Дождь превратил город в размытую акварель – неоновые вывески магазинов, фары машин, окна домов – всё сливалось в единый калейдоскоп цветных пятен. Мокрый асфальт отражал эти огни, создавая ощущение, будто машина движется между двух зеркальных миров. Я прислонилась лбом к холодному стеклу, наблюдая, как капли собираются в ручейки и скатываются вниз.

Пока машина петляла по вечерним улицам, перед глазами проносились воспоминания нашей с Игорем жизни. Работа менеджером в туристическом агентстве, моя обычная спокойная жизнь. Маленький офис с видом на парк, разговоры с клиентами о далёких странах, чашка кофе на рассвете перед началом рабочего дня… Все эти незначительные, но такие важные мелочи, которые складывались в мозаику моей прежней жизни.

Знакомство с Игорем в том самом агентстве – он пришёл покупать тур в Таиланд, а ушёл с моим номером телефона. Его уверенная походка, дорогой костюм, небрежно расстёгнутая верхняя пуговица рубашки, запах терпкого парфюма. Первый флирт, красивые ухаживания, дорогие рестораны и неожиданные подарки, от которых кружилась голова. Букеты, появляющиеся на рабочем столе, комплименты, от которых я краснела.

А потом – быстрый брак. Слишком быстрый, как теперь понимаю. Свадьба, похожая на постановочную фотосессию для глянцевого журнала, с десятками гостей, которых я даже не знала. Его коллеги, его друзья, его родственники – и почти никого с моей стороны, кроме Лены, мамы и пары коллег. Новая квартира, новая жизнь, которую я считала счастливой.

Я вспомнила, как Игорь постепенно убеждал меня бросить работу. Сначала комплиментами – «ты достойна большего», потом критикой моего начальства, насмешками над «маленькой» зарплатой. Его слова звучали в голове, как заезженная пластинка: «Мой отец всегда говорил – успешный мужчина должен содержать жену. Женщина, которая работает – признак моей несостоятельности». А я кивала, соглашалась, гордая его «заботой». Поверила, отказалась от работы, которая мне нравилась, от независимости, от собственных денег, которыми я могла распоряжаться без отчёта. От коллег, с которыми было весело во время обеденных перерывов. От чувства собственной значимости, которое давала реализованная сделка. От всего, что делало меня – мной.

А что получила взамен? Стерильную квартиру, в которой боялась лишний раз передвинуть вазу. Красивые платья, которые надевала только для его корпоративов. Жизнь красивой куклы в кукольном домике, где всё расставлено по линеечке…

Такси подъехало к гостинице – не роскошной, но опрятной, с неоновой вывеской, мягко светившейся в темноте. Старое трёхэтажное здание из красного кирпича, с простыми белыми занавесками на окнах – место, которое не задаёт лишних вопросов. Я расплатилась и направилась к стеклянным дверям.

Молодой администратор за стойкой регистрации – совсем мальчишка с первыми прыщами и робким пушком над верхней губой – даже не поднял глаз, пока оформлял мне номер. Для него я была просто ещё одной гостьей, ещё одним паспортом и банковской картой. Он не мог знать, что передо ним стоит женщина, чья жизнь только что рассыпалась на осколки.

«Одноместный? На сколько ночей?» – его голос звучал так буднично, что это почти вызвало истерический смех. На сколько ночей? Я не знала, что буду делать через час, не то что завтра. «Пока на одну», – ответила я, удивляясь, как ровно звучит мой голос.

Номер был маленьким и безликим – стандартная кровать с белым, накрахмаленным до хруста бельём, стол, стул и крошечная ванная комната с потрескавшейся плиткой на полу. Тонкие стены не скрывали звуков – из соседнего номера доносился приглушённый смех и звуки телевизора. Ничего личного, ничего, что напоминало бы о доме, и это было к лучшему. Пахло чистящим средством и чем-то безлико-гостиничным. На прикроватной тумбочке лежали рекламные буклеты местных ресторанов и такси – вся жизнь, упакованная в разноцветные глянцевые листовки.

Я устало опустилась на кровать, легла, не раздеваясь, и уставилась в потолок, расчерченный тенями от жалюзи. Жёлтый свет уличного фонаря пробивался в комнату, создавая на стене странные узоры. Слёз не было, только тупая ноющая боль в груди, словно кто-то выжег там дыру, оставив вместо сердца пустоту. Я не знала, что буду делать завтра, через неделю, через месяц. Куда пойду? К кому? У кого попрошу помощи?

Конечно, были дальние родственники – тётя Вера в Новосибирске, двоюродная сестра матери в Казани. Но мы не общались годами, только поздравительные открытки на Новый год. Что я им скажу? «Здравствуйте, это Света, помните меня? Мой муж изменил мне с моей лучшей подругой, не приютите ли вы меня?» Нелепо, унизительно, невозможно.

Были коллеги с прежней работы – но после трёх лет без общения я даже не знала, кто из них всё ещё работает там. К тому же, я ушла так внезапно, не попрощавшись нормально – теперь понимаю, что Игорь специально торопил меня, чтобы я не успела завязать прочные отношения ни с кем. Выжженная земля – так, кажется, называется эта тактика на войне.

А Лена… от мысли о ней к горлу подкатила тошнота. Лена, которая знала о моих отношениях с Игорем всё. Которая держала меня за руку, когда мы поссорились из-за его ревности. Которая слушала мои сомнения и страхи. Которая видела, как постепенно я из уверенной в себе женщины превращалась в тень, и не сказала ни слова. Наоборот – подбадривала, говорила, что я стала «женственнее», «мягче», что Игорю повезло с такой заботливой женой. Теперь я понимала, что все эти разговоры, все ночные звонки и долгие чаепития были не поддержкой, а разведкой – она собирала информацию, изучала территорию, готовилась к атаке. А я, наивная дура, распахивала перед ней двери и сердце.

Я не знала, как жить дальше в мире, где самые близкие люди могут предать тебя так легко, словно ты ничего не значишь.

«Я – никто», – прошептали губы сами по себе, формируя горькую истину, которую я только сегодня начала осознавать. Никто для мужа, для которого я была лишь удобной деталью интерьера, красивой куклой, которую можно показывать гостям и убирать в шкаф, когда она не нужна. Никто для подруги, которая с такой лёгкостью перешагнула через нашу дружбу, девять лет общих тайн, слёз и смеха. Никто даже для самой себя – потому что я давно растворилась в чужих желаниях, забыв, кто я и чего хочу.

И тут, наконец, слёзы прорвались – горячие, обжигающие, бесконечные. Я плакала, уткнувшись лицом в подушку, содрогаясь всем телом, выплёскивая боль, которая переполняла меня. Плакала по маме, которая всегда говорила: «Светочка, не теряй себя, что бы ни случилось». По себе – той, прежней, уверенной и живой. По мечтам о счастливой семье, которые оказались миражом в пустыне. По всему, что потеряла, и тому, что, возможно, никогда не найду. Где-то в глубине ещё теплилась надежда, что это просто ночной кошмар, что я проснусь в своей постели, и всё будет как прежде. Но холодный свет уличного фонаря, жёсткая гостиничная подушка и запах чужого шампуня от белья напоминали – это реальность. Моя новая, страшная реальность.

Глава 3

Проснулась я в незнакомом месте. Серый потолок с паутиной трещин, жёсткая подушка, вдавившая в мою щеку грубый шов наволочки, посторонние звуки за стеной – чьи-то шаги, приглушенные голоса, шум воды в трубах – всё это на мгновение вызвало панику, острую и удушающую, пока память не вернула события вчерашнего дня, словно кто-то безжалостно сорвал повязку с незажившей раны. Измена. Уход. Гостиница. Реальность накрыла меня тяжёлой волной, и я снова почувствовала тупую боль в груди, словно кто-то вложил туда камень, холодный и неподъемный.

Дёрнувшись, я ощутила липкость помятой блузки на коже, как вторую, неприятную оболочку, и уловила неприятный запах вчерашних духов – тех самых, которые Игорь подарил на годовщину, сказав: «Этот аромат создан для тебя». Теперь их сладковатый запах смешался с кислым запахом отчаяния и соленым – слёз, создавая тошнотворный коктейль поражения. Нужно было переодеться, но все мои вещи остались в квартире.

Я медленно села на кровати, чувствуя, как каждая мышца отзывается болью, словно после тяжелой болезни. Провела рукой по лицу, ощущая, как стягивается кожа от засохших слёз – странное, неприятное чувство, как будто твоё лицо заключили в слишком тесную маску. Нужно было умыться, принять душ, привести себя в порядок. Нужно было найти силы и решить, что делать дальше. И первым делом – вернуться за вещами. Мысль о возвращении в квартиру, где всего несколько часов назад рухнула моя жизнь, вызывала тошноту, скручивающую внутренности в тугой узел, но другого выхода не было…

В маленькой ванной с желтоватым кафелем и подтеками ржавчины в углах я долго стояла под душем, пытаясь смыть с себя не только следы вчерашнего дня, но и ощущение предательства, которое, казалось, въелось в кожу глубже, чем любая татуировка. Горячие струи били по плечам, оставляя красные следы, но холод внутри не исчезал. Я смотрела на своё отражение в запотевшем зеркале – бледное лицо с тёмными кругами под глазами, спутанные волосы, поникшие плечи. Призрак той женщины, которой я была еще вчера. Кто эта женщина? Я её не узнавала. В её глазах стояла растерянность ребенка, потерявшегося в огромном торговом центре – паника, неверие и отчаянная надежда, что сейчас кто-то знакомый возьмет за руку и отведет домой.

Вытираясь гостиничным полотенцем – жестким, с запахом дешевого стирального порошка, оставляющим белые ворсинки на коже, – я приняла решение. Поеду сейчас, когда Игорь точно на работе. Он всегда уходил к восьми, никогда не опаздывал, гордился своей пунктуальностью. Заберу самое необходимое и больше никогда туда не вернусь.

Я надела вчерашнюю одежду – другой у меня всё равно не было – и попыталась привести в порядок волосы пальцами, за неимением расчёски. Безнадежное занятие – спутанные пряди не поддавались, упрямо сохраняя память о беспокойной ночи и беспорядочных метаниях по подушке.

И, расплатившись за номер на стойке регистрации – администратор, другой, пожилая женщина с усталыми глазами, бросила на меня понимающий взгляд, словно видела таких, как я, десятками, – я вышла на улицу. Поймав такси – потрепанную «Ладу» с водителем, жующим бутерброд прямо за рулем, – я назвала адрес – наш адрес, который теперь был просто местом, где оставались мои вещи.

По дороге я прокручивала в голове план действий: войти, быстро собрать самое необходимое, выйти. Не задерживаться, не вспоминать, не давать волю эмоциям. Взять документы – в первую очередь свидетельство о браке, без которого не подашь на развод, банковскую карточку, которую Игорь так неохотно оформил на меня «для мелких расходов», но держал под своим контролем. Одежду – самую простую, повседневную, никаких вечерних платьев и туфель на каблуках, купленных для его корпоративов, где я всегда чувствовала себя манекеном на выставке. Может быть, несколько личных вещей, которые не связаны с ним – мамину фотографию в серебряной рамке, браслет, подаренный отцом на шестнадцатилетие, томик стихов Цветаевой, зачитанный до дыр еще в университете. И уйти. Навсегда…

Наконец, такси остановилось у знакомого подъезда. Я расплатилась и несколько минут просто стояла, глядя на дом, который ещё вчера считала своим. Стеклянно-бетонный монстр, в котором я потеряла себя, растворилась, как кусочек сахара в горячем чае, не оставив даже привкуса.

И, сделав глубокий вдох, собирая остатки решимости, как солдат перед решающим боем, я направилась к подъезду. Лифт, пахнущий чьими-то приторными духами, поднял меня на знакомый этаж. Я достала ключи из сумки и замерла перед дверью, почувствовав, как дрожь пробежала по пальцам. А что, если он дома? Эта мысль не приходила мне в голову раньше, казалась абсурдной. Игорь никогда не оставался дома в рабочие часы. Никогда – до вчерашнего дня. До того дня, когда он решил разрушить нашу жизнь.

Я прислушалась, приложив ухо к холодной поверхности двери, чувствуя, как гулко стучит сердце в груди, заглушая все остальные звуки. За дверью было тихо. Ни звука шагов, ни голосов, ни привычного бормотания телевизора. Успокоившись, я вставила ключ в замок и тихо повернула его.