Приведя себя в порядок, я спустилась вниз: с кухни доносился бодрый голос Марчелло, который каким-то загадочным образом умудрялся беседовать с Кешей и Кари. Симпатичная мышка вообще прониклась к капитану симпатией, и её часто можно было обнаружить где-нибудь поблизости от Марчелло.

– Ори, доброе утро! – заметив меня, воскликнул капитан «Пёстрого орла». – Будешь чай? Я заварил свежий, и пирожки ещё остались, я для тебя припрятал несколько, а то некоторые…

Тут он взглянул на Лео, который моментально сделал вид, что его страшно интересует что-то под столом, в самой глубине.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я, принимая из рук Марчелло чашку и забирая с тарелки пирожок. – Лео сказал, что ты наловил рыбы?

– Слушай, тут её столько!

Глаза капитана сверкали каким-то совершенно детским восторгом, но выглядело это настолько естественно, что я тоже почувствовала нечто похожее и улыбнулась.

– Мы с Кешей, – услышав своё имя, кубута отвлёкся от созерцания тарелки с пирожками и довольно оскалился, – еле дотащили сеть. Но он такой молодец! Я бы от такого парня в команде не отказался, честное слово!

– Было весело, – согласился огромный обезьян, – Кеша встал в воду и держал сеть. Ему дал Мар-чел-ло.

Имя капитана кубута выговорил с некоторым трудом, но был собой ужасно доволен: раньше ему такие непростые слова не давались.

– Представляешь, Кеша просто вошёл в воду, там, где течение сильное, и держал сеть, конец которой мы привязали к дереву. Меня бы сразу унесло, а ему ничего, стоит себе и скалится. Кеша очень сильный!

Кубута важно кивнул и выпятил мохнатую грудь, причём плиты мышц были видны даже сквозь густую шерсть.

– Ну так вот, минут через пятнадцать у нас была полная сеть рыбы, и он так спокойно вышел и сетку вытащил, а там рыбы… любой! Всем хватит! А потом прихватил меня – и по деревьям. Это что-то невероятное, ты была права!

– А что хоть за рыба-то?

Мне действительно было интересно, а в голове уже включился откуда-то взявшийся в последние дни хозяйственный калькулятор.

– Ну, так-то я больше по морской рыбе, – задумчиво потёр заросший подбородок капитан, – но криссу, лабрана и каду узнал.

– Надо смотреть, – вздохнула я, – мне эти названия вообще ни о чём не говорят, к сожалению. Кстати, Марчелло, ты сможешь, если что, поставить что-то вроде коптилки? Мы бы рыбки накоптили…

– В принципе, ничего сложного в этом нет, но одобрит ли Мэтью, вот вопрос, – пожал плечами капитан и тут же, бросив на меня быстрый взгляд, добавил, – хотя мне кажется, что Мэтью одобрит абсолютно всё, что придёт тебе в голову, Ори. Даже если ты надумаешь открыть здесь пансион благородных девиц.

– Он-то нам зачем? – изумилась я, чувствуя, как от слов Марчелло стало тепло на сердце. – Да и что забыли в лесу благородные девицы? К тому же я представления не имею, чему их можно обучать. Нет, таверна – оно как-то ближе и понятнее, согласись.

– Даже спорить не буду, – засмеялся капитан и, повернувшись к кубуте, торжественно произнёс, – кстати, ты можешь называть меня «кэп», как мои парни. Тебе, мне кажется, так проще будет.

Кеша сосредоточенно сдвинул брови, а потом широко улыбнулся, и мы с Марчелло даже не поморщились, хотя клыки на жутковатой морде выглядели очень внушительно.

– Кеше нравится, – сообщил он нам и дружески хлопнул капитана по спине, отчего тот чуть не улетел в ближайшие кусты. – У тебя трудное имя, нужно, чтобы Ори дала тебе другое, простое. А сколько у тебя имён? У Мэтью три, у Кеши два, – тут кубута взглянул на меня с намёком, мол, кто-то обещал третье имя.

– У меня тоже три, как у Мэтью, – сказал капитан, выслушав мой перевод, – я Марчелло Фабрицио Саватти.

– Вот, – Кеша вздохнул, – у всех три имени, а у Кеши только два.

– Я придумаю тебе третье, – пообещала я.

– Когда?

– Прямо сегодня и придумаю, только напомни мне после того, как мы разберёмся с рыбой. Нам же нужно и себе оставить, потому как нас как-то всё больше становится, и спанкам отдать за орехи, и рибусам за шкатулку. К тому же мы не знаем, кто свалится на нас сегодня или завтра, может, ещё какие-нибудь любители рыбы. И на ледник положить для тех же спанков…

– Тогда чего мы тут сидим? – проворчал Лео, который терпеть не мог разговоров, в которых по тем или иным причинам не мог принимать участия.

– Дай Ори позавтракать, – строго осадил его дедушка и заработал мою признательную улыбку. – А потом уже дела. Кстати, – тут дедушка скромно ковырнул лапкой пол, – мы, знаешь ли, тоже рыбу уважаем, только нам редко удаётся её попробовать. Особенно хороши пирожки с рыбкой…

– Я поняла, – обречённо кивнула я, – вам тоже отложить. Ну что же, раз такое дело, пойдёмте смотреть вашу рыбу.

И мы всё дружной компанией – Марчелло, Кеша, Лео с дедушкой и я – отправились во двор, где в тенёчке под навесом на куче травы лежала гора рыбы. Я совершенно не преувеличиваю: серебристых тушек, некоторые из которых ещё трепыхались и били хвостами, было много. Очень много. На вскидку – килограммов сто, никак не меньше. Приглядевшись, я опознала судака, щуку и жереха. Кажется, в моём прошлом мире эта крупная рыбина с тёмно-синей спиной и серебристыми боками называлась именно так.

– Это лабран, – пояснил мне Марчелло, показывая на местного жереха, – он вкусный, особенно копчёный.

Через полчаса рыба была разложена на несколько аккуратных кучек: что-то в ледник, что-то в кухню, отдельно – рибусам и отдельно самая большая щука – спанкам.

Я оглядела результат нашего коллективного труда и совсем было собралась отправиться в кухню, как раздалось громкое хлопанье крыльев и чей-то жизнерадостный голос:

– Ого! Рыбёшка! Свеженькая!

– Родриго!

Марчелло бросил здоровенную рыбину обратно на траву и теперь с радостной улыбкой смотрел на устроившуюся на ветке пёструю птицу с забавным хохолком, напоминающим элегантную шляпку. Основная часть перьев у нашего очередного гостя была чёрно-белая, только на шее они становились коричневыми, почти рыжими. Лапы яркого лимонного цвета были украшены мощными когтями.

– Привет, кэп! Рад видеть тебя живым!

Глава 5

Мэтью

– Господин барон, – Бенедикт, уже второй день обитающий в доме матушки и чрезвычайно этим обстоятельством недовольный, вошёл в столовую, где мы с баронессой Даттон изволили пить дневной чай. Это матушка так выразилась, видимо, чтобы мой камердинер проникся и понял, что о той вольнице, которая была в моём доме, на ближайшее время стоит забыть. Во всяком случае, до тех пор, пока доктор Мэрфи не разрешить мне вернуться к себе.

– Что случилось? – с затаённой надеждой спросил я, уже начиная мечтать о том, чтобы произошло хоть что-нибудь, потому как чинная и размеренная жизнь в матушкином особняке наводила на меня смертную тоску. Мне до дрожи хотелось в лес, в поместье, снова окунуться в удивительные и непредсказуемые события, ну и увидеть Ори, естественно.

– Вам письмо, – Бенедикт, упакованный вместо привычных кожаных брюк, рубашки и жилета в «подобающую одежду» и выглядящий в строгом костюме непривычно солидно, протянул мне поднос, на котором лежал небольшой конверт. Издали я не смог рассмотреть, чьим перстнем он запечатан, но выглядело послание солидно.

– Кто принёс? – поинтересовался я, знаком подзывая Бенедикта поближе, так как ноги пока ещё зажили не окончательно.

– Курьер в форме министерства, – раздражённо одёргивая тёмный пиджак, сообщил камердинер, но, заметив строгий взгляд матушки, тут же сделал вид, что просто стряхнул с рукава пылинку. Так сказать, для максимального соответствия образу и должности.

– Спасибо, Бенедикт, можешь идти, – я кивнул камердинеру и незаметно подмигнул, мол, не переживай, скоро вернёмся домой, а потом отправимся в поместье. Правда, о предстоящем путешествии Бенедикт пока не знал, но сюрпризы – это так мило. Зато там-то точно никто не попытается запихнуть Бенедикта в костюм. Марчелло, например, иногда вообще в одних брюках ходит, щеголяя татуировками, и ничего, никто не ворчит и не пытается призвать его к порядку.

– Тебе написали из министерства? – матушка с любопытством взглянула на конверт. – Ты собираешься смотреть, что там, или нет? Мэтью, неужели тебе не интересно?

Я вздохнул и вскрыл письмо, заметив на сургучной печати оттиск родового герба Лифалингов: высокую башню над перекрещенными копьями. Там ещё молния должна быть, но оттиск был маленьким и рассмотреть детали было практически невозможно.

– Дорогой Мэтью! – я старался читать с выражением и должной почтительностью. – Надеюсь, ты чувствуешь себя значительно лучше и вскоре сможешь навестить меня в министерстве. Твоя инициатива вызвала нешуточный интерес в тех кругах, которые обладают властью и при этом не любят излишней публичности. Их представитель хотел бы с тобой переговорить исключительно приватно. Я за этого человека могу ручаться, так как нас связывают давние деловые отношения и крепкая личная дружба. Дай мне знать, когда ты сможешь встретиться с нами, разумеется, на территории министерства. Передай матушке низкий поклон и наилучшие пожелания. С надеждой на скорую встречу, твой друг (я ведь могу себя им считать, не так ли?) Карл Лифалинг.

– Кхм, – задумчиво кашлянула матушка, когда я закончил декламировать, – какое интересное письмо, не находишь, сынок?

– Угу, – я задумчиво глотнул остывшего чая и даже не заметил вкуса, – особенно если читать между строк. Кстати, а ты не знаешь, какой дар у рода Лифалинг?

– Конечно, знаю, – матушка с упрёком посмотрела на меня, – и ты знал бы, если бы ходил в университет не только для того, чтобы встретиться с такими же оболтусами, каким был ты сам. Лифалинги обладают даром чувствовать историю вещей, понимаешь? Могут увидеть наложенное проклятье или понять, сколько лет тому или иному предмету. Все они, кроме Карла, выбрали путь антикваров или искусствоведов.

– А он почему пошёл в министры? – совершенно искренне удивился я.

– Ты на самом деле такой бестолковый или прикидываешься, чтобы меня позлить? – нахмурилась матушка. – Гораздо удобнее быть антикваром или владельцем галереи, когда твой близкий родственник – министр. Даже если это министерство окружающей среды и природных ресурсов.

– О, какой полезный человек!

Я тут же вспомнил шкатулку, спрятанную в логове Шлосса: теперь я знаю, кому её можно будет показать для оценки. Судя по тому, что я успел увидеть, в качестве платы за еду нам могут принести вещи, истинную ценность которых сможет определить только специалист. И таких знатоков, полагаю, в семействе Лифалинг достаточно. Скорее всего, тот самый таинственный друг министра как-то связан с торговлей редкостями и, вполне возможно, знаком и с Марчелло.

– Это ты сейчас о Карле? – на всякий случай уточнила матушка.

– Разумеется, – я с трудом отвлёкся от своих планов и решительно заявил, – знаешь, я практически уверен, что вполне могу уже завтра вернуться домой. Я прекрасно себя чувствую, следовательно, присмотр мне совершенно не нужен.

– Хорошо, – неожиданно согласилась матушка, и я с подозрением всмотрелся в её спокойное лицо, – только пообещай мне, что ежедневно будешь показывать свои ноги доктору Мэрфи.

– А почему ты так легко соглашаешься?

Я не мог отделаться от ощущения, что упускаю что-то очень важное, так как баронесса Даттон никогда и ни с чем не соглашалась без долгих споров. А тут – на тебе…

– Чем быстрее ты придёшь в себя, тем раньше мы с тобой сможем отправиться в поместье, – как маленькому, объяснила мне матушка, – скажу тебе правду: если бы я не пообещала, я давно уже нанесла бы визит своей будущей невестке. Но Даттоны никогда не нарушают данного слова. Ты понимаешь мой намёк, Мэтью?

– Я же уже говорил, что и не подумаю отказываться от своих слов, – вздохнул я, – и, между прочим, пока я тут прохлаждаюсь, там может заблудиться какой-нибудь красавчик. Марчелло, конечно, кого ни попадя в дом не пустит, да и Кеша с номтами бдят… но всё равно как-то неспокойно.

– То есть ты о своих чувствах с девушкой пока не говорил, я правильно понимаю?– матушка нахмурилась. – Позволь спросить – почему?