороге на встречу с Вечными Ангелами, то он забрал бы их себе. А мне нравился нож. Этот нож, – Келли легонько толкнул по столу клинок. – Я его забрал тогда. Не помню как, если честно, но забрал. Но знаешь, когда первый раз воспользовался?

Ардан пожал плечами.

– Когда вернулся сюда, – ответил на свой же вопрос Келли. – Когда вернулся в Эвергейл и перерезал им горло тех ублюдков орков, что сожгли мою семью. Жаль только, что сына вождя оставил. Думал отдать суду. Зря… может, если бы не отдал, твой отец был бы жив и… моя жена тоже.

Ардан отвернулся от ножа.

– Таков сон Спящих Духов, – отстраненно произнес Ард.

– Что?

– Тоже самое, что и «на все воля Света».

– А, понял, – скупо обрубил Келли.

Арди снова повернулся на запад, где Ральские горы скрылись в ночи. Те находились слишком далеко, чтобы разглядеть их в любое иное время суток, кроме заката, когда высокие пики рассекали потоки последних солнечных лучей.