– Девушка, подождите! – кричу ей в пролёт. – У вас пакета не найдётся? Одежду убрать.

– Обойдёшься! В болоте поищи!

От неожиданного ответа на мгновение теряюсь, а потом открываю дверцу мусоропровода и швыряю вещи туда. Больше ни секунды не хочу оставаться в этом доме, наполненном мерзкими тварями в женском обличье.

А Ксюха ещё поплачет! Скоро одумается и первая позвонит, попросит прощения. Ишь ты! Нашла к кому ревновать! К фантазии мужика!

– Вот тебе! – выскакиваю из подъезда, складываю кукиш и показываю его окнам многоэтажки. – Выкуси!

Глава 4

С родного лицея и началось то бесконечное падение, в которое вскоре превратится моя жизнь. Здесь вот уже почти восемь месяцев я работаю учителем и классным руководителем.

Школьный конкурс аэробики закончился сегодня катастрофой: девочки моего пятого гуманитарного класса оказались на втором месте и сейчас дружно рыдали в зимнем саду. Мальчики забили стрелку главным соперникам – ученикам пятого математического класса и, собравшись в кружок, планировали какую‑то подлянку.

Мои призывы, просьбы, попытки всех успокоить и даже угрозы не сработали. Педагогического опыта у меня кот наплакал, и своего ребенка нет, чтобы понять глубину трагедии детских душ.

Я и сама готова расплакаться от обиды за своих подопечных. Несколько месяцев репетиций в разных холлах школы, обработки каждого движения, бессонные ночи по поиску нужных треков – и все впустую.

– Торт забирать будете?

Оглядываюсь: завуч воспитательной службы протягивает мне нарядную коробку.

– Не знаю, – пожимаю плечами я. – Он никому не нужен. Как же так получилось, Галина Вячеславовна?

Язык сломаешь, пока выговоришь это имя!

– Танец у твоих девчонок был отличный, но менее техничный, что ли.

– Техничный? – чуть не захлебываюсь от возмущения. – Да, математики тупо слизали нашу идею и музыку! Вы считаете это справедливым?

– Тихо, тихо, Регина Викторовна, не надо кричать! – начальство хлопает меня по плечу, и я дергаюсь от отвращения. – Главное конечный результат!

Вот и поговорили! Я растерянно смотрю на коробку с тортом, оставленную завучем на скамейке. И что делать? Растягиваю губы в искусственной улыбке и машу рукой:

– Ребята, у меня есть торт! Пойдёмте в класс!

Мы с девочками быстро накрыли на стол, но к вкусному торту никто не притронулся. Дети ковырялись вилками в бисквите и не поднимали глаз. Я была с ними солидарна: никакое лакомство не могло перебить горечь поражения.

– Это ты виновата! – вдруг выкрикивает Юля Иванова и показывает пальцем на свою подругу Настю.

– Да! Да! – неожиданно поддерживают ее остальные.

– Сама лузер, и других лузерами сделала, – сплюнул на пол Ванька, главный классный заводила и драчун.

– Ваня! – чуть не захлебываюсь от возмущения. – Как ты можешь!

– А что? Я ничего, – пожимает плечами тот. – Это все она виновата!

Настя растерянно переводит взгляд с одного на другого, и ее глаза медленно наполняются слезами.

– Ребята, вы чего? Я не…

– Ты! Ты Панфилова! Все из‑за тебя!

– Ага! Зачем привела Маслова?

– Да! Это он растрезвонил.

– Я же не знала, что он на телефон снимает, – всхлипывает Настя.

– А глаза тебе для чего? Смотреть надо! – огрызается Юлька: это она придумала идею танца и теперь готова всех растерзать за второе место.

– Вы злые! Я все дяде Владу расскажу! – сжимает кулаки Настя.

Она вскакивает, хватает рюкзак и бежит к двери. Дети опережают девочку и встают рядом стеной.

– А ну, замолчали все! – кричу я и хлопаю по столу ладонью. Получается неожиданно громко, да еще и чашку задеваю. Она падает на пол и со звоном распадается на осколки. Кто‑то взвизгивает. Дети тут же испуганно ищут глазами пострадавшего, я тоже. И облегченно вздыхаю: пронесло. – Сели все на места. Это приказ!

Пятиклассники недовольно двигают стульями, убирают осколки, потом с мрачным видом садятся за стол. Моя вспышка немного разряжает атмосферу.

– Ладно, забыли, – говорит Андрей.

– Ха! Видели мы твоего дядьку! – уже вполне миролюбиво бурчит Ванька и тянется к куску торта. – Обколотый мажор на байке!

– Он не мажор. В отеле работает, – поправляет Настя, она еще напряжена, не может расслабиться, и я ее понимаю.

– Мажор и есть! – фыркает Юля.

– Не мажор!

– Девочки, прекратите!

Я чувствую, как ситуация опять выходит из‑под контроля. Зачем я устроила это чаепитие? На что рассчитывала? Идиотка!

– А что она обзывается, Регина Викторовна?

– Мажор! Бе‑бе‑бе! – Юля высовывает язык.

– Ты сама такая!

Настя срывается с места и вцепляется в волосы Юле. Остальные ученики испуганно рассыпаются по сторонам. Я втискиваюсь между девочками и растаскиваю их. Красные, взлохмаченные подружки стоят, упрямо сжав губы, не желая признавать вину.

– Так, дети! Брейк! Раз чаепитие у нас провалилось, расходимся по домам. Дежурные, начинайте убирать посуду. И еще… наш класс больше не будет участвовать в школьных конкурсах. Вы не умеете принимать поражение.

Говорю, и тут же понимаю: лишнее! Ох, лишнее! Ответ получаю сразу.

– Это несправедливо! – хором кричат дети.

Пятиклассники стоят по другую сторону стола и разочарованно смотрят на меня. Добрые и веселые малыши превращаются в волчат. Они зло сжимают кулаки. Их красные лица горят праведным гневом, у девочек по щекам катятся слёзы.

Я их понимаю. Очень хорошо понимаю! От взрослого человека они ждут защиты и способности волшебным образом решить все их детские проблемы. Увы, я могу только успокоить. Претензии моих пятиклашек к математикам необоснованны. Да, противники взяли их идею, но… сумели раскрыть ее по‑своему.

– Успокойтесь! В жизни ещё много будет огорчений. Пусть эта маленькая ошибка станет самой огромной из них. Хотя… Вы тоже не лучше! – вырывается у меня.

– В смысле? – Андрей, командир класса, смотрит на меня удивленно.

– В прямом. Я же вам говорила сменить костюмы. Чёрные лосины в сочетании с чёрной футболкой создают мрачную атмосферу. Нет яркой картинки, за которую жюри зацепилось бы взглядом.

– Но…, – начинает Андрей и замолкает.

За ним закрывают рты и остальные. Я права. Сто раз права. И в своей правоте виновата ещё больше детей. Нужно было настоять на своём, убедить родителей потратить чуть больше денег на костюмы, а я, новичок в школе, пошла у экономных мамочек на поводу.

– Дорогие мои пятиклашки, – я обнимаю за плечи Настю и обвожу притихших учеников взглядом. – Вот и вы первый раз столкнулись с несправедливостью. Так создаётся жизненный опыт. Поднимите‑ка руки вверх…

– Зачем?

– Поднимите! Поднимите, прошу…

Наблюдаю, как неуверенно, одна за другой, тянутся ладошки к потолку, только Андрей смотрит исподлобья, не понимая, что я от него хочу.

– И? – читается в его глазах вопрос.

– А теперь резко опустите руки вниз и скажите: «Да пошло оно все к…».

***

– Гинка, ну, ты даешь! – поднимает глаза Маша и, поймав мой косой взгляд, захлопывает ладошкой рот, поправляется: – Ой, прости, прости, забыла! – Кто же советует такое ученикам?

Подруги до этого момента слушали меня, не перебивая, даже жевать перестали. Они далеки от школьной жизни. Лелька работает в престижном бутике, а Маша и вовсе бездельничает: у нее богатый жених. Только я решила нести доброе и вечное детям. Может, зря?

– Да, я сразу же пожалела. Представляете, пятиклашки выполнили мой приказ, но у меня чуть уши в трубочку не свернулись, когда услышала, куда они отправляли проблему.

– Девочки, давайте праздновать мой день рождения, – Лелька разливает шампанское по бокалам. – Регина, плюнь ты на детскую ситуацию и на эту тетю Марину!

– Точно, плюнь! Ну, встретитесь вы, и что? Перетерпишь и дальше будешь жить своей жизнью, – подхватывает Маша.

– Вы не понимаете! Вы совсем не понимаете! Я едва справляюсь с одной мамой, а вдвоём они меня в бараний рог согнут.

– А что отец говорит?

– Молчит. Он права голоса в нашем доме не имеет, в женские дела не вмешивается.

– А, забей!  Пожелайте мне удачи, девочки! – Лелька поднимает бокал.

Вечер провели просто замечательно. Постепенно мои проблемы отошли на второй план и превратились в крохотные точки.

Но конкурсом аэробики, звонками мамы и празднованием дня рождения мой день не закончился. Поднимаясь на свой этаж, я была атакована зубной щеткой, прилетевшей прямо в

лоб.

– Твою ж мать! – срывается с губ, и я тут же захлопываю рот ладонью.

Осторожно выглядываю в пролёт: вдруг своих учеников встречу. Но вижу только высокого здоровяка, собиравшего разбросанные по лестничной клетке вещи. Его крепкий зад, обтянутый стильными джинсами, вызывающе смотрит прямо в лицо.

Чувствую мгновенный жар на щеках. О Боже! Только не это! От мужских задниц я ещё не заводилась. Это выпитое за ужином вино будит воображение. Может, мама права: мне пора завести кавалера на постоянной основе? Природа настойчиво зовет и никаким пуританским воспитанием ее не удержать.

Набираю в грудь больше воздуха и окликаю парня. Он оборачивается. От синего взгляда, прострелившего до печёнок из‑под густых бровей, жаром обдаёт все тело. Как хорошо, что я стою в тени, и он не может меня разглядеть!

Видимо, мою черепушку зубная щётка снесла напрочь, но я поругалась и с этим человеком.

– Редкостный мудак! – выплевываю злые слова дома, бегая из угла в угол своей однушки. – Просто мудачина с большой буквы!

И вдруг во время одного из витков, неведомая сила толкает меня к окну. Я отодвигаю тюль и вижу кукиш, направленный в мое окно. Захлебываюсь от злости, лезу на подоконник, чтобы высказать этому сволочуге, все, что я думаю о мужиках и прочих двуногих, похожих на них.

Не успеваю. Он идет по аллее и исчезает из поля зрения. Через минуту в арке мелькают огни мотоцикла, но кто сидит за рулем, издалека разглядеть невозможно.

Глава 5

Мой байк припаркован недалеко. Буквально падаю на сиденье. Комок сдавливает грудь, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Тру затылок: саднит. Черт, даже не посмотрел, что прилетело. Вытаскиваю из пачки сигарету: надо успокоиться, иначе ещё в аварию попаду. Но зажигалка, как назло, (еще одна стерва на мою голову!) не срабатывает. Поднимаю пластиковый баллончик на уровень глаз – пусто. Пока трясу ее – ломаю сигарету. Нет. Этот день добром не закончится!

Телефонный звонок спасает от приступа бешенства. Кто? Быстрый взгляд на дисплей: Ванька. Отлично! Разрыв двухлетних отношений надо отметить с размахом.

– Звони Ромычу! – кричу без предисловий. – Сегодня хочу напиться.

– С хера ли? – Ванек обычно не разводит политесы. – С Ксюхой опять разлаялись?

– Все! Конец! Больше к этой заразе ни ногой!

– Ловлю на слове. Ха‑ха! Подгребай к «Бункеру», туда сегодня свежак завезли.

Сопли на кулак наматывать я не умею, да и от друзей не жду, что жалеть станут. Каждый хозяин своей судьбы. Мы все знакомы со школы, поэтому приятели хорошо знают подлую и скандальную натуру Ксюхи.

Мы начали встречаться еще в школе, но постоянные скандалы настолько утомили меня, что я с радостью уехал учиться в Англию, лишь бы не видеть этого лица сердечком, вечно брезгливо поджатых губ и опасных глаз невероятного фиалкового цвета. В них‑то я и тонул, стоило хотя бы раз посмотреть.

Но судьба распорядилась по‑своему. Как только я снова случайно встретился с бывшей возлюбленной, сразу вернулось былое ощущение качелей, когда вместе быть невозможно, а порознь еще хуже.

В конце концов, я смирился. Если постоянно возвращаюсь к Ксюхе, значит, такова моя планида. Душа мазохиста, как говорит подвыпивший Ромыч, требует постоянной боли.

Тьфу! Мазохист! Придумал тоже! Нет! На этот раз расстались точно навсегда!