Пол здесь тоже выложен черным мрамором, стены выдержаны в темно-зеленых тонах и оттенены золотистыми лепными элементами. Все напоминает старинную господскую усадьбу с небольшим налетом современности. Из коридора к нам выбегает золотисто-коричневый пес с висячими ушами. Виляя хвостом, он останавливается передо мной и заинтересованно обнюхивает мокрую юбку.

– Эй, а ты у нас кто такой?

– Это Генри. Хозяйский лабрадудль.

Я медленно приседаю, позволяю Генри обнюхать меня и почесываю висячие собачьи уши.

– Вы идете? –  Между тем я замечаю, что, едва закрыв за нами дверь, миссис Уорнер переключилась на элегантный этикет.

Кивнув, я поднимаюсь, беру чемодан и следую за экономкой по изогнутой лестнице, устланной черным ковром, на второй этаж.

Генри семенит за нами. Когда мы достигаем второго этажа, я задыхаюсь и в то же время с любопытством оглядываюсь по сторонам. По пути в комнату за мной наблюдают сурового вида мужчины из XIX века. Во фраках и с седеющими козлиными бородками. И глубокомысленно хмурятся.

– Это предки семьи Монейр? –  любопытствую я и смотрю на даты в углах последних картин: 1843 и 1879 годы.

– Совершенно верно. Это братья из рода Монейров, которые эмигрировали из Англии в Австралию в поисках золота.

Заинтересовавшись, я еще раз поворачиваюсь к картинам, прежде чем последовать за миссис Уорнер в коридор с карминно-красными обоями и темным полом. Над нами висит несколько изогнутых дугой торшеров с колоколообразными стеклянными абажурами.

– И они нашли золото? –  задаю следующий вопрос я.

– Нет.

– Тогда как же они сумели так разбогатеть?

– Они начали добывать железную руду. Сегодня железная руда занимает первое место по экспорту в Австралии.

Железная руда. Почему-то я представляла себе это несколько иначе.

– Звучит весьма занимательно.

– Так и есть. Вы интересуетесь историей?

– Да, немного.

Миссис Уорнер останавливается перед дверью, рядом с которой висит портрет бледной женщины с русыми волосами в белом платье с оборками.

– А вот и ваша комната. Рядом с ней –  спальня близняшек, Мейли и Хейли.

После того как она открывает дверь, я застываю на пороге с разинутым ртом. Не ожидала, что помещение будет таким просторным. За маленькой прихожей со встроенными шкафами находится гостиная-спальня, отделанная панелями из темного орехового дерева.

Вокруг низкого столика перед камином и телевизором устроена небольшая зона с диванчиками. Когда я следом за экономкой прохожу вглубь этих роскошных покоев, не зная, куда смотреть в первую очередь, мое внимание привлекает большая кровать с задернутым темно-синим балдахином. Кровать находится слева от меня перед двумя высокими окнами, из которых видна часть сада. Вместо холодного черного мрамора полы здесь покрыты теплым паркетом темного дерева, а на нем расстелены мягкие узорчатые ковры. Постель напоминает ложе принцессы.

Лишь после пристального взгляда миссис Уорнер я закрываю рот.

– Что скажете?

– Превосходная комната. И мне правда можно здесь жить?

– Да, конечно. Гардеробная вот тут. –  Миссис Уорнер заходит за угол кровати и указывает на раздвижную стеклянную дверь. –  А прямо рядом с ней –  ванная.

Она шагает через проход, где прямо до высокого потолка тянутся темные пустые деревянные полки, а затем открывает очередную раздвижную дверь. За ней обнаруживается ванная комната с широкой тумбой под раковиной, большим круглым зеркалом, стеклянной душевой кабиной и унитазом.

– К сожалению, сейчас у вас почти не остается времени на то, чтобы обстоятельно осмотреться. Прошу вас через десять минут спуститься в столовую. Вы запомнили, где она находится?

– Да, запомнила, –  отвечаю я, отрывая взгляд от ароматических палочек и аккуратно сложенных полотенец. –  А можно мне сначала познакомиться с Мейли и Хейли?

Повернувшись ко мне, миссис Уорнер сдвигает брови над оправой очков.

– Вообще-то вы скоро увидите обеих девочек внизу. –  Но потом она пожимает плечами. –  Впрочем, думаю, быстро познакомиться мы все-таки успеем.

Обнадеженная тем, что она мне не отказала, я делаю глубокий вдох и выхожу вместе с ней из своей спальни. Дальше миссис Уорнер открывает дверь, за которой я вижу двух девочек, стоящих на коленках на полу в ярко освещенной просторной игровой комнате с горами плюшевых игрушек, кукол, разных игр и вигвамов. Обе сосредоточенно красят пальцы, ступни и руки лаком для ногтей, отчего экономка в ужасе ахает:

– Боже мой, где вы нашли лак для ногтей?

Одна из русоволосых малышек щедро размазывает красный лак по всем пальцам ног.

– Не скажем, –  нахально отвечает она, прежде чем нарисовать указательным пальцем линии на предплечье. –  Не признавайся, Хейли, –  шепчет она сестре, одетой в красный комбинезон и футболку в бело-голубую полоску.

– Вам же надо переодеться. –  Пребывая в легком шоке от происходящего, миссис Уорнер шагает вперед, хватает два открытых флакона с лаком для ногтей, стоящие между близняшками, и поспешно скрывается с ними в смежной комнате. –  Если ваш отец это увидит, он не обрадуется, –  ругается женщина себе под нос, что не вызывает у девочек абсолютно никакого интереса.

Я внимательно рассматриваю их обеих. Они выглядят точно так же, как на фотографиях, которые я видела раньше, и ни одна действительно не похожа на того ребенка в саду.

Хейли и Мейли –  однояйцевые близнецы, и различить их я могу только по одежде. Длинные русые волосы у обеих заплетены в косички. У них карие глаза, мелкие веснушки и милые курносые носики. Точно такие же, какими я их помню по фотографиям.

– Привет, девочки, я Нурия, –  представляюсь я.

Теперь обе уставились на меня, явно не испытывая ни радости, ни любопытства по поводу моего появления.

– Ладно, мы переоденемся. –  Мейли, очевидно более разговорчивая из них, встает.

– Бегом в ванную, обе! Сначала мне еще придется оттереть лак с ваших рук и ног. Поторопитесь!

– Вам понадобится какая-нибудь помощь? –  обращаюсь я к миссис Уорнер, которая в данный момент меня не видит.

– Встретимся внизу, мисс Эндриналь, –  откликается она, высунувшись из-за двери, чтобы взглянуть на меня.

О’кей, четкий сигнал, что моя помощь ей не нужна.

Вернувшись к себе в комнату, я раскладываю белый чемодан, достаю свежую одежду и беру полотенце в ванной. Потом наспех переодеваюсь, развешиваю насквозь промокшую одежду на полотенцесушителе и растираю волосы полотенцем, пока они не высохнут, параллельно глядя в окно. Гроза продолжает бушевать, листья танцуют в воздухе и падают в бассейн в задней части сада.

Сколько бы я ни обшаривала глазами территорию сада, ни одного ребенка так и не заметила. А ведь я могла бы поклясться, что не ошиблась…

Глава 3
Нурия

Любовь –  это больная игра, в которой, как правило, всегда есть проигравший.

Как только я появляюсь в столовой, меня тепло встречает основная часть семьи. В то время как мистер Монейр больше сосредоточен на смартфоне, лежащем рядом с его тарелкой, его жена буквально вываливает на меня всю информацию, которую я должна знать о семье.

– К сожалению, уже не раз случалось, что некоторые гувернантки, приезжающие по аu pair, больше думали о вечеринках и прогулках, чем о наших детях. По выходным ты, разумеется, свободна, Нурия. Пожалуйста, не пойми меня неправильно, но в нашем доме есть правила, которые необходимо соблюдать.

Значит, до меня уже было несколько других гувернанток. Я невольно представляю себе, как в отсутствие хозяев они приглашали сюда гостей и устраивали дикие вечеринки у бассейна.

– Конечно, –  отвечаю я и перевожу взгляд со стройной брюнетки с зелеными кошачьими глазами и тяжелыми золотыми серьгами-кольцами на ее мужа.

Мистер Монейр беспрерывно просматривает сообщения в телефоне. У него лысина и загорелая кожа, белая рубашка небрежно распахнута. Для своего почти пятидесятилетнего возраста он в хорошей спортивной форме. Так или иначе, в этой семье знают, что такое стиль и класс. И умеют преподносить свое богатство.

То же самое можно сказать и о явно скучающем парне, обладателе густых черных волос и чересчур идеальных, на мой вкус, черт лица, который тоже пялится в экран смартфона. У него чрезвычайно выразительные темные брови, губы с привлекательным изгибом и прямой нос, а также слегка выступающие скулы и небольшая ямочка на подбородке.

Ничего не имею против красивых людей, но обычно они слишком самодовольны, высокомерны и считают себя центром мироздания. Я достаточно часто с ними сталкивалась, чтобы решить избегать такого типа личностей. Предпочитаю держаться тех, у кого есть недостатки, кто прекрасен в душе и не зациклен на своем отражении в зеркале.

– Тебе известно о фиксированном рабочем времени, Нурия? Все подробно расписано в контракте, который, я уверена, ты заранее прочитала.

– Так и есть, –  заверяю я миссис Монейр, к которой можно обращаться просто Джеки.

На самом деле ее зовут Жаклин, но она настаивает, чтобы я называла ее кратким именем, потому что Жаклин, по ее мнению, звучит ужасно старомодно. Я же скорее подозреваю, что этой женщине хочется казаться моложе, чем она есть на самом деле.

Джеки около сорока, но одевается и красится она так, будто ей нет и тридцати. Когда я уже заняла свое место за столом, она вошла в столовую, одетая в светлый топ с вышивкой, длинную синюю плиссированную юбку с золотым поясом и босоножки на танкетке.

Окутанная облаком приторно-сладких духов, хозяйка дома обогнула стол и поцеловала старшего сына в висок. Последнего такой жест, похоже, скорее раздосадовал, чем обрадовал. В данный момент он, очевидно, переписывался с друзьями или девушками, вместо того чтобы следовать предписаниям этикета.

Подсвечник и белые цветочные композиции наполовину закрывают его от меня, поэтому я не могу мельком заглянуть в его телефон. Но так как он ежеминутно по нему постукивает, речь может идти только об обмене сообщениями.

Мейли и Хейли сидят рядом со мной, практически не удостаивают меня взглядом и макают картошку фри в кетчуп и майонез, через каждые пять минут спрашивая, можно ли им выйти из-за стола.

Почему у меня ощущение, что все за столом друг друга раздражают? И за исключением Джеки выглядят такими безразличными, как будто с ними изо дня в день ужинают не близкие, а незнакомые люди.

Признаюсь, я представляла себе все по-другому. Скажем, семью со строгими правилами и религиозными взглядами, но с уважительным поведением. Или современное семейство, которое ведет непринужденные беседы за обеденным столом, но не вот это.

Если честно, я разочарована. Очень надеюсь, что первое впечатление померкнет, иначе я не протяну тут и месяца и захочу вернуться в Барселону.

– За уборку твоих комнат и стирку белья отвечает персонал. Тебе не нужно об этом беспокоиться, Нурия, –  продолжает объяснять Джеки, накалывая на вилку листья салата у себя на тарелке. –  Однако для нас очень важна аккуратность. Однажды у нас была гувернантка аu pair, которая складывала коробки из-под пиццы в шкаф, пока из-за этого там не завелись тараканы. Такой опыт мне не хотелось бы пережить заново. –  Джеки с отвращением качает головой. –  В итоге эти твари расползлись повсюду. Потребовалось шесть месяцев, чтобы дезинсе…

– Можно нам уйти? –  перебивает маму Хейли. –  Нам скучно.

«Как и всем остальным за этим столом», –  мысленно добавляю я и опускаю голову. Поковырявшись вилкой в картофельном пюре, я отправляю в рот две фасолины. Обеим девочкам подали еду отдельно, один фастфуд, потому что они, по словам Джеки, отказываются есть взрослую пищу, ненавидят овощи и устраивают истерики, если не получают картошку фри, наггетсы, макароны и пиццу. Обязательно проверю это, как только представится возможность.

– Подождите еще пять минут. Нурия еще не закончила есть.

Мистер Монейр и его старший сын Зейн поднимают глаза от смартфонов и смотрят в мою сторону. Как неловко. Ведь все, кроме Джеки, уже доели.