– Договорились. – Селеста достала из сумочки второй комплект ключей. – Вы можете приходить и уходить в любое время. Освещение работает по таймеру, поэтому, если вы останетесь допоздна, свет будет включаться автоматически.

– Освещение по таймеру?

– В этом большом доме никто не живет, поэтому желательно поддерживать ощущение присутствия. Он находится на береговой линии: любой может пришвартовать здесь свое судно или рыскать поблизости.

– Никто больше не будет приходить?

Селеста мельком посмотрела на экран умолкнувшего телефона.

– М-м… нет. Был садовник, но мы больше не нуждаемся в его услугах.

– Понятно.

– Поэтому весь дом в вашем распоряжении. Перед уходом не забудьте задергивать шторы.

Пока Селеста не покинула «сигнальный мостик», Астрид удалось выведать больше подробностей о ее экологической благотворительности. Дочь Дэвида Уэйда боролась с загрязняющим моря пластиком. Очевидно, речь шла о гигантских объемах. Образующий водовороты пластик непрерывно распадается на мельчайшие частицы. Регата Каус-Уик, как объяснила Селеста, была хорошей возможностью привлечь к проблеме внимание яхтсменов, а также заарканить кого-нибудь из представителей крупного бизнеса в качестве спонсоров других местных проектов, которыми занималась Селеста, – очистка пляжей и морские заповедники. «Пусть даже для этого придется лечь в постель с каким-нибудь магнатом», – добавила она с ноткой отвращения.

Астрид стала невольным слушателем заготовленной агитационной речи. Впрочем, та произвела должное впечатление. Селеста ответила на очередной звонок. Беззвучно попрощавшись, Астрид проследила взглядом, как та неспешно выходит из дальней двери.

В комнате стояла абсолютная тишина. Девушка вдруг заметила у окна кожаное кресло-качалку. Должно быть, в последние годы отец Селесты сидел в нем, окутанный воспоминаниями о морских походах в окружении своих сокровищ.

В рабочем чемоданчике Астрид отыскала свернутую пылезащитную льняную ткань. Расстелила ее на одном конце длинного стола из орехового дерева – не хотела повредить старинную мебель. Поставила на стол рабочий чемоданчик, выложила ноутбук и увеличительное стекло.

Затем бегло осмотрела все полотна. Ни одной картины с сухопутным сюжетом. Разве что кое-где небольшой кусок побережья на переднем плане – контрабандисты, разгружавшие судно при лунном свете, или скалистый выступ, о который разбивались волны. Однако большинство полотен изображали море, небо и все состояния погоды, от штиля до смертоносного шторма. Парусники, мерно качавшиеся на воде в летний день, и галеоны на гребнях вздымающихся волн с острыми белыми шапками, напоминавшими айсберги.

Девушка присмотрелась к сигнатуре на одном из полотен. Кит Шеклтон^[14], потомок исследователя Эрнеста Шеклтона^[15]. Художник изобразил темно-синие глубокие воды Антарктики. Над волнами, почти касаясь пены кончиком крыла, парил альбатрос.

Еще одно имя. Хендрик ван Миндерхаут – «1632–1696», как гласила небольшая золотистая табличка под сюжетом с китовой охотой. Центральный персонаж картины – моряк в весельной лодке, нацеливший гарпун на показавшегося из воды кита. И какого кита! Гигантского! Куполообразная голова, глянцевое тело. Между изогнутыми гарпунами, щетиной торчащими из чернильно-черной головы, бьет струя воды. Колосс распахнул пасть, приготовившись заглотить лодку. Такой зверь достоин был стать главным героем историй, которые вполголоса пересказывали моряки в трюмах или тавернах, освещаемых маслом, добытым из его же плоти.

Примерно половина картин изображала морские сражения. Были представлены все основные столкновения с участием британского военно-морского флота. Больше всего Астрид нравился динамичный сюжет «Битвы у Нила» Томаса Луни^[16], известного художника, который оставил после себя три тысячи картин, несмотря на артрит, искореживший его руки.

Самое крупное в коллекции полотно изображало Трафальгарское сражение. Написанное в тысяча восемьсот двадцатом году другим Томасом – Томасом Баттерсвортом^[17], бывшим моряком, который принимал участие в Наполеоновских войнах. Судя по детальной прорисовке кораблей и энергии боя, переданной на холсте, художник бывал в самой гуще сражений. В центре сюжета – военный корабль Нельсона «Виктори» в абордажной сцепке с французским судном «Редутабль». Между бортами двух кораблей повисли клубы дыма от пушечных выстрелов.

Рядом с «Виктори» изображен «Отважный» с изрешеченными лохмотьями парусов. Позже Уильям Тёрнер^[18] напишет картину, на которой буксир под золотистые лучи закатного солнца везет «Отважный» для утилизации на верфь, расположенную на Темзе. К тому времени Нельсон уже давно покинул этот мир. Погиб от ружейной пули на палубе «Виктори».

В общей сложности коллекция включала примерно сорок полотен, почти все кисти известных художников. Даже без Тёрнера это собрание по праву могло считаться одной из лучших в мире коллекций картин маринистов. Главным образом восемнадцатого и девятнадцатого веков. Пропитанных чувством патриотизма эпохи, когда Британия повелевала морями. Это место понравилось бы отцу Астрид. Они с Дэвидом Уэйном мгновенно нашли бы общий язык. Она легко могла представить, как те сидят здесь, распивая стаканчик-другой в честь страны и Королевы.

Остаток дня Астрид занималась составлением описи картин. Фиксировала имена, даты, размеры. Это успокаивало. Девушка вспомнила, за что так любила свое дело, – чувство безмятежности. Сейчас в ее распоряжении была целая частная галерея, и никто ее не беспокоил.

Поглощенная картинами, она не замечала, как пролетает время. Прошло не меньше четырех часов, прежде чем резкое чувство голода прервало ее мыслительный процесс. Кажется, пора было заканчивать. Астрид навела порядок, задернула шторы и отправилась на поиски еды.

Глава 8

Вернувшись в город, она оценила варианты. В баре «Горн» по-прежнему не было свободных мест, как и за всеми уличными столиками у пабов. Эти места она отмела. Затем заметила длинную очередь в переулке – выглядело многообещающе, но оказалось, что она вела всего лишь к лавочке с мороженым под названием «Скупс».

Девушка уже собиралась пойти на Хай-стрит, как вдруг вспомнила про кафе «Кумушка» у входа на пирс. По счастью, несколько столиков там оставались свободны.

Астрид села и пару минут сидела неподвижно, с удовольствием наблюдая за туристами, гулявшими по пирсу. Установленный на входе ящик для пожертвований, несмотря на зазывающую надпись «1 фунт», оставался без внимания. В основном здесь отдыхали семьи. Родители размеренно подходили к перилам пирса, чтобы сделать фото, пока их дети, убежав далеко вперед, наполняли прозрачные пластмассовые ведра, в которых угадывались очертания крабов разных оттенков желтого… Девушка была так захвачена наблюдениями, что открыла меню, только когда к ней подошла молоденькая официантка.

– Вы уже выбрали? – Официантка завела за ухо прядь светлых волос. Остальные были собраны в два низких хвостика.

– Что вы рекомендуете? – Голод не позволял привередничать.

– «Макдоналдс», – засмеялась официантка.

Астрид засмеялась в ответ и посмотрела на табличку с именем, прикрепленную к белой футболке:

– Очень смешно, Мелоди.

– Спасибо.

– Сезонная работа?

– Вроде того. Собираюсь пробыть тут пару недель. Заработаю денег, чтобы хватило на билеты до Майорки и на травку. – Мелоди снова захихикала. Затем бросила взгляд через плечо. – Между нами: здесь думают, что я останусь.

– Я могила. – Астрид подмигнула. Почему люди вдруг стали с ней откровенничать? Впрочем, ей это нравилось. С тех пор как Саймон исчез из ее жизни – прошлой жизни, – она поняла, что любит людей.

– Вообще-то, – сказала Мелоди, – еда здесь в самом деле неплохая. Особенно сэндвич с крабовым мясом.

Астрид указала в сторону пирса. Примерно в двадцати ярдах от берега, возле увешанных ведрами перил с левой стороны, расположилась группа ребятишек.

– Мясом местных крабов?

– Нет-нет… Они ловят прибрежных крабов. Эти для еды не годятся – мелковаты.

Девушки наблюдали, как трое мальчишек быстро прошли по пирсу и остановились у перил справа, напротив первой группы. Они стали распаковывать свои снасти. Один вскрыл упаковку бекона.

Мелоди сказала:

– Знаете… на другой стороне им бы повезло больше. Вот где крабы обитают. В скалах и водорослях, как они любят. А здесь ничего не поймать.

– Вы про ребят справа?

– Да, я все время за ловцами крабов наблюдаю. Поговорю с этими через минуту. – Она забрала меню и ушла.

Астрид откинулась на стуле и принялась наблюдать за троицей. Перекинув через перила ведро на леске, они набрали в него воды и вытянули наверх. Затем открыли небольшую белую сетчатую ловушку на оранжевой бечевке. Положили внутрь полоску бекона. Закрыли крышку и опустили через перила.

В самом конце пирса, то есть где-то ярдов в двухстах от берега, стоял посреди воды сине-белый домик. Укрытие на случай непогоды. В середине пирса пара рыбаков сидели на ящиках, наблюдая за заброшенными на глубину удочками. Астрид снова посмотрела на троицу мальчишек. Один, переставляя руки, вытягивал бечевку. Поймал что-то. На сетке повис зацепившийся клешней оливковый краб. Мальчик завизжал от радости и, подержав добычу над ведром, бросил ее в воду.

Второй мальчишка опустился на колени и наблюдал, как краб плавает по кругу в ведре. Его друг что-то крикнул. Перетащив через перила веревку, он вытянул еще одного краба примерно такого же размера. Мальчишки не прогадали: следующие три минуты они вытаскивали одного краба за другим. Ведро быстро заполнялось. В нем уже было больше членистоногих, чем воды. Один из мальчишек опустил в море еще одно ведро и наполнил его. Теория Мелоди, что правая сторона пирса не слишком хороша для ловли, не оправдывала себя.

Кто-то из мальчишек слева заметил везение троицы справа. К ним присоединились девочки более младшего возраста, и с двух сторон от троицы забросили свои ловушки новенькие. Им тут же улыбнулась удача. Скоро все дети – их было более десятка, – расталкивая друг друга, стремились пробраться к популярному месту.

Крабов хватало на всех. Не проходило и минуты, чтобы кто-нибудь не вытаскивал из воды ловушку – часто с двумя или тремя ракообразными – и снова забрасывал ее в море. В этом краболовном угаре несколько жертв, брошенные мимо ведра, отползли и, проскользнув в проемы между досками, бултыхнулись обратно в море. Затем у одного из мальчишек – рыжеволосого паренька лет тринадцати – корзина застряла. Он подергал ее, пытаясь отцепить. Однако веревка не двигалась. На помощь пареньку пришел отец с телосложением бодибилдера. Прилагая заметные усилия, он медленно вытягивал то, за что зацепилась на дне тонкая бечевка, резавшая ему ладони.

– Ну же! – прокричал мужчина, отклоняясь. Шагая назад, он понемногу вытягивал груз. При этом он почти дошел до противоположных перил и не мог видеть, что показалось на поверхности. Зато увидели дети – и хором ахнули.

– Да что за… – Рыжеволосый мальчик застыл с открытым ртом.

Дети отпрянули от перил. Затем медленно подались вперед. Все с открытыми ртами.

К перилам подошла пара взрослых – им стало интересно, что так привлекло детей. Пара сразу же отвернулась, поспешив прочь по пирсу. Оправившись от первого шока, дети принялись подпрыгивать и хлопать в ладоши с задорными выкриками.

Астрид, поддавшись порыву, медленно встала. И быстро зашагала ко входу на пирс. Однако другие посетители кафе опередили ее. Подойдя к перилам, она остановилась за толпой зевак, выстроившихся полукругом.

Раздался пронзительный крик.