Воровка клялась и божилась, что ни при чем, и первый раз видит эти предметы. Яростно сопротивлялась и пыталась вырываться. Но теперь это дело следователей. Охранники как раз давали показания, потому не присутствовали последние пятнадцать минут на своем месте.

Высказал, что думаю по поводу оставления рабочего места без замены на время отсутствия начальнику отдела безопасности. Вадим покорно кивает и кается, что больше не повторится.

Посмотрим. Мужик он бывалый. Знает, что повторный косяк не прощу.

С камерами выходит облом. Полный.

– Так вы же сами сказали заменить! – пытается оправдаться ответственный за видеонаблюдение. – С утра пришло новое оборудование, вот и меняли все сразу. Мы и накопители в серверной заменили. Камер же больше стало, и качеством лучше. Место под видео еще больше требуется. Но мы же с вами согласовывали.

Мда…

Мы уже вышли из кабинета в общий холл на втором этаже. Рядом продолжают сновать посетители Башни. Ребенка ставлю рядом. Тут стеклянный высокий бортик от пола. И безопасно, и вид открывает на первый этаж. Карапуз как раз заинтересованно пятится на разбор декораций после праздников. Под балконом находится небольшая сцена.

Ответственный за видеонаблюдение продолжает оправдываться. А я не особо слушаю. Весь в размышлениях.

Кто привел малыша в Башню – не узнать. Пока не узнать. Сфотографировал ребенка. И отправил ребят на опрос сотрудников и посетителей.

Нужно мелкого куда-то деть. Не ходить же мне целый лень с ним до тех пор, пока родители не найдутся. А так, он прикольный, когда не впадает в грусть и не тянется ко всем женщинам подряд, ища маму. Сейчас достал из кармана маленький пистолет, пытается отгрызть дуло.

Меня отвлекает вибрация входящего вызова. Мама звонит. Блин, сейчас же начнет мозг выносить по поводу внуков. В последнее время особенно активизировалась по этой теме.

Ну, вот какие мне сейчас дети? Да, и кто его родит?

«Девушку тебе нормальную надо, – часто повторяет мама. – Настоящую».

Да, где такую взять при моем образе жизни и круге общения?

Смотрю на дисплей. Брать, не брать?

И только собираюсь принять вызов, как меня окликает мой собеседник.

– Ребенок, он… – и указывает рукой немного в сторону.

Оборачиваюсь туда, где должен находиться малыш. Его там нет. Теперь смотрю, куда мне указывают.

Это когда он успел туда убежать?!

– Стой! – кричу ему подрываясь следом.

Но кроха меня не слушает. Лезет туда, где ему, видимо интересно. Туда, куда точно не следует.

Подвешенное металлическое бревно с подсветкой, которое использовали для выступления гимнасты, оказалось подвешено в уровень с полом второго этажа. А ограждение в том месте временно убрано работниками, что разбирают декорации. Там, конечно, натянули предупреждающую ленту и предупреждающие конусы поставили. Но разве это помешает ребенку пролезть?

Добежать не успеваю. Рабочие тоже спохватываются поздно. Миг, и ребенок ползет по декоративному бревну, что нависает над полом первого этажа на добрых семь метров.

Глава 2

Демид

Малыш ползет по декоративному бревну, рассматривает причудливый узор на нем и цветные лампочки, встроенные в реквизит в изобилии.

А я замираю. Кажется вот-вот и малыш сорвется. Даже звать ребенка не хочу. Начнет разворачиваться и потеряет равновесие.

Хорошо, что бревно висит на жестких тросах и почти не шатается.

– Снимайте его! – приказываю так же замершим вокруг рабочим.

– Как?! – выпучив глаза спрашивает один из них. – Я на бревно не полезу! Точно свалюсь! А я чо-о акробат?

– Я тоже не полезу! – присоединяется другой.

– Так за тросы спустите! – рявкаю на них.

– Вибрация будет сильная, когда механизм запустим! – возражает еще один работяга. – Ребенок точно сорвется. Чудо, что до сих пор не упал.

Гадство!

Кроху нужно обязательно спасать. Помимо чистосердечного желания сохранить малышу жизнь, есть еще и шкурный интерес. Не хватало, чтобы у меня в Башне ребенок погиб. Такая шумиха поднимется, пойдут судебные процессы…

– Взрослого человека выдержит? – спрашиваю, указывая на бревно и отбрасывая сейчас ненужные мысли. – Такого как я?

Так-то понимаю, что реквизит должен держать мой вес. Но лишнее уточнения не помешает.

На выступлении на нем крутилось три взрослых гимнаста и девочка подросток. Предположим, я весом с трех гимнастов. Кроха на подростка по весу не тянет. Значит, у нас тут прочность с запасом. Это хорошо.

– Выдержит, – кивает рабочий. – Сами решили лезть?

– Сам, сам…

А что еще делать?

Склоняюсь к бревну.

Времени ждать спасательную службу и тянуть резину нет. Малыш может сорваться до приезда спасателей. Сами рабочие не полезут. Да, и кроха испугаться может незнакомца, неосторожно дернуться и… А к моему грубому лицу он вроде привык и не пугается. Так что, вперед.

Какими бы тросы не были жесткими, снаряд подо мной начинает немного шататься. Стараюсь лезть плавно и медленно. Ребенок все еще держится, увлеченно рассматривая цветные огоньки на поверхности реквизита. Он что-то весело бормочет, улыбается.

А мне совсем не весело. На лбу выступает пот. Не от страха за себя. В себе то я уверен. Не сиди на бревне ребенок, давно бы перебрался на ту сторону. У меня отличная физическая форма и чувство координации.

Но сейчас я боюсь сильно толкнуть бревно, что приведет к трагедии.

Оседлав снаряд, упираюсь руками перед собой. И плавно подтягиваю тело вперед. Рабочие молчат, боясь сказать что-то под руку. Посетители не обращают внимание на то, что находится над их головами.

Да, куда же ты?!

Непоседа продолжает, пусть и медленно, но продвигаться дальше по бревну. Машинку достал.

– Ффф… ффы-ы. Ф-ф-фы, – увлеченно катает ее между цветных лампочек.

Наконец, получается дотянуться руками до малыша. Обхватываю ладонями и притягиваю к себе.

– Фу-у! – выдыхаю. – Ты как, каскадер-штанишки на лямках?

Лицо, что было минуту назад веселым, сейчас отчего-то очень серьезное. Пытаясь понять, что с ребенком не так, сажаю на бревно перед собой, лицом к себе. Придерживая маленькое тельце руками, осматриваю карапуза.

– Что не так-то?

Даже склоняюсь поближе. Вроде слез в глазах нет.

Лицо ребенка чуть расслабляется, но продолжает быть серьезным. Кроха поднимает свою руку. А потом хлопает ладошкой мне по лбу.

Шлеп!

И заглядывая мне в глаза, с видом, словно изрекает что-то философски мудрое и жизненное одновременно, произносит:

– Пись.

Вздыхает.

– Не понял, – качаю головой.

Посыл мной не воспринят. И мысль философскую не уловил. Как говорят подростки – не выкупил.

Может, это карапузное ругательство такое?

В ответ мне звучит пояснение, лаконичное и очень простое:

– Пись.

Ага. Вот так сразу и понял.

– Пись? – переспрашиваю.

– Пись, – соглашается кроха с очень грустным видом и опускает глаза на свои штанишки.

И тут до меня наконец доходит, что за «пись» такая. Темного пятна на ткани одежды не вижу. А рукой нащупываю подгузник под ней.

Подгузник – это хорошо. Было бы не здорово, потеки веселые ручейки на головы посетителей Башни.

– Аах! – раздается снизу женский шокированный голос. – Боже! Там ребенок! Он сейчас сорвется и упадет!

Последние слова на высоких истерических нотах привлекает всеобщее внимание. Со всех сторон слышаться охи, ахи и вздохи. Достали. Лучше было, когда они ничего не замечали.

Также все эти звуки привлекают внимание малыша. Он удивленно переводит взгляд за край бревна. Глаза расширяются сначала от еще большего удивления, а следом от страха. Кроха бросается ко мне, и вжимается в мой торс. Судорожно пытается схватить меня за одежду. В глазах паника. Рот раскрыт в немом крике.

Он что, до этого только на декоративное бревно с огоньками смотрел? За край – нафиг надо, неинтересно? А то, что находится на высоте только сейчас заметил?

– Тихо, не переживай. Сейчас потихонечку назад поползем.

Легко сказать, трудно сделать. Ползти подобным образом назад, да, еще с ребенком на руках – очень неудобно. Но приходится постараться.

Рабочие с облегчением выдыхают, когда мы с крохой оказываемся на полу второго этажа. Еще бы им не выдыхать. Они нарушили технику безопасности. Оставили доступ к обрыву с балкона. Хорошо, что никто не пострадал в результате этого.

Начальник работяг уже стоит рядом. Весь бледный. Понимает, что его ждет. Но мне не до него сейчас. Пусть промаринуется.

Малыш продолжает вжиматься в меня, видимо боится, что отпущу. А я ощущаю некий специфический аромат от него. Хм? Он сделал не только пись?

Ээ… А что с этим делать то?

Оторвать от себя ребенка и протянуть набежавшим сотрудницам, что спешат помочь боссу, не получается. От чужих рук малыш шарахается и хмурится.

И тут что ли самому все делать? Что за дела?!

Направляюсь в лифт, посылаю одну из девушек за всем необходимым для ребенка. Тут есть несколько торговых отделов с детской продукцией. Приказываю купить и поднять все в мой кабинет. Сам же отправляюсь к лифту.

– А что именно брать? – спрашивает девушка, что почти убежала, но вернулась.

Нашла кого спросить. Ты разве это сама не должна знать?

– Все бери, – отвечаю уверенно. – Все. И прикинь по возрасту. Может еще что требуется. В магазине можешь совета спросить, если не знаешь.

С другой стороны, откуда ей знать, что нужно ребенку, если молодая и у нее своего нет?

– Хорошо.

Девушка убегает. Надеюсь, ничего не напутает.

– Ма-а… – снова жалобным и печальным голосом бормочет малыш.

Опять вспомнил про родительницу.

– Не кисни. Сейчас на лифте покатаемся.

Грустное выражение на лице ребенка не меняется.

Что же за мать она такая?! Потеряла, и даже не ищет!

А, может, бросила?

Надеюсь, нет. На ходу связываюсь с начальником отдела безопасности. Тот уверяет, что его ребята уже землю роют, опрашивают. Скоро обязательно найдем, кто ребенка оставил. И вычислим, где живет.

Нужно найти эту мамашу. Обязательно найти.

Эх… Кроха продолжает попахивать. И что с ним делать? Найти инструкцию в сети, как менять подгузник?

Поднимусь к себе на этаж, а там полно офисных работниц. Запрягу всех, помогут с ребенком…

Опять входящий вызов от мамы. Сейчас тоже отвечать на вызов не готов. Разговоры с ней быстрыми не бывают.

Отдавая себе отчет, что поступаю по-скотски, снова игнорирую звонок. Потом перезвоню.

Жду лифт.

– Здравствуйте, Демид Викторович, – раздается голос сбоку.

Оборачиваюсь.

Меня встречает обворожительная улыбка женщины за пятьдесят. Правда, на взгляд, ей дал бы намного меньше.

О, вот это поворот!

– Здравствуйте, Анфиса Альбертовна, – приветствую очень важную шишку в политических кругах и бизнесе, в том числе. – А мы вашу комиссию завтра ждем.

Эта женщина очень влиятельна. Но, самое главное, она учредитель особого фонда помощи детям из неблагополучных семей и куратор одной очень перспективной фирмы. И я бы хотел, чтобы эта фирма открыла в моей Башне свой филиал и устроила в одном из отделов свою воспитательно-развлекательную площадку для детей. Это увеличит поток финансов в мою компанию, повысит ее, как и мой, рейтинг. А также это дополнительный пиар для Башни.

Правда, фирма эта устраивается только там, где размещение одобрит комиссия во главе с самой Анфисой Альбертовной.

– Я люблю сначала сама съездить на рассматриваемый объект. Неспешно прогуляться. Перед тем, как его подготовят к комиссии, – продолжает хитро улыбаться женщина. – У вас, гляжу, ребенок есть? Надо же! Не подумала бы. Это плюс вам. Семьянинам я больше доверяю.

Даже и не знаю что на это сказать. А вот малыш знает.

– Си-и?

И даже показывает.

Анфиса Альбертовна звонко смеется.

– Проголодался, малыш? – отсмеявшись, интересуется ласковым голосом у ребенка.