Глава 12

Несколько часов непрерывного изучения насыщенных оттенков синего и серого на полотнах коллекции сотворили чудо. К тому моменту, как Астрид вернулась на лодку, от похмелья почти не осталось следа. Никакого вина всю неделю. Так девушка пообещала самой себе. И в этот раз она была настроена серьезно.

Спустившись в каюту, она заварила в чашке крепкий кофе, который взбодрил ее еще больше. Ну что ж, значит, пять дней. Пять дней без вина, подумала она, – ее решимость улетучивалась. Достав телефон, она набрала в поисковике «селеста уэйд» и «сестра». Уже через десять минут она знала всю историю в изложении новостных изданий. Весьма трагическую историю.

У Селесты была сестра Харлоу. На пару лет младше. Гениальная яхтсменка, которой предрекали титул следующей чемпионки в гонках среди женщин. Гордость острова. Но три года назад, накануне самой крупной регаты Каус-Уик – состязания, которое она предположительно должна была выиграть, – девочка исчезла с лица земли.

Вечером она вышла на «Морской пене», и больше их не видели. В последний раз девушку и ее яхту заметили в районе скал Нидлс. Три недели спустя Харлоу официально объявили пропавшей без вести в море. В интернете сохранился снимок ее отца в черном костюме во время поминальной службы спустя еще месяц. Фотограф подловил его, выходящего из церкви, с небольшого расстояния. Бледное, осунувшееся лицо. Раздавленный горем человек. Разгневанный тем, что газетчик украл этот интимный момент его жизни.

Не в силах больше смотреть на эти статьи и фотографии, Астрид быстро прокрутила страницу браузера, терзаясь чувством вины. Если бы она знала о трагедии этой семьи, то, возможно, не принялась бы с таким энтузиазмом рыскать по дому. Бедная Селеста Уэйд – она потеряла сестру. Такую трагедию пережить непросто – Селеста, должно быть, очень сильная. Вероятно, окунувшись в благотворительную деятельность, она обрела новый смысл жизни.

Астрид решила в ближайшее время позвонить своей сестре. Снова укол совести. Все эти годы Астрид была не самой внимательной сестрой. Но по крайней мере Клэр жива, и можно попробовать загладить вину.

Половина четвертого. Все еще достаточно времени дойти до Эбботсфорда. Возможно, кто-то из участников Клуба любителей искусства сейчас в студии – Астрид необходимо развеяться. Она надела легкую непромокаемую куртку. Над мысом собрались серые тучи. Закрыв замки, девушка отстегнула горный велосипед на палубе, перекинула через ограждение и выкатила его на пристань.

Когда Астрид парковала велосипед у входа в поместье, с неба моросил холодный дождик. Она поспешила в бывшую дворницкую. Фрэнк, как и в прошлый раз, сидел в стоящем в углу кожаном кресле. Аннабель и Рен работали за мольбертами. Под теплые приветствия Астрид повесила куртку на колышек у двери и достала блокнот для рисования.

Аннабель вернулась к разговору с Фрэнком – очевидно, в раздраженных тонах.

– Так вот, Фрэнк… – сказала она, не отрывая взгляда от холста, – ты считаешь, что знаешь, чего хотят женщины?

Тот причмокнул:

– А как же!

– Что ж, давай, просвети нас.

– Ну, судя по моему тридцатилетнему опыту в строительной отрасли… – он закинул ногу на подлокотник кресла и сплел пальцы рук, – женщина хочет туалет на первом этаже с режимом экономичного слива на четыре с половиной литра. Белый «Опель-Астра» перед гаражом. Ну и еще трали-вали, когда ей припрет. – Он посмотрел на Рен. – Прошу прощения за мой французский.

– Не обращайте на меня внимания. – Рен продолжала заниматься картиной.

– Не могу поверить, Фрэнк, – тяжело вздохнула Аннабель. – И это нам говорит мужчина, у которого было три брака?

– Так и есть. Потому и знаю – из горького опыта. – Он поднял глаза к потолку. – Женщины как ураган. Знаешь почему?

– Даже страшно подумать, – сказала Аннабель.

– Так вот… – он задержал дыхание, – они возникают как неукротимый вихрь. А покидая, уносят дом и машину.

Он разразился смехом секунд на двадцать, а Аннабель, качая головой, резкими от раздражения движениями рисовала выдру, плывущую в лучах отраженного заката.

– Какая сексистская чепуха, – пробормотала она.

Астрид решила не вмешиваться. Она открыла чистую страницу в блокноте, достала из сумки карандаш и спросила:

– Фрэнк, ты не против, если я тебя нарисую?

– Валяй, Астрид. – Он откинулся в кресле, все еще посмеиваясь над своей шуткой.

Дверь распахнулась, и на пороге возник грустный Кабир – воротник поднят, мокрые пряди волос свисают со лба. В руке холст. Поплывшие от дождя краски грязным пятном собрались внизу полотна. Он приложил картину к стене и немного отошел.

– А знаете, так даже неплохо, – сказал он удрученно.

– Не волнуйся, Кабир, – сказала Астрид, – нарисуешь еще лучше.

– Спасибо. – Кабир отошел к комоду, включил чайник и вытер лицо и руки полотенцем.

Аннабель достала из сумки жестяную банку и сняла крышку. Внутри было нарезанное прямоугольниками, пропитанное чем-то сладким овсяное печенье «флэпджек»^[21].

– Угощайся. – Она протянула банку Кабиру. – Попробуй печенье. Я испекла его сама по рецепту Делии Смит^[22]. Делия никогда не подводит.

Кабир взял квадратик печенья и протянул банку остальным. Рен и Астрид взяли по одному. Фрэнк привстал из кресла, забрал банку и, поставив ее на коленях, выбрал самый большой кусок.

– Аннабель, тут есть орехи?

– У тебя на них аллергия? – спросила она.

– Да.

– В таком случае не помню.

Фрэнк положил печенье обратно в банку и вытер руки о штаны. Аннабель, улыбаясь сама себе, взялась за прорисовку выдры.

Какое-то время разговор вертелся вокруг общих тем. Обсудили творения членов Клуба и то, что ни одна из картин, выставленных в зоне администратора, не продалась. Астрид рисовала Фрэнка. Хорошая модель. Его характерное живое лицо всегда краснело, когда он смеялся. А это происходило часто. Он мог бы быть идеальным героем сюжетов на картинах Хогарта^[23], подумала Астрид. Затем стук дождя по металлической крыше стих, и у нее возникла мысль выйти на улицу, пока окончательно не стемнело.

Но в сарае было так уютно, а печенье было таким вкусным, что уходить совсем не хотелось. Даже Фрэнк заявил, что «рискнет», и медленно съел кусочек печенья, поминутно останавливаясь, чтобы проверить пульс. После чего облизал пальцы и сказал с плохо скрываемым ликованием:

– Вы в курсе, что этот старикан Виктор Лич свалился в воду?

Они были в курсе. С момента, когда выловили тело мистера Лича, прошло всего двадцать четыре часа, но так или иначе новость разнеслась по городу. Аннабель прочитала в группе курортников в мессенджере. Рен рассказала, что ее отец, проходя мимо входа на пирс, узнал новость от полицейского. Кабир подслушал, как об этом говорил администратор спортивного центра. А Фрэнк узнал о происшествии в пабе. Для Ярмута случившееся стало настоящей сенсацией. Единственной сенсацией. Виктор Лич был легендарной фигурой на центральной улице – он постоянно раздавал листовки о своей очередной кампании. В дождь и в снег.

Слушая остальных, Астрид сохраняла невозмутимое выражение лица. Подмечая любую полезную информацию. Им показалось, что она в замешательстве.

– Прости, Астрид, – сказал Кабир. – Вероятно, ты понятия не имеешь, о ком мы говорим.

– На самом деле… – Ей бы все равно не удалось скрыть от них то, что она знала. И она рассказала. Все без исключения. Как столкнулась с Личем на городской площади. Как на следующий день сидела в кафе «Кумушка» и стала свидетелем суматохи на пирсе. Не утаив ни одной детали, она описала, как тело вытащили из воды с крабами на лице.

В этом месте Рен опустила кисть и воскликнула:

– Да ладно! Лича съели крабы?

– Не совсем так, Рен, – поправила ее Астрид. – Причиной смерти, вероятно, стало утопление. Крабы присоединились позже.

Все это время Фрэнк, сидя в кресле, барабанил пальцами по подлокотнику и внимательно слушал. Но Аннабель, казалось, увлеклась этой историей даже больше остальных. Она театрально вздрогнула, а потом выдала очередь вопросов. В каком настроении был Виктор за день до смерти? Могла ли Астрид сказать, сколько времени его тело провело в воде? Она фотографировала?

Выяснилось, что гостья острова была страстной поклонницей криминальных сериалов. Только за эту неделю она запоем посмотрела восьмой сезон «Безмолвного свидетеля»^[24] в записи – в ее летнем домике интернет был так себе. Астрид удивилась. Это не сочеталось с магазином на сайте Etsy и овсяным печеньем по рецепту Делии. Ну да ладно, у всех свои интересы, подумала девушка.

Один Кабир хранил молчание. Когда Астрид закончила отвечать на вопросы Аннабель, он поднял указательный палец:

– Вообще-то Виктор Лич был одним из моих пациентов.

– Ого, продолжай, – воодушевилась Аннабель, – какая у тебя версия? У него случился сердечный приступ и он упал с пирса? Да?

Кабир покачал головой:

– Нет-нет, ты просишь меня раскрыть конфиденциальную информацию пациента. А это противоречит врачебной этике.

– Прошу прощения, – сказала Аннабель.

– Но только если бы я по-прежнему занимался практикой, – продолжил он. – А я уже на пенсии. – Он встал перед всеми. – Мистер Лич был в довольно хорошей форме для своего возраста. Большинство моих пациентов были примерно того же года выпуска, скажем так. Они горстями глотают таблетки со статинами и омегой-три. В отличие от Лича. Он приходил крайне редко, и то лишь чтобы похвастаться богатырским здоровьем. Поэтому нет – я не могу представить, чтобы у него случился сердечный приступ.

Казалось, шестеренки в голове Аннабель закрутились с удвоенной силой.

– Ты можешь переговорить с коронером? – спросила она.

– Аннабель, прости, я не понял зачем, – сказал Кабир.

– В случае подозрительной смерти расследование проводит коронер. Ты мог бы попробовать взглянуть на его заключение?

У Кабира на лице появилось сомнение.

– Я был всего лишь его лечащим врачом общей практики, поэтому сомневаюсь.

Астрид подняла глаза от блокнота и увидела, как Фрэнк тихо повторяет слово «подозрительная». Эта мысль витала в воздухе, но облеченная Аннабель в слова, она стала реальной. Астрид почувствовала облегчение оттого, что не одинока в своем мнении насчет этой смерти. В глубине души девушка задавалась вопросом, не стала ли она сама чрезмерно подозрительной. Из-за вина, которое затуманило ее трезвое суждение. Но все собравшиеся в сарае были абсолютно трезвы. И правы – людей с крепким здоровьем обычно не выносит на мелководье под пирсом.

Освещение в сарае постепенно тускнело. Все стали собираться. Астрид закрыла блокнот для скетчей и положила в рюкзак. Когда она прощалась со всеми, они дружно благодарили ее за принесенную пикантную сплетню. Фрэнк даже проводил ее до велосипеда.

– Астрид, есть планы на завтрашний вечер?

– Вроде нет.

– Отлично, у меня есть билет на торжественное открытие Каус-Уик. В Нортвуд-хаус. Большой статусный дом. Бесплатный алкоголь. Страшно модное мероприятие.

– Можешь так не стараться. Мне уже нравится. Я согласна.

– Хорошо. Это не свидание или что-то в этом роде. Не какие-то шуры-муры. У меня просто свободный билет, потому что мой приятель отвечает за организацию банкета, и я, ну… Больше мне никто не пришел в голову.

– Что ж, спасибо. Хотя… – Она сделала паузу. – Должна сказать, ты не похож на завсегдатая таких мероприятий, Фрэнк. Я вижу тебя скорее с бокалом эля за игрой в дартс.

Он засмеялся. Они продолжили путь к автомобильной парковке через арку в хозяйственной постройке.

– Да уж, видишь ли, дело в том, что я надеюсь встретить там своего кумира.

– Кто это?

– Гэбриел Трантер. – Он замолчал, словно имя должно было вызвать какую-то реакцию.

Астрид покачала головой.

– Гэбриел Трантер, – повторил он.

– По-прежнему ни о чем не говорит.