Ульяна Романова: Беда опера Тихого, или Женюсь на тебе, рыжая

Глава 1

Алексей Тихий

Я пытался не проглотить от смеха зажженную сигарету, глядя на задержанного. Мужик, красный как рак, хватал ртом воздух и трясся от ярости. От вибрации цепь на кожаном ошейнике, надетом на его шее, тряслась с характерным звуком, а свободный край с кожаной петлей бил по голому животу.

Когда мой взгляд опустился ниже, то встретился со взглядом игрушечного слоника прямо на том самом месте, которые нормальные мужики не демонстрируют всем подряд. Пластиковые глаза-бусины игриво переливались в лучах солнца, падающих из окна моего кабинета.

Собственно, кроме ошейника и ни в чем не повинного слоника, на задержанном ничего не было. Тот уже минуту пытался что-то сказать, перекатываясь босыми ступнями с пятки на носок. Руки жертвы осеннего обострения были скованы наручниками за спиной, и тот без конца дергал плечами.

Я перевел взгляд на крашенную желтой краской стену, на свой рабочий стол, заваленный папками с документами, подвинул ближе пепельницу, отодвинул подальше, стряхнул пепел и снова вернул взгляд на морду розового слона.

– Рассказывай, – прокашлявшись, приказал я, собственно, владельцу розового плюшевого слона на самом дорогом, что есть у мужика.

Мужик в компании двоих лейтенантов из ППС краснел, бледнел и стыдливо пытался слона прикрыть, скрестив ноги. Парни за его спиной тихо ржали, а я все еще боролся со своими глазами, которые очень хотели встретиться на переносице.

– Дуры! – выплюнул мужик.

– Информативно, – с умным видом согласился я, делая затяжку, чтобы не заржать.

– Садись, красавчик, только хобот на стол не клади, – вздохнул я, взглядом указывая на стул, стоящий напротив моего стола. – Имя, фамилия, отчество, год рождения.

– Филимонов Петр Иванович, – процедил мужик, изображая столбняк.

– Куда шел в таком виде? – индифферентно уточнил я.

Надоели идиоты! Осень только началась, а у них обострения уже хреначат со страшной силой.

– Начальник, нормальный я, не псих, – вздохнул Петр Иванович.

– А так и не скажешь, – съязвил я, имея я виду его внешний вид.

– Да бабы дуры! – сплюнул он. – Сигареткой не поделишься?

– Да бери, конечно, – я подвинул ему пачку сигарет по столешнице.

Посмотрел на парней, те сняли наручники, а бедолага трясущимися руками достал сигарету из пачки, чиркнул зажигалкой и со смаком затянулся.

– Жена с любовницей отомстить решили.

Парни из патрульно-постовой задержались, чтобы дослушать, я же примерно представлял, что было дальше. Один закусил кулак, второй задержал дыхание.

– Любовница вот в это переодела, глаза завязала и повела куда-то за собой. Повязку снял уже в подъезде, а они там с женой моей в квартире заперлись. Стервы.

– И ты решил мир посмотреть, себя показать? – ехидничал я.

У меня ненормативные рабочие двое суток подряд закончились час назад, и вместо того, чтобы идти домой спать, я вынужден слушать этого чудика.

– Да к другу шел на соседнюю улицу. Начальник, не виноват, зуб даю. А нельзя дур моих задержать по-братски?

– Нельзя! – отрезал я. – Ты мужик или где? Не по-пацански на жену с любовницей заяву катать.

– Да я ж…

– Так в протоколе и напишем…

– Понял. Отпустишь?

– Парни, отвезите пассажира к другу, – попросил я, – а то он нам полгорода взбаламутит, а на дворе и так осень.

– Так точно. Пошли, красавчик, – парни очень старались сделать серьезные лица.

– Спасибо, начальник! – выдохнул мужик.

– Свободен, – отчеканил я.

Когда я две недели назад переводился в новое отделение (опустим момент, что перевод был добровольно-принудительный), то не подозревал, что вместо оперативной работы меня ждет филиал для особо буйных психов. И всех будут отправлять ко мне, потому что новенький.

Я сделал пару дыхательных упражнений, выключил комп, собрал документы и поторопился на выход, пока еще какого психованного не привели. Запер кабинет и отчитался дежурному, что мой дозор на сегодня окончен.

Сел за руль, два раза зевнул и поехал домой.

На пороге квартиры меня встретил довольный доберман, он же Каскадер и мой лучший друг. И моя младшая сестра Варька, которая временно квартировала у меня и была назначена нянькой для Каса.

– Я спать! – крикнул я сестре.

– Тебе Вика звонила раз десять, что ей сказать, когда в одиннадцатый позвонит? – уточнила Варя.

– Что я уехал на Атлантический океан мстить всем айсбергам за «Титаника». И что она все мои органы уже съела, новых пока не выросло, – раздраженно ответил я.

Бывшая жена, не дозвонившись до меня, начала трезвонить сестренке. Остатки печени готов поставить, что она еще и родителей умудрилась на уши поставить.

– Поняла, – бодро отозвалась Вареник. – Кас, гулять!

– На поводке! – строго приказал я. – А то он опять какую-нибудь нимфетку на дерево загонит.

– Да поняла я, – пробурчала Варя.

Зашел в спальню и упал на кровать в чем был – толстовке и джинсах. Сил не было даже одеялом накрыться.

Проснулся от надоедливого жужжания в кармане. Разлепил один глаз, второй даже пытаться не стал, достал мобильник и выругался: звонил дежурный.

– Тихий, у нас поножовщина.

– Кто кого? Опера со следаками опять не договорились? – лениво ответил я.

– Не, на адресе, – заржал дежурный, – приезжай, наши все на вызовы разъехались.

– Понял, скинь адрес в СМС, через час буду.

Я убрал от уха телефон, посмотрел на часы и зарычал. Три часа поспал. Хоть спички в глаза вставляй и купайся в энергетике – не поможет.

Я поднялся, дотопал до гостиной, потрепал Каса за холку, почистил зубы, взял ключи от машины с тумбы и спустился. Вышел на улицу, щурясь от закатных солнечных лучей, светящих прямо в глаза, пошел к парковке и выругался.

Мою тачку подпер «порш»! Розовый. Со стразами! «Порш», мать вашу! Интересно было бы узнать, что принимал тот, кто додумался тачку так разукрасить! Видимо, такое только у него и Илона Маска…

Я в который раз проклял тот день, когда женщинам стали выдавать права, осень, психов и все обострения до кучи.

И что мне теперь делать? Где искать эту гламурную затейницу, которая слово «парковка» только в кино слышала?

– То-о-о-ормоз! – долетел до меня звонкий женский голосок.

Я осмотрелся по сторонам и заметил ЕЕ. Брови сами собой поползли вверх.

Рыжая настолько, что глаза слезиться начинали.

Зеленые глазищи в пол-лица у рыжей девчонки были выпучены, рыжие (подклинило меня на рыжем, ага) волосы с вплетенным в них красным ободком развевал ветер.

Яркая настолько, что не заметить невозможно. На вид лет девятнадцать-двадцать и… Рыжая.

Да епта, что я прицепился к этому рыжему?

Но добило меня то, что девчонка ехала на велосипеде с горки и явно теряла управление своим транспортным средством. Если не затормозит и не уйдет вправо – впишется в «порш». Или в меня.

Велик с рыжей девчонкой стремительно приближался, набирая скорость, а я…

Как поймал ее за талию и оказался с ней на асфальте, помнил смутно. А вот боль в плече – очень отчетливо.

Мы упали, и весь удар на себя взяла моя рука и бок.

Твою мать!

Рыжая перевернулась и уставилась на меня испуганными зелеными глазищами. Огромными. Моргнула ресницами – натуральными, но такими длинными, что я порыв ветра на лице почувствовал. Я рассматривал ее лицо с россыпью ярких веснушек и не верил, что она настоящая.

Кукла, блин.

– Говорил же, бабам вообще нельзя давать управление транспортом!

– Что? – ахнула рыжая.

– Что права категории «Л» тебе надо получать, – вздохнул я. – Встать сможешь?

– Нет такой категории! – она вспыхнула еще ярче.

Этой девчонкой, казалось, можно улицу освещать, настолько яркая и заметная она была.

– Есть. «Лошадь». Хотя у нее вообще педалек тормоза нету, непонятно, как ездить будешь, – прокряхтел я, стараясь подняться на ноги.

Сел, стараясь не обращать внимания на рыжее сопящее чудо рядом, покрутил плечом, опасных повреждений не обнаружил и сосредоточился на девчонке.

– Ушибы есть? Головой не ударилась?

– Нет. Спасибо, что помогли, – пробурчала она, испепеляя меня взглядом.

– В следующий раз едь одиннадцатым маршрутом, – попытался пошутить я.

– Он у нас не ходит.

– Ходит. Ноги называется, – объяснил я.

Меня дважды расстреляли взглядом.

– А вы чего злой такой? И нервный! Примите ванну с уточками, говорят, нервы успокаивает.

– С какими уточками? – Пришел мой черед удивляться.

– Желтыми такими, игрушечными, пищащими. Говорят, они хорошо влияют на нервную систему.

– Надо попробовать, – согласился я.

Поднялся и протянул рыжей руку. Та гордо отказалась и медленно встала на ноги.

Не хочешь – не надо!

– Болит? – видя, что я держусь за плечо, уточнила рыжая.

– Нормально. Бери свое транспортное средство, поставь где взяла и больше не трогай. Сколько лет этому велику?

– Не знаю, он папин. Спасибо! – Она задрала нос так, словно целилась им в небо.

– Пожалуйста. Бантик поправь, – посоветовал я.

– А чего вы так странно улыбаетесь? – опустила она голову вбок и поправила ободок с бантом на голове.

Я не стал ей говорить, что любимой фразой моей бабули на все случаи жизни была: «черт-те что и сбоку бантик».

– Тебя как зовут, чудо?

– Серафима! А вас?

– Хиросима, значит. А я просто Леха. Беги, Хиросима, я бы тебя в травму отвез, но мне по делам надо. Сама дойдешь?

– Я бы с вами никуда не поехала, просто Леха! Дойду. И я вам не Хиросима. Прощайте! Надеюсь, мы с вами больше никогда не увидимся!

– Поддерживаю, – согласился я. – Кстати, не знаешь, чей «порш»?

Я указал на тачку, которая меня подперла.

– Знаю.

– Ты моя должница, так что говори, – потребовал я.

– Каролины, ей недавно в соседнем доме квартиру богатый папик купил.

Боже, когда там осень с ее обострениями закончится? У меня сегодня не день, а каникулы строгого режима. Утром мужик в слониках, потом Хиросима на велике, а на десерт – Каролина на «порше».

Может, правда принять ванну с уточками? Вселенная подумает, что я такой же псих, и перестанет отправлять их всех ко мне…

– Номер ее дашь?

– Только адрес. Вон тот дом, третий этаж, направо. Прощайте.

– Прощайте, – кивнул я.

Хиросима подняла с асфальта свой велик и, прихрамывая, покатила обратно в горку.

Мне повезло: папик Каролины быстро вошел в положение, отогнал машину и пообещал научить свою «деточку» парковаться.

А я, потирая больное плечо, пошел домой переодеваться.

Глава 2

Серафима

Погода была отличная, настроение приподнятое, а о вчерашнем досадном инциденте и падении с велика напоминала только тянущая боль в колене.

Я шла, щурясь под яркими лучами осеннего солнца, домой к своей лучшей подруге Юльке. Мы решили совершить диверсионную вылазку на вечеринку косплееров.

Диверсионную – потому что мой любимый старший брат запретил мне вообще выходить куда-либо, кроме университета.

Не знаю, какая сумасшедшая муха укусила братца, но пару недель назад он решил возглавить созданный в его же голове институт благородных девиц, в качестве главных и единственных учениц записав меня и Юльку.

Я надеялась, что к зиме обострение пройдет, а пока мы инкогнито собирались на костюмированное шоу на тему «Властелина колец». И так, чтобы мой брат не узнал.

До Юльки было пешком ровно пятнадцать минут, нужно всего лишь обойти парк.

Юлька встретила меня растрепанная и задумчивая; впрочем, это ее нормальное состояние, когда подруга работала. Она у нас человек творческий, шила на заказ костюмы для косплееров и часто могла забыть, какое число и день недели за окном.