Евсения Медведева: Развод без правил. Я – твоё наказание

Пролог

«Он тебе изменяет…» – чужие слова так глубоко въелись в подкорку мозга, что мешали радоваться долгожданной встрече. Прижалась губами к щетине, пытаясь найти что-то знакомое…

Это чужой мужчина.

Мой муж за семь месяцев разлуки стал совершенно чужим и холодным.

Прижимаюсь, пытаюсь согреться, надышаться, уловить привычный аромат его кожи, тяжесть порывистого дыхания, жмусь обнажённым телом, но… Он так далеко.

Тело здесь, а вот мыслями он до сих пор там, где прятался всё это время…

Не могла налюбоваться, оглаживала взглядом каждую черточку, пересчитывала морщинки, пытаясь понять, о чем он думает после столь долгой разлуки.

– Милая, у нас с тобой будут дети, – вдруг произнес Давид эту жуткую по своей сути фразу. Голос ровный, спокойный, я бы даже сказала – утвердительный.

– Конечно, будут, – от умиления, счастья и бесконечной влюбленности в собственного мужа не осталось и следа. Он словно надавил на мозоль, что ныла почти десять лет. – Если ты согласен на ЭКО, то можно на следующей неделе поехать в Москву. Вот только… Давид, мы не виделись больше полугода! А ты мне про детей?

Бесплодие – страшный диагноз, способный уничтожить женщину холодным росчерком врача. Ты затухаешь, мир теряет краски, взгляды становятся жалостливыми, осуждающими, а за спиной постоянно кто-то шушукается.

Я была белой вороной в кругу нашего огромного семейства.

Все вдруг посчитали своим долгом ткнуть меня в этот страшный диагноз. Но Давид никогда не был таким, он, наоборот, был тылом, опорой. У мужа всегда находились нужные ободряющие слова.

И боль отступала. Как волшебная пилюля, после которой вновь можно жить дальше.

Но сейчас он не просто всадил мне нож в сердце, он медленно проворачивал, испепеляя меня холодным взглядом карих глаз.

В лунном свете, льющемся из распахнутого окна, его волосы просвечивали наметившуюся седину. Черты лица стали острее, взгляд резче, въедливее. Он замер, словно ждал момента, когда я привыкну к этой боли, чтобы увеличить дозу…

– Ты не поняла, Лика, я тебе говорю, что скоро у нас с тобой будут дети, – муж стряхнул меня со своего плеча и потянулся за сигаретами. А ведь знает, что я терпеть не могу, когда он курит в доме.

– Это шутка такая, Давид? Я, может, открою тебе секрет, но первой о беременности узнаёт женщина, а не её муж, отсутствовавший в стране семь месяцев, – меня взорвало от раздражения, поэтому я встала, накинула халат и отправилась на кухню.

Бежала не от сигаретного дыма, а от предчувствия, что ничем хорошим этот разговор не закончится. В глаза бросился праздничный стол. Потухшие свечи, полупустая бутылка дорогого шампанского, резной хрусталь бокалов и смятая от нашей страсти скатерть.

Щёки вспыхнули румянцем, но лишь на миг. А после вновь набатом зазвучало: «У нас будут дети».

Его не было больше полугода! Полгода страха, одиночества, проблем и невыносимой тяжести на сердце. Прошло не более четырёх часов, как я смогла наконец-таки прижаться к сильному мужскому плечу… А он про детей?

Открыла шкаф, достала бокал, плеснула воды из хрустального графина и выпила с особой жадностью, уже издалека слыша тяжёлые шаги мужа.

Он появился все с той же сигаретой, определенно решив отравить этой вонью все вокруг.

– Сядь, Лика, поговорить нужно, – Давид оперся о столешницу кухонного гарнитура, выставил ноги, дав понять, что сбежать не получится. – Мы люди взрослые, убегать – плохая стратегия.

– Ну, давай поговорим, Давид Дмитриевич… Может, начнёшь с того, что поведаешь жене, где был всё это время? Пять звонков, четыре СМС и длинный отчет из банка с довольно фривольным проматыванием денег с общего счета. Тебе не кажется, что вводных маловато?

– Это мы сейчас обсуждать не будем, – Давид точно так же толкнул кресло, устанавливая его в проходе. – Если ты забыла, то это мой бизнес, и деньги тоже мои. Ты мне утром сдашь все отчеты, ключи от сейфа и печати, а после мы обсудим текущие дела МОЕГО мясокомбината.

– Твоего? – я не выдержала и рассмеялась, нагло вскинув голову, чтобы не подумал, что боюсь его. – Что же ты забыл про СВОЙ мясокомбинат, убегая из страны, когда тебе хвост прижали? Ты бросил жену, семью и, как ты выразился, свой бизнес!

– Но я же знал, что жена моя – бульдозер, и она вытащит из болота любого утопающего, если очень надо. И ставка сыграла… Читал я статью про тебя, Лика Мазур. Читал…

– А надо было?

– Лика, не дерзи, моё терпение медленно иссякает. То, что ты не дала затопить корабль, это прекрасно. То, что вывела его на новый уровень – так это нормально, ведь это кубышка, откуда кормимся мы оба. Но ты же не думаешь, что я буду в ногах у тебя валяться и утопать в слезах благодарности?

– Нет, я думаю, что это уже не твой бизнес, – я была напряжена до предела, смотрела на мужа, впитывая отчетливо меняющееся выражение лица. От наглой ухмылки не осталось и следа, а от снисходительности в голосе – только робкий шепот.

– Брось, ты сейчас просто злишься, – он отмахнулся от моих слов и снова закурил.

– Данилов, ты же чего-то хочешь? – вдруг осенило меня… – Ну точно! Тебе что-то от меня нужно. Да такое важное, что ты и утра не сумел дождаться.

Знакомы мы с самого детства. Ходили в одну школу, потом поступили в университет. И мужа я своего знала как облупленного…

– Так, может, уже соберешь остатки смелости и скажешь всё в лоб? – моё терпение трещало старыми нитками.

– Мне сделали предложение, от которого я не могу отказаться. Этой осенью я буду баллотироваться в гордуму. Вопрос этот решенный, спорить – смысла никакого нет, поэтому просто прими, как факт.

– Политика? Ты чокнулся? Забыл, как бегал семь месяцев по миру, пока я тут одна держала оборону от церберов Багирова? Ты говорил, что я – баба, меня не тронут! А теперь ты возвращаешься и рассказываешь мне про свои далеко идущие политические планы?

– Да, именно так. Кстати, я слышал, ты с Багировым договорилась, чтобы комбинат не трогал? Смело…

– И кто же тебе это предложил? – я отмахнулась от его попытки сместить фокус. – Могу я узнать подробности?

– Тот, кто помог решить вопрос с Багировым. Губернатору нужны свои люди, а я подхожу как никто другой, – Давид так откровенно гордился тем, что говорил, так верил в этот бред. – Гордость региона, завидный семьянин. И жена такая вся положительная. Статьи, вон, про неё какие пишут. Умная, образованная, упертая. Глава благотворительного фонда с огромным сердцем. Птичка принесла, что ты покорила всех мужиков на приёме у губернатора? Ещё и субсидию на развитие вытребовала. Молодец, Лика. Удивила.

Я хотела сказать многое, но не могла…

Меня сковали шок, неверие, непонимание, желание ущипнуть себя за ногу и проснуться в моменте, когда любимый муж вновь появился на пороге нашего дома.

– Тебя гоняли, как Тузика блохастого, а теперь предложили теплое кресло, и ты готов служить? Ты шибанулся? Совсем мозг отъехал? Так не бывает! Ну не прилетает волшебник в голубом вертолете! Не дарит он индульгенцию от содеянного, не душит конкурентов, которым ты, по своей тупости, перешел дорогу! На кой черт им нужен взрослый мужик, не сумевший разрулить свой косяк?

– Замолчи… Всё же как власть меняет людей! Посидела в моем кресле всего семь месяцев и возомнила, что можешь говорить со мной в таком тоне? А мама предупреждала…

Данилов резко обернулся, его рука напряглась, казалось, ещё мгновение, и он бросится на меня с кулаками!

– Лика, очнись, муж дома! Хватит! Сними маску железной леди, она тебе не идет! – он зарычал, разрывая тишину комнаты.

– Что-то ты об этом не думал, когда сбегал ночью, впопыхах оставив мне доверенность на право подписи.

– У меня не было выбора. И ты это знаешь. Они взорвали мою машину, непрозрачно намекнув, что следующим шагом будет девять граммов свинца в лоб.

– А я, значит, бессмертная? В рубашке родилась? Мне не грозили эти девять граммов свинца?

– Ты – баба… – Давид вдруг рассмеялся, и этот звук был унизительнее харчка в лицо. – Никто не будет марать руки о ту, чьи полномочия закончатся через год.

– ТЫ кто? Боже, Давид, что с тобой стало? Ты, блудный муженёк, заявился среди ночи, без звонка и предупреждения. Трахнул меня, а после начал нести ахинею про детей, про политику, про бизнес? Ты чего от меня хочешь?

Сжимала бокал, да так, что казалось, хрусталь в труху превратится прямо у меня в ладони.

– Я нашел замечательную девушку. Молодая, здоровая, профессиональная спортсменка. И через полтора месяца она родит нам детей…

Давид говорил так, будто котят от дворовой кошки обсуждал. Описывал окрас, характер матери-гулёны, а ещё небогатую родословную. Так скупо, обыденно и предрешённо. Будто и выбора у меня нет, ведь он уже всё решил.

– Нет, я больше не буду это слушать, – сорвалась с места, планируя сбежать туда, где смогу спокойно переварить полученную информацию.

– Будешь! – супруг схватил меня за локоть и рывком толкнул обратно на стул.

Как шавку… Как дворняжку, место которой было приписано к определенной будке.

– Ты – моя жена. Идеальная, правильная, смелая… Да о тебе говорят, как о святой. Помогаешь детям, деньги берешь только на безвозмездной основе, отказывая в рекламе.

– Добрые дела не делаются взамен на рекламу. Ясно? – я попыталась вырвать руку, но муж сжал её крепче. – Давид, отпусти! Мне больно!

– Лика, ты хотела ребёнка? Я тебе сделал сразу двух. И даже бестолковым докторам платить не нужно, – Данилов стянул со спинки пиджак, а после швырнул на стол пачку документов, небрежно сложенных вчетверо. – Поверь, девушка, вынашивающая детей, тебе понравится.

Мне было противно даже просто прикасаться к ним. Смотрела в глаза мужу, упорно ожидая, когда он соизволит убрать руку с локтя, но с каждым мгновением его хват становился все сильнее и сильнее. Пальцы впивались в кожу, намеренно желая оставить отметины.

Данилов психанул, когда понял, что не сдвинусь с места, что не буду участвовать в этом фарсе, даже если он сломает мне руку. Он сам раскрыл бумаги, откуда выпали черно-белые снимки УЗИ.

– Вот! Двойня! Два пацана! – Давид так растерялся, что не сумел пресечь восторг и гордость, которыми светились его глаза. – Ты представляешь? Сразу два наследника моей фамилии, моего бизнеса…

Говорил с придыханием, жадно скользя глазами по снимкам. Он просто светился от счастья… И это стало вторым ударом прямо в сердце.

– Ты станешь матерью, сядешь дома и перестанешь меня позорить, играя в великую бизнесвумен. Ресторан твой мы продадим, тебе будет не до этого, ну а благотворительность… Послушай, Лика, не валяй дурочку. Все же понимают, что своими добрыми делами ты пыталась выкупить у Бога возможность стать матерью. Хотела исцелить своё бесплодие и пустоту добрыми делишками. Ну вот… Я уже всё сделал сам, не тревожа Всевышнего. Так что можно больше не таскаться по богадельням с больными детьми от алкоголиков и наркоманов.

– Ты… Ты… – внутри все сжалось, сердце кровоточило, душа трещала по швам, а глаза пекло от непрошенных слёз. – Ты… Все семь месяцев трахался с блядями? А теперь, когда твою жопу кто-то прикрыл, вернулся и говоришь мне, что скоро я стану мамой? Я? Ты серьезно?

– Ты же этого хотела? Ликусь, ты чего? – Давид вдруг сменил гнев на милость и на серьезных щах потянул ко мне руки, намереваясь обнять, пожалеть бедняжку. – Это маленькие детки, которые будут называть тебя мамой. Какая разница, кому принадлежит яйцеклетка? Мать та, что воспитала, а не та, что родила…

– Закон Российской Федерации может с тобой поспорить, – выплюнула я. – Ты мне изменял? Просто скажи это сам. Услышать хочу, чтобы навсегда запомнить.

– Ну, считай это новой формой ЭКО. Ты же этого хотела?