На следующий день ровно в двенадцать дня я вновь стоял в кабинете уголовного сыска города Крестополя.

– Тэкс, а вы интересный фрукт, господин Дегтярёв, очень. Я тут получил сразу две телеграммы: одну от Кошко, а другую из жандармского управления, где предписано сопроводить вас в Павлоград, а о деле, которое вы же и закрутили, не распространяться, и по возможности сделать так, чтобы информация о вас не попала в газеты. Последнее совсем нетрудно, поимка трёх человек из банды никого не огорчит, а только обрадует, особенно после покушения на генерал-губернатора, ведь он вообще назначил награду за любую информацию о людях, которые покушались на него. Сегодня я, помимо этого, получил распоряжение вас не держать. Основные мероприятия следствия завершены, виновные установлены. Ваша вина также понятна, так что, завтра вы можете уезжать. К вам будет прикреплён наш человек, он же и повезёт ваше оружие, а дальнейшее решат наверху. Ваше дело, скорее всего, станут доследовать в Павлограде, но меня это уже не касается. Мне вопрос ясен, и преследователь вас я не намерен, вы действовали в пределах самообороны, просто для меня удивительно то, как быстро вы нашли себе на голову приключения, а казалось бы…

– Я всего лишь хотел пристрелять оружие. Мою мать убили террористы, этим я хотел немного заглушить горе в душе, заодно потренировать навык стрельбы. Неизвестно, что ждёт нашу империю впереди, может, придётся сражаться с анархистами или кем-либо ещё.

– Ясно, а получилось, что на вас напали и вы причинили, так сказать, горе другим людям.

– Людям? А что я сделал плохого этим, с вашего позволения, людям? За что они на меня напали и за что хотели убить? Из-за того, что я не захотел отдавать им свои деньги и имущество, но простите, мы живём по законам империи, а не так, как хочется отдельным личностям, и каждому гражданину империи это известно. А бандиты живут несчастиями законопослушных граждан и последствия своих нападений прекрасно осознают, просто им не повезло нарваться на меня, как и мне на них.

– Гм, согласен. Генерал-губернатору доложили о данном случае, и его мнение уже известно, поэтому вас и отпускают, хоть и приставляют сопровождающего. Счастливой дороги, постарайтесь больше не впутываться в подобные переделки-перестрелки, а то это может для вас плохо закончиться.

– Я стараюсь, – пробормотал я себе под нос, отчётливо сознавая, что ничего с этим поделать не могу, и с каждым разом мои приключения становятся всё более продолжительными и намного жёстче, но пока от меня ничего не зависит. Вернее, зависит, но как я ни стараюсь, а приключения всё равно вновь находят меня.

Из уголовного сыска я прямиком направился на железнодорожный вокзал, где купил билет на утренний рейс и пошёл домой собирать вещи. А на следующий день уже ехал в поезде. Сопровождающего я обнаружил в одном со мной купе, да я и не сомневался, что может оказаться как-то иначе. Сопровождающий оказался внушительных размеров мужчиной, одетым в штатское, с огромным чемоданом вещей. С ним мы практически не разговаривали, разве что, по общим вопросам. Я делал вид, что он мне не интересен, а он – что едет рядом, как обычный пассажир.

Выходя на перрон на остановках, я ловил на себе ещё чей-то взгляд, но так и не определился, чей. Вроде бы этот пузатый дядечка в котелке и толстом шерстяном пальто смотрел на меня, а может, вон тот худой и нескладный юноша, с мрачным взглядом и кожаным саквояжем в руках. А может, та пожилая мадам с ридикюлем в руках и в меховой, уже давно облезлой шапке из меха зайца. Не знаю, да и сейчас мне всё равно.

Ехал я трое суток, как и обычно. Поезд всё также лязгал вагонами на станционных переходах и гудел перед каждой станцией, давая всем знать о своём прибытии. Всё также мелькали за окном поля, леса и реки, как будто ничего нигде не произошло. Да оно и понятно, это только человек может приписывать природе человеческие свойства, а на самом деле она сама по себе, и ей нет никакого дела ни до людских страстей, ни до людских дел.

Поезд прибыл на вокзал Павлограда строго в назначенное время. Я вышел из вагона и буквально тут же попал в цепкие руки поручика Радочкина и его приятеля, следователя уголовного сыска Кошко.

– Приехали, юноша. А мы вас тут ждём вдвоём, – ответствовал мне Кошко. – Уж и кофею попили в станционном буфете, и лясы поточили, и вообще о многом подумали.

– Поезд пришёл строго по расписанию, – тихо сказал я в ответ.

– Но мы-то пришли раньше, переживаем за вас, господин студент.

– А чего за меня переживать, со мной всё ясно уже.

– Ничего не ясно, но очень интересно. Вы опять умудрились попасть в переплёт, хорошо хоть не убили вас, но и поздравить тоже особо не с чем, хотя вы уже открыли счёт первым своим убитым врагам?!

– Да, и теперь меня по закону могут привлечь за это к ответственности.

– Безусловно, привлекут, но заседание планируется закрытым, впрочем, пойдёмте, не стоит болтать у всех на виду.

Мы дошли до здания вокзала, минули его и, выйдя на привокзальную площадь, направились к припаркованному на соседней улице автомобилю. На нём мы довольно быстро доехали до управления жандармов, где меня завели в кабинет к поручику Радочкину, и продолжили прерванную на вокзале беседу.

– Рассказывай, что делал, где пистолеты купил, зачем? Куда ходил, как повстречал грабителей, почему стал стрелять, ну и дальше всё, как было.

– Да вы и сами уже знаете.

– Да, но не всё. Рассказывай, как дело происходило, да подробно, но не слишком занудствуй.

Я начал своё повествование, хотя рассказывать особо оказалось и нечего. Это только кажется, что событий много, и они долго происходили, а начнёшь объяснять, так и двадцати минут за глаза хватит.

– М-да, бывает же такое в жизни! – выразил общее мнение поручик Радочкин. – Мало того, что мать погибла, так не успел сын приехать к ней на похороны, как и сам чуть не погиб, и главное, смог отомстить, правда, не тем и не за то, но сам факт налицо. Что-то у вас странное происходит с вашим даром, господин Дегтярёв?! Прямо мистика какая-то…

– Не знаю я ничего. Обычный у меня дар.

– Был бы обычный, вы в восемнадцать лет не получили личное дворянство и сейчас вас, я уверен, не посадят. Пока вы ехали, допросили с пристрастием главаря бандитов, которого вы ранили в руку. Он хоть и не участвовал ни в каких акциях террористов, тем не менее, невольно навел на их след следственную группу, и теперь те роют в правильном направлении. Много чего, оказывается, знал этот товарищ, да испугался сильно. И люди, что допрашивали его, из столицы прибыли по расследованию покушения, так что, не отвертеться ему. А ваши действия целиком и полностью соответствуют самообороне и защите, так что, суд даже не состоится, дело просто не передадут в него и закроют, как поимку и уничтожение банды террористов внештатным сотрудником отдельного корпуса жандармов. Вы же таковым и являетесь уже.

– В смысле? – удивился я. – Но я не подписывал никаких бумаг?!

– Да, не подписывали, но, во-первых, участвовали в поимке одного из террористов, во-вторых, лечились и проходили обучение в закрытом госпитале, который относится к отдельному корпусу жандармов, а в-третьих, я предлагаю вам подписать нужные бумаги, сейчас же. Разумеется, задним числом. Тем, когда вы вышли из госпиталя, чтобы всем стало ясно, что бандиты напали на нештатного сотрудника нашего ведомства, когда он производил обследование местности на предмет обнаружения схронов и возможных укрытий анархистов. И тогда дело автоматически перейдёт из разряда самообороны в разряд защиты представителя государственной власти, выполняющего свой служебный долг. Тут у любого, даже самого либерального судьи, вопросов не возникнет. Согласны?

– Но я не хочу становиться внештатным агентом, это противоречит моим моральным принципам и вообще.

– А кем бы вы тогда хотели стать?

– Военным.

– На данный момент это исключено.

Я задумался. Жандармы в империи не то, чтобы пользовались сильным уважением населения, их скорее боялись, чем считались, или считались, потому что боялись, но в голову мне никогда не приходила идея стать жандармом, да и брали туда, в основном, представителей из армии или людей, склонных к поиску врагов государства. Просто так попасть в эту структуру казалось нереальным.

– Но я слышал, что в жандармы попадают, только пройдя через армию?

– В основном так, но возможны и редкие исключения. Дело в том, что нам постоянно требуются люди с даром, но как раз такие к нам идут с явной неохотой, применяя свои навыки в других местах. Вас мы можем взять нештатным сотрудником.

– Нештатным не хотелось бы, если уж идти к вам, то только штатным, да пройти обучение на жандарма, если уж другого выхода нет.

– Так-так-так. Что же, в этом есть смысл, но пока стоит, всё же, подписать бумаги, чтобы у вас возникло служебное алиби. На основании его мы сможем подготовить документы о том, что вы убыли в нештатную командировку, хоть и по весьма грустному поводу гибели матери, и попутно с целью разобраться с возможными пособниками террористов, и попытаться найти их, как человек родом из Крестополя, непосредственно пострадавший от них.

Я подумал и вынужденно согласился.

– Хорошо, а как мне дальше действовать?

– А дальше вы пройдёте обучение на разных курсах. Я переговорю с начальством, и мы что-нибудь придумаем. Возможно, по окончании академии вы сможете получить офицерское звание и окончательно перейти к нам. Либо перейдете на обучение в военной академии в качестве вольного слушателя, прибывая один раз в три месяца на одну неделю. Этого, думаю, достаточно для того, чтобы получить необходимые знания и сдать экзамен на целевой военной кафедре.

– Я согласен, хоть и с трудом верю в подобное.

– Вот и хорошо, – резюмировал Радочкин и стал раскладывать передо мной всевозможные официальные бланки.

– Вот здесь и здесь прочитайте и подпишите. И вот тут и тут. Всё, сейчас вас отвезут в общежитие, завтра выходите на учёбу, а дальше мы с вами свяжемся. Надейтесь на лучшее и готовьтесь к худшему.

– Всегда готов! – мрачно отреагировал я на эти слова и поднялся, готовясь уйти.

Поручик убрал все подписанные мной документы в сейф, закрыл его и, надев свою фуражку, повёл меня на выход.

Глава 4. Академия

Пётр, увидев меня, тут же вскочил и крепко обнял.

– Ты как?

– Держусь, и у меня очередные приключения, на этот раз весьма неоднозначные.

– Какие?

Я вздохнул и начал рассказывать, невольно наблюдая за тем, как у Петра по мере моего рассказа открывается от удивления рот. Он даже не знал, как реагировать на услышанное.

– Ну, ты даёшь! И что теперь?

– Не знаю. Предстоит закрытый суд, так как участвовали бандиты, да ещё каким-то образом связанные с анархистами. За неделю всё окончательно прояснится.

– И как ты станешь теперь жить?

– Не знаю, попробую, как и прежде, если получится. Займусь учебой, а там, как повезёт.

– Да уж, тебе очень везёт, в плохом смысле этого слова.

– Ну, что поделать, жизнь такая.

– Да брось ты, при чём тут твоя жизнь? Это у тебя дар такой, постоянно приключения приносит, хотя, казалось бы, самый мирный дар на свете.

– А его ещё любят дети, – в рифму сказал я.

– Какие дети? – не понял Пётр.

– Да это я так, к слову. Картины живые ведь все любят смотреть, вот я и подумал, что детям особенно интересно на них смотреть.