– Не знаю, – я решил пока не распространяться о своей инициативе, так как, помимо всего прочего, не был уверен в том, что у нас всё получится. Если заранее рассказать, то потом – при неблагоприятном стечении обстоятельств – буду выглядеть полным дураком. – Наверное, хочет в очередной раз напомнить мне, что я получаю жалование не просто так, поэтому министру Лифалингу хотелось бы услышать о какой-нибудь инициативе.

– Мой министр точно такой же, – понимающе кивнул Моршер и раздражённо поморщился, – вечно чего-то от меня хочет. Пусть скажет спасибо, что я вообще сюда прихожу. Если бы отец не требовал от меня служить хоть где-нибудь, ноги бы моей тут не было. Но так как в качестве альтернативы он предложил мне гвардейский мундир… Уж лучше я здесь поскучаю, чем все эти смотры, учения, форма… То ли дело гражданская служба, не так ли, друзья мои?

Тут он с нежностью оглядел свой модный костюм цвета топлёных сливок и поправил нежно-лиловый шейный платок. Именно эти два цвета были наиболее популярными в нынешнем сезоне, а Моршер всегда был тем ещё модником.

– Кстати, – я положил ладони на мягкие подлокотники, собираясь выбраться из уютных объятий кресла, – а кто в итоге выиграл регату? А то я с этой болезнью совсем отстал от жизни.

– А ты не в курсе? – приятели снова переглянулись, а потом Вальтер сообщил, – представляешь, первым пришёл молодой Ричмонд, тот, который Мартин. Это произвело настоящий фурор, так как почти все были уверены, что первой снова финиширует «Серпентея». А тут раз – и такая неожиданность. Словно кто-то ему в паруса дул, честное слово!

Хм, и я даже, кажется, догадываюсь, кто именно…

– Складывалось впечатление, что больше всех удивился он сам, – продолжал делиться информацией Вальтер, – у него было такое ошарашенное лицо! Это надо было видеть!

– Поговаривают, – тут Дэвид напустил на себя таинственный вид, – что у него роман с графиней Карингтон, но не с Мелиссой, а с Анжеликой. Спору нет, она совершенно роскошная женщина, да и к тому же, между нами говоря, не слишком отягощённая излишними предрассудками.

– Да ладно! – Вальтер неверяще покачал головой. – Анжелика Карингтон и этот мальчишка? Не верится как-то, честно говоря. Она таких, как он, ест на завтрак вместо булочек. К тому же Мартин Ричмонд не выглядит человеком, которому по силам, ежели что, сойтись в поединке с Паулем Карингтоном. Тот хоть и в годах, но шпагой владеет отменно, я как-то видел один из его поединков – это было красиво, господа.

Ну вот, теперь я хотя бы был в курсе, кого именно желала осчастливить графиня Карингтон, когда обратилась ко мне с просьбой, больше похожей на ультиматум. И неплохо было бы выяснить, в какой степени прелестная Анжелика виновата в том, что со мной приключилось. Нет, так-то я даже готов сказать ей огромное спасибо, так как если бы не цепь случившихся событий, я мог бы никогда не встретить Ори. От этой мысли стало настолько не по себе, что я невольно поёжился.

– Вот и я считаю, что злить Карингтона себе дороже, – по-своему истолковал моё движение Моршер, – от таких типов следует держаться подальше.

– Ладно, господа, – я таки выбрался из кресла и тяжело вздохнул, – министр Лифалинг, конечно, менее опасен, чем граф Карингтон, но злить его тоже не рекомендуется. Поэтому прощаюсь и надеюсь в скором времени встретиться в более располагающей обстановке.

Привычные фразы слетали с моих губ словно сами собой, так как были настолько пусты и формальны, что не требовали ни малейших мыслительных усилий. Получив в ответ столь же округлые и ничего не значащие заверения в дружбе, я покинул приятелей и направился дальше.

Кабинет министра Лифалинга я отыскал быстро, так как уже был там несколько раз. В небольшой приёмной, как ни странно, никого не было, хотя, насколько я помнил, тут всегда сидел секретарь – какой-то дальний родственник министра, приставленный им к делу. Я даже не знал, как его зовут, так как этот вопрос никогда не представлялся мне заслуживающим внимания. Я с ним, по-моему, и здоровался-то не всегда… не помню.

Дверь в кабинет была приглашающе приоткрыта, поэтому я, на всякий случай вежливо постучав и дождавшись доброжелательного «войдите», заглянул внутрь.

Министр сидел за столом, а напротив него в кресле с комфортом расположился незнакомый мне господин. Средних лет, привлекательной, я бы даже сказал, благообразной наружности, но с цепким и холодным взглядом. В ответ на моё приветствие он лишь благосклонно кивнул, вопросительно посмотрев на министра.

– Мэтью! Заходи, присаживайся, мой мальчик, – просиял улыбкой Лифалинг, – рад, что ты уже хорошо себя чувствуешь. Роберт, позволь представить тебе моего юного друга, барона Мэтью Даттона, о котором я тебе совсем недавно рассказывал. Мэтью, счастлив представить тебе моего давнего друга и партнёра господина Роберта Бонатти.

Я вежливо поклонился и ответил на рукопожатие, оказавшееся крепким и энергичным. Бонатти… значит, коридиец. Следовательно, почти наверняка либо лично знаком с Марчелло, либо слышал о нём. Нужно будет потом спросить у капитана.

– Чрезвычайно рад, – проговорил гость неожиданно низким глубоким голосом, который подошёл бы, скорее человеку массивному и крупному, а не такому изящному господину, каким был Роберт Бонатти.

– Польщён, – вернул я любезность и, повинуясь жесту министра, занял второе кресло, стоявшее рядом со столом.

– Чаю? Может быть, что-нибудь прохладительное? – Лифалинг явно старался показать себя гостеприимным хозяином, но его друг лишь небрежно отмахнулся.

– Мы собрались по делу, так что не будем тратить ни твоё, Карл, ни моё время. Да и господин барон наверняка найдёт более интересное занятие, чем беседа с двумя стариками.

– Ну, не знаю, как ты, а я себя стариком не чувствую, – засмеялся министр, и я снова подумал про сестрицу Марион. – Но ты прав, сначала нужно решить деловые вопросы. Ты хотел о чём-то спросить Мэтью, Роберт.

– Карл сказал мне, что вы решили устроить в Ривенгольском лесу некое заведение, которое может, при определённых условиях, разумеется, стать местом, где можно будет производить взаимовыгодный обмен с обитателями леса. Я правильно понял?

– Совершенно верно, – я отвечал, взвешивая каждое слово, так как понимал: против господина Бонатти я примерно как Лео против Шлосса. – У рода Даттон в Ривенгольском лесу есть старое поместье, неподалёку от которого пролегают многочисленные звериные тропы. Так уж случилось, что наш наследственный дар состоит в умении понимать язык животных и возможности разговаривать с ними. И недавно я с удивлением узнал, что звери, даже опасные хищники, в общем-то заинтересованы в обмене. В частности, они готовы расплачиваться за вкусную еду старыми монетами, которых в Ривенгольском лесу, как я могу предположить, закопано немало, особенно вдоль древних торговых путей. В частности, один из моих партнёров, – тут господин Бонатти удивлённо дрогнул бровью, но я сделал вид, что не заметил этого, – уже заключил договор со спанками… это такие мелкие грызуны, живущие в дуплах старых деревьев… о поставке земляных орехов.

– Полагаю, ваш партнёр не захочет делиться, – тонко улыбнулся господин Бонатти, – но ведь орехи наверняка не единственное, что могут добыть эти… животные. Не так ли?

– Думаю, что так и есть, – отрицать очевидное было бы бессмысленно.

– У меня для вас есть интересное предложение, барон Даттон, – я спокойно выдержал тяжёлый, какой-то давящий взгляд, – меня не интересует всякая мелочь типа земляных орехов или каких-нибудь трав. Но я уверен, что рано или поздно вам в руки попадутся настоящие редкости. Поверьте, барон, я знаю, что говорю. Когда-то через Ривенгольский лес пролегал самый оживлённый торговый тракт, пользоваться которым не брезговали даже маги. Ну а где лес, там и разбойники, как же без этого, верно? Так что я уверен: земли Ривенгольского леса хранят немало ценнейших кладов.

Тут я вспомнил спрятанную в логове Шлосса шкатулку, по приложил все усилия для того, чтобы не выдать своих мыслей и сохранить невозмутимое выражение лица.

– И я хотел бы стать вашим приоритетным покупателем, барон. То есть в случае, если вам в руки попадёт какой-то клад, вы сообщите об этом в первую очередь мне. Поверьте, я дам вам достойную цену, Карл может подтвердить: в делах я кристально честен.

– В чём мой интерес?

– Защита и поддержка на самом высоком уровне. Ну и, разумеется, процент от реализованных находок. Вы же не станете сами заниматься продажей, допустим, старых драгоценностей, монет или артефактов. У вас, мой друг, просто нет ни нужных знакомств, ни репутации в определённых кругах. Поэтому вас просто-напросто обманут ещё на стадии экспертизы.

– Мой процент? – я понимал, что господин Бонатти абсолютно прав: я, например, даже приблизительно не представлял, сколько может стоит принесённая рибусами шкатулка. И уж тем более не знал, кому её можно предложить.

– Я возьму двадцать процентов как посредник, – помолчав, ответил господин Бонатти, – ещё около пяти процентов уйдёт на оплату экспертных заключений, услуг хранения и транспортировки. Следовательно, ваша доля составит семьдесят пять процентов.

– Это очень щедрое предложение, Мэтью, – проговорил Лифалинг, внимательно слушавший наш разговор.

– Я готов дать предварительное согласие, – подумав, решился я, – но для окончательного ответа мне нужно обсудить ваше предложение с партнёрами.

– Несомненно, – кивнул господин Бонатти и довольно улыбнулся, – поступи вы иначе, я бы очень удивился и, скорее всего, слегка разочаровался бы. Но пообещайте мне, что если на вас выйдут с более выгодными предложениями, вы сначала переговорите со мной.

– Конечно, – я кивнул, – это справедливо, ибо вы были первым.

Глава 8

Виктория

Проснулась я от того, что кто-то щекотал мне ступню, опрометчиво высунувшуюся из-под одеяла. Дёрнув ногой, я услышала негромкое хихиканье и голос Лео:

– Ори, ты сама просила тебя разбудить, так что вставай, я же вижу, что ты проснулась. Точнее, слышу.

– Чем ты меня щекочешь? – спросила я, свешиваясь с кровати и с трудом преодолев желание закутаться в уютное одеяло и поспать ещё хотя бы часик.

– Хвостом, – честно ответил номт, – вот смотри…

И по ступне снова скользнула пушистая кисточка, а я душераздирающе вздохнула и сползла на пол. При взгляде на джинсы и футболку, я поняла, что вопрос гардероба встал уже очень остро. Ещё пара дней, и ходить в моей старой одежде станет просто неприлично. Нужно будет спросить у Лео, не найдётся ли тут каких-нибудь вещей для меня, так как в гардеробной, которую я обнаружила, были исключительно длинные платья, предназначенные для светских приёмов, а не для суеты на кухне и вообще по хозяйству.

– Лео, у меня к тебе будет просьба, – поднимаясь на ноги и чувствуя, как ноет не отдохнувшая за ночь поясница, сказала я номту, который тут же активно закивал, демонстрируя желание выполнить любое посильное поручение. – Мне нужна одежда, в которой я смогу ходить и при этом заниматься делами, понимаешь? Лучше всего брюки и рубашка, но на крайний случай юбка и блузка. Как думаешь, это возможно? А то я свои вещи даже постирать не могу, потому что сменных нет. Кстати, можно и для Марчелло что-нибудь поискать, а то он тоже, мягко говоря, поизносился.

– Хорошо, Ори, я поищу, – отозвался Леонтий, – если что, спрошу у дедушки, он умный, хотя я тоже в последнее время стал не таким глупым и бесполезным, как был, правда?

– Ты всегда был замечательным, – приободрила я номта, и тот, радостно задрав хвост с кисточкой, умчался решать вопрос с одеждой для нас с капитаном.