Моя (чужая) семья. Счастье в подарок (страница 7)
Достав ключ и открыв дверь, я посадил Дарину на переднее пассажирское сиденье. После чего разместил детей на заднее, пристегнув их ремнями безопасности. Кажется, теперь можно ехать.
Сев за руль, завёл двигатель, улыбаясь, как придурок. Вроде и нечему особо радоваться, но мне было приятно, что дети и Дара рядом со мной. Словно я одержал маленькую победу. Первую, но далеко не последнюю.
Ночной город светился разноцветными огнями, как праздничная ёлка. От ярких неоновых подсветок рябило в глазах, но я настойчиво гнал машину вперёд по пустынным улицам. Впрочем, «гнал» – это громко сказано, поскольку местами дорогу ещё покрывал лёд, и чувство ответственности давило на плечи, заставляя ехать предельно аккуратно.
Я никогда не лихачил намеренно, но и не утруждал себя излишней осторожностью. Вот только когда в машине двое детей, приходится менять приоритеты. Вернее, они каким-то образом поменялись сами собой, ориентируясь в первую очередь на безопасность близнецов.
Что там говорят про материнский инстинкт, меняющий характер женщин до неузнаваемости? Отцовский, похоже, кроет не меньше. Я и отцом-то, по сути, не являюсь, а уже все мысли только о том, чтобы детям было комфортно. Помешательство какое-то.
Но, к слову сказать, мне нравилось чувствовать себя по-настоящему нужным и значимым. Для этих малышей я оказался подобен герою, который помог их матери. А по факту… Я не знал, почему всё это делаю и на что надеюсь. Просто зацепила меня чем-то Дара. Может, своей искренностью и открытостью? Так или иначе, а оставить её и детей на произвол судьбы я просто не мог, не имел на это права. Но уверенность в том, что поступаю правильно, по совести и по чести, грела душу.
Я не спал почти сутки, но разгоняющий кровь адреналин делал своё дело – прогоняя сонливость. Я чувствовал себя отцом семейства, спасающего близких от беды. Казалось, что это МОЯ семья, а вовсе не чужая. Парадокс, объяснения которому у меня пока не было, кроме того, что в этих малышах я видел частичку себя.
Чтобы Дара там ни говорила, как бы дед ей ни поддакивал, чтобы успокоить, а вероятность того, что у посторонних детей может проявиться гетерохромия, такая же, какая передавалась в моей семье из поколения в поколение – минимальна.
Оставался вопрос, как так могло произойти, если Дару я увидел сегодня впервые в жизни, и никогда не сдавал свой биоматериал для донорства? Только для анализа когда… Когда Вика не могла забеременеть и мы проверялись оба. Тогда дед жил за границей, отец был погружен по самые уши в научную работу и мы с Викторией обращались в частную клинику. Но анализ – это не донорство. Я не давал разрешения использовать его для других целей. Может, произошла ошибка?
В общем, теперь я не успокоюсь, пока не разберусь во всей этой истории. Но для начала не мешало бы сделать тест на отцовство. Впрочем, скорее всего, дед уже подсуетился. Не зря же он оставался с детьми наедине. Альтруизм ему не свойственен. В ущерб собственным интересам и интересам семьи он делать ничего не будет, в том числе и тратить своё время.
Многие часто обманывались на его счёт, не принимая всерьёз. А зря. Когда дед хочет – может казаться милым и доброжелательным, эдаким старичком-добрячком. Но на самом деле он жёсткий и продуманный до мелочей человек, способный руководить заговорами и плести такие интриги, которым бы позавидовали члены императорского двора.
Скорее, дед бы попросил побыть с детьми медсестру, с его загруженностью по работе, если бы не имел на то свой личный интерес, а не сидел бы и не распивал чай с пирожками. Значит, материал для ДНК им уже собран и наверняка отправлен в лабораторию. Так что день-два и на один из вопросов ответ я получу. Останется ещё разобраться с десятком других.