Бандиты же не думали, а действовали. Второй грабитель, тот, что помоложе и говорил с акцентом, замахнулся дубиной и, шагнув вперёд, опустил её, как ему казалось, на мою голову. Дубина опустилась и, спружинив о выставленный щит, отскочила обратно, едва не попав по лбу нападающему.

– Ахгррр! – взревел он.

– Дароносец попался, – ощерился тут же первый, – ну, ничаво, сейчас мы тебя сделаем. Артамон!

Откуда ни возьмись, появился третий бандит, и, глядя на него, я понял, что опять попал в переплёт, да в такой, из которого ещё нужно постараться вывернуться, ведь в руках этого Артамона лежал обрез одноствольного охотничьего ружья.

– Кончай его, иначе не сможем, а он богатенький, должон быть.

Артамон поднял обрез и, не разговаривая, жахнул из него зарядом дроби, практически в упор. У меня оставалось всего лишь одно мгновение, чтобы усилить воздушный щит, подняв с земли грязь, листву, ветки и мелкие камни. Разогнанная пороховыми газами дробь вломилась со всего ходу в эту взвесь и разметала её в разные стороны.

Сконцентрировав все силы дара на щите, я получил от него отдачу, когда щит просто разлетелся кусками грязи во все стороны, а меня самого откинуло назад. Поскользнувшись на грязи, я упал навзничь, крепко приложившись головой, благо камня не попалось. От падения моё пальто распахнулось, и я скорее не почувствовал, а увидел, что на моем поясе висит кобура.

Как только взгляд упал на неё, я понял, что другого выхода нет, ведь ко мне уже подбегали эти двое, и их намерения ясно читались на искажённых злобой лицах. Дубинка и нож сделают своё дело за минуту, и тогда прощай не только академия и Женевьева, но и сама жизнь.

Пальцы нащупали застёжку кобуры, резко рванули её, и в руку легла уже остывшая рукоять пистолета. Схватив его обеими руками, я одним движением снял револьвер с предохранителя и наставил на бежавших ко мне грабителей.

– У него пэстоль! – истошно крикнул грабитель с дубиной.

– Нешто, побоится, бей его, пока не очнулся – на ходу резюмировал первый, быстро сокращая расстояние.

Второй поднял дубину и с совершенно зверским лицом попытался опустить её на мою голову, но не успел. Пистолет содрогнулся от выстрела, когда я нажал на курок. Пуля попала в грудь бандиту чуть выше лёгкого и, пробив её насквозь, отбросила тело в сторону.

Пистолет грохнул ещё раз, и вторая пуля на этот раз попала в главаря, попав ему в правую руку.

– Ааа! Сука! Твою Бога душу мать. Падла ублюдочная! Ааа!

Стрелок с обрезом успел за это время зарядить ствол и, не став терять время, вновь навёл на меня ружьё.

– Ба-бах! – грохнул дробью его ствол.

У меня ещё оставались силы дара, да и страх, и гнев подстегнули его мощь. На этот раз я не успел выставить щит, а мгновенно собрав камни и ветки, кинул их навстречу выстрелу. Мелкая дробь тут же встретила их, впившись в мусор и разделив его на ещё большие осколки, что, как шрапнель, разлетелись во все стороны, нанося мелкие увечья всем, кто оказался поблизости.

Прилетело и мне, расцарапав до крови правую щёку, но я даже не почувствовал этого, пребывая в лёгком шоке от всего произошедшего. Да в каком лёгком, я просто не успевал реагировать на быстро меняющиеся события, что, налетев на меня ураганом, ввергли в ещё большую задницу, чем до этого. А стрелок, тем временем, уже в третий раз судорожно перезаряжал своё ружьё.

Не знаю, что на меня нашло, видимо, я здорово испугался и поэтому, вскинув револьвер, выстрелил в него подряд три раза. Первая пуля бандита лишь зацепила, вторая просвистела мимо, а вот третья попала ему прямо в лицо. Удар, и стрелка откинуло в сторону, он упал и больше не смог подняться.

«Готов» – промелькнула у меня мысль, принеся очередную волну страха, но тут первый грабитель, раненый в руку, поняв, что всё пошло совсем не по планируемому сценарию, решился броситься наутёк. У меня в магазине оставалось всего два патрона. Не знаю, умел ли он считать и разбирался ли в пистолетах, скорее всего, нет, но что-то ему подсказало, что нужно попытаться сбежать, несмотря на ранение.

Стрелять я в него не стал, я вообще не знал, что делать, но в последний момент задействовал дар и ударом воздушной волны подбил ноги беглецу, отчего тот упал в жухлую прошлогоднюю траву и, покатившись по земле, стал громко стонать.

Второй бандит, тот, что нападал с дубиной, оказался без сознания, а третий, с обрезом, мёртв. Это сразу мне стало понятно по его неестественной позе. Обрез валялся рядом. Надо бы перевязать обоих, пока не истекли кровью, но я слабо в этом разбирался, да и боялся их трогать. А что теперь мне грозит за это, я и вовсе не знал, хотя, по законам империи, я имел право на самооборону, тем более, когда в меня стреляли.

Подхватив свою коробку, я бросился бежать в сторону дороги. Дальнейшее происходило, как во сне. Я добежал до трассы и принялся звать на помощь, тут мне опять повезло, и мимо проезжал полицейский автомобиль. Впрочем, полицейские остановились сами, заметив, в каком я виде стоял на обочине, хоть пистолет я и убрал обратно в кобуру, от греха подальше.

Мы вернулись к месту происшествия, из раненых повезло выжить только главарю, сказалась быстрота, с которой я нашёл полицейских, а те тут же вызвали карету скорой помощи. Да и организм у главаря оказался очень крепким, а ранение не смертельное, хоть крови он потерял и достаточно. Повезло ему, а вот меня допрашивали долго и упорно, оружие забрали, да и нервы изрядно помотали.

– Ну-с, господин студент, заварили вы кашу, – сказал мне полицейский пристав, – как же вы это так умудрились?

– На меня напали, устроили вооружённое ограбление, я не согласился отдавать им деньги, применил сначала дар, чтобы отбиться. Они поняли, что ничего не получится, и призвали третьего, с обрезом, но против огнестрельного оружия мой дар слабоват. Я попытался спастись, два выстрела мой воздушный щит выдержал, а вот третий – уже нет. Я после второго валялся на земле, ещё чуть-чуть, и меня бы там убили.

– Как вы оказались в той местности?

– Я оружие ходил пристреливать.

– Да уж, пристрелялись вы хорошо: один убит наповал, другой получил тяжёлое ранение и умер до приезда кареты скорой помощи от потери крови, а третий – на всю жизнь калека.

– Судя по его виду и деянием, он и по жизни калека, только не физически, а нравственно.

– Вы не суд, господин студент, чтобы судить других, но признаю, что право самообороны вы реализовали весьма успешно и, несмотря на смерть двоих и ранение одного из бандитов, думаю, что вас оправдают. Наличие ножа, дубинки, а главное – обреза ружья, дают надежду на получение оправдательного приговора, но вам придётся временно остаться здесь.

– Вы меня задерживаете?

– Нет, но до выяснения всех обстоятельств вам необходимо остаться на пару дней в Крестополе.

– На пару дней я останусь, а дальше вернусь в академию. Скрываться я не намерен, тем более, если дело примет плохой для меня оборот, то проще судить меня в столице.

– Суду всё равно, в каком месте Склавской империи вас судить, но обстоятельства вашего дела слишком очевидны, чтобы прямо задерживать вас или подозревать в умышленном деянии. Мы уже выяснили, что вы невольно задержали местную банду, которая ранее совершила ряд ограблений и нападала на почтовые экспрессы. Они каким-то образом связаны с анархистами, и их главарь начал давать признательные показания, слишком вы оказались для них неожиданным фактором. Возможно, через него мы попытаемся выйти на остальных членов банды. Впереди долгое и непростое расследование, так что, вам в каком-то смысле даже повезло, особенно, учитывая тот факт, что один из троих остался в живых. Но на будущее я бы вам советовал воздержаться от применения оружия с такой лёгкостью. Кстати, оба пистолета мы у вас временно конфискуем, пока суд не определит степень вашей вины, если вас оправдают, то оружие вернут.

– Я понял, сегодня я могу ночевать дома?

– Да, сегодня можете, спите спокойно, если нужно, то за вами придут в любое время дня и ночи.

– Спасибо, – через силу выдавил я из себя, получив в ответ понимающую улыбку пристава.

– Вы свободны, жду вас завтра в восемь утра у нас в управлении.

– Непременно буду, – сказал я и, схватив фуражку, немедленно вышел из кабинета.

По дороге домой я всё думал: правильно ли я поступил, вновь и вновь переживая прошедшие события. Но с какой стороны я на них не смотрел, везде видел только два решения вопроса: либо бежать, либо стрелять, а если не делать ни первое, ни второе, то мог остаться там без всяких мыслей и желаний. Лежал бы труп прохладный, и снег не таял на его лице.

На хрен такое счастье, пусть уж лучше лежит в земле тот, кто стрелял в меня, и те, кто хотел ограбить. Хорошо, что один из них выжил, ему будет, что рассказать уголовному сыску, а то двойное убийство трудно оправдать самообороной, хотя все поводы к тому у меня имелись.

В последнее время я очень сильно изменился и даже ожесточился. Не иначе, повлияла смерть матери от бомбы террориста, мне их жалко не стало, и рука не дрогнула при атаке на меня бандитов именно по этой самой причине. Ладно, уже нечего жалеть, другого выхода у меня на тот момент не оставалось.

Ночь прошла для меня спокойно, и уже в восемь утра я находился в уголовном сыске. Меня долго допрашивали, отправляли из кабинета в кабинет, я даже успел на обед сходить и вернуться обратно, когда уже в самом конце дня меня вызвали к главному следователю по этому делу.

– Пришёл?! – зыркнул на меня исподлобья следователь, – ну, что же, о случившемся доложено по всем инстанциям. Повезло тебе, ранил ты опасных преступников, вчера появились сведения о личности убитого стрелка, редкостный негодяй был. Имел три судимости: последнюю – за убийство, бежал, находился в розыске, тот, которому ты в руку попал, оказался и вовсе авторитетным в уголовной среде товарищем, возможно, он связан с террористами, ну, а третий из оставшихся – местный абрек, решивший присоединиться к банде. В общем-то, тебя впору награждать, а не наказывать, но на это не рассчитывай. Дело на тебя заведено, все запросы наверх отправлены, ждем ответ от начальства, через телеграф. Никуда не уезжай, сиди дома.

– А пистолеты отдадите?

– Вот кому чего, а ему пистолеты?! На них уже кровь есть, не боишься?

– Нет, на одном есть, а другой чист.

– Если суда над тобой не случится, то вернём, а если будет, то пройдут, как вещественное доказательство, хотя ты, действительно, только с одного стрелял, а другой чист, но всё равно, пока суд да дело…

– Мне долго задерживаться нельзя, мне в академию надо вернуться, а то я уже второй месяц занятия пропускаю.

– Ты бы не об учёбе думал, а о своей судьбе.

– А толку мне думать о ней, в той ситуации пришлось защищать свою жизнь, не смог выжить, не разговаривал бы сейчас с вами.

– То верно, но всё равно.

Неожиданная мысль внезапно посетила мою голову в надежде выкрутиться из, казалось бы, совсем хреновой ситуации.

– А вы следователя Кошко из уголовного сыска Павлограда знаете?

– Это Дмитрия Анатольевича, что ли?

– Да, его самого.

– Да кто же его не знает?! Он же, как памятник в нашем деле, многие у него учились, а кто не учился, тот слышал.

– Позвоните ему, пожалуйста, или телеграфируйте, он знает меня.

– Знает? Очееень интересно. Хорошо, я направлю ему телеграмму. Завтра приходите к двенадцати часам, и мы определимся, а пока сидите дома и никуда не выходите. За вами всё равно установят слежку, а оружия нет, так что, не убежите.

– Я не собираюсь никуда бежать, зачем, я студент и всё моё будущее связано с академией, а не с бегством в степи или горы.

– Моё дело предупредить, а ваше подчиниться.

– Я могу идти?

– Да, вот ваш пропуск, вы свободны.

Остаток дня я бездумно шарахался по городу, а вечером засел за уроки. У меня было с собой несколько учебников и тетрадей с конспектами, вот их я и читал, однако мысли меня одолевали самые разные, но упрямство вместе с упорством не давали им завладеть полностью моей головой.