– Работает ли телевизор? – спросил Кристофер, и хозяин заведения, методично потянув за кран, налил ему пинту темного медноцветного местного пива – “Тракстоновское старое невыносимое”. Кивнул на аппарат, висевший на стене над столом для “толкни полпенса”^[17].

– Работает, – ответил хозяин, – но обычно в это время дня мы его не включаем.

– А вы не против, если я посмотрю новости? – спросил Кристофер. Заметив, что хозяин, казалось, несколько опешил от этой просьбы, добавил: – Все-таки вроде как особенный сегодня день.

– Особенный? – переспросил хозяин и потянулся за пультом от телевизора, лежавшим за баром. Он явно не понимал, о чем Кристофер толкует. – Что же в нем особенного?

Он включил телевизор, и через несколько секунд на экране появилось крыльцо дома номер десять по Даунинг-стрит.

– Так ведь у нас же новый премьер-министр, – пояснил Кристофер.

– Правда? И кто же?

– Вы действительно не в курсе?

– Не в курсе, – сказал хозяин паба, берясь за ветошку и протирая стойку, – и, честно скажу, мне без разницы.

– Но бесспорно же, – сказал Кристофер, – нравится нам это или нет, но то, кто возглавляет правительство, влияет на всех нас?

– Я б не смог даже сказать вам, кто у нас сейчас правит, – произнес хозяин. – И знаете почему? Потому что… – Тут он поднес руку с тряпкой к лицу Кристофера и энергично встряхнул ею, орошая лицо гостя брызгами. – Потому что Я… ПРАВЛЮ… САМ.

С этими словами он развернулся и исчез за дверью, оставив Кристофера у бара постигать это примечательное заявление в одиночестве.

В одиночестве он пребывал недолго, поскольку через минуту-другую на пороге дома номер десять возникла сама Лиз Трасс – шагнула к трибуне и начала свое обращение к нации, выражаясь со свойственной ей шероховатостью стиля.

– Я только что приняла от Ее Величества Королевы, – заговорила она, – любезное приглашение сформировать новое правительство. Позвольте отдать должное моему предшественнику. Борис Джонсон принес вам Брекзит и вакцину от ковида, а также встал на пути российской агрессии. История усмотрит в нем премьер-министра с громадными последствиями.

– Оно и верно, – произнес голос за спиной у Кристофера.

Он обернулся и увидел, как в паб зашли еще двое. Один оглядывал меню на баре, а второй уселся на стул рядом с приятелем и с умеренным интересом пялился на экран телевизора.

– Считаю за честь принять на себя эту ответственность в важнейшее для нашей страны время, – говорила новый премьер-министр.

– Как ты думаешь, Том? – спросил тот, кто изучал меню. – Закуски или основные?

– Что делает Соединенное Королевство великим, – продолжала премьер-министр, – так это наша глубинная вера в свободу, в предпринимательство и честную игру. Наш народ вновь и вновь проявлял стойкость, отвагу и решимость. Ныне мы имеем дело с суровыми общемировыми бурями, вызванными ужасающей войной России в Украине и последствиями ковида. Пришло время разобраться с трудностями, мешающими Британии. Нам необходимо быстрее строить дороги, дома и широкополосный интернет. Необходимо больше инвестиций и надежных рабочих мест в каждом городке и городе по всей стране. Необходимо уменьшать нагрузку на семьи и помогать людям справляться с жизнью. Я знаю, что у нас есть все, чтобы решать эти задачи… Разумеется, легко не будет. Но у нас получится.

– Задора в ней чуток есть, уж точно, – проговорил Том. – Нравятся мне женщины с волевым настроем.

– Голосовал бы тогда за нее, а?

– Я и голосовал. Лучшая из худшей шайки-лейки.

– Да не надо было и Бориса скидывать. Незачем.

– Нисколько незачем.

– Мы превратим Британию в нацию устремления… с высокооплачиваемыми рабочими местами, безопасными улицами, где у каждого и повсюду будут все возможности, каких человек заслуживает.

– Ты в имении был сегодня с утра, надо думать? – обратился человек с меню к Тому.

– Так и есть. Разведочку производил для его светлости. Он желает всю проводку там заменить.

У Кристофера резко пробудилось любопытство. Он изо всех сил старался разделить внимание между речью на экране и разговором в баре.

– Я уже сегодня приму меры – и буду принимать меры ежедневно, – чтобы это произошло.

– Ходят слухи, что у него кое-какие финансовые трудности.

– Это всем преуменьшениям преуменьшение.

– Вместе с нашими союзниками мы встанем за свободу и демократию по всему миру, осознавая, что нет нам безопасности дома, если нет безопасности за его пределами.

– И что ж он думает насчет гостиницы?

– Ее закроют до конца года, такое мое мнение.

“Это, – подумал Кристофер, – крупинка сведений особенно интересных”.

– Как премьер-министр я намереваюсь выделить три начальных приоритета… Во-первых, Британия снова должна заработать. У меня есть смелый план роста экономики за счет сокращения налогов и реформирования. Я сокращу налоги, чтобы тем вознаградить тяжелый труд и поддержать рост предпринимательства и инвестирования. Я проведу реформу, чтобы, согласно моим целям, Соединенное Королевство работало, строило и росло.

– Закроют?

– У него попросту нет постояльцев.

– А как же большая конференция на этой неделе?

– Это гостиницу не спасет.

– Мы засучим рукава, чтобы обеспечить людям посильные счета за электричество и газ, а также чтобы обеспечить наше строительство больниц, дорог и широкополосного интернета.

– И что же он собирается делать?

– Закрыть гостиницу. Произвести полное переоснащение. Открыть помещичий дом-музей. Садоводческий центр, чайные залы. Прокат лодок на пруду, детей катать. Что угодно, лишь бы принесло деньжат.

– Во-вторых, я как следует возьмусь за энергетический кризис, возникший из-за путинской войны. Прямо на этой неделе приму меры к тому, чтобы разобраться со счетами за электричество и обеспечить наше будущее энергией.

– Как же он в таком случае собирается за все это платить, если у него деньги кончились?

– В-третьих, я приму меры к тому, чтобы можно было записываться к врачам и получать необходимые услуги НСЗ. Мы поставим наше здравоохранение на ноги. Добиваясь результатов в экономике, энергетике и НСЗ, мы поставим нашу страну на путь долгосрочного успеха.

– Что-то мне подсказывает – его светлость подается на гранты. “Английское наследие”, “Национальный фонд”^[18]… Ко всем, кто ему в голову придет.

– Не к лицу нам уступать трудностям, встающим перед нами. Какой бы сильной ни была буря, я знаю, что британцы сильнее. Наша страна построена людьми, которые знают свое дело. У нас громадные запасы таланта, энергии и решимости.

– По-моему, вилами на воде писано.

– Ну еще бы. Но что ж еще ему остается? Если так не выгорит, придется продавать. Потеряет всё.

– Потерять Ведэрби-холл? Но семья же им владела не один век.

– Я уверена, что вместе мы сможем выдержать бурю, сможем перестроить экономику и сможем стать современной блистательной Британией, какой, я знаю, мы можем быть.

Переваривая это духоподъемное обращение и одновременно содержимое только что услышанного разговора, Кристофер допил пинту и вернул стакан на бар. Кивнул на прощанье двоим посетителям – ни тот ни другой не откликнулись, – и, когда собрался покинуть “Свежий латук”, Лиз Трасс завершила свою речь:

– Такова наша жизненно важная задача – обеспечить возможности и процветание всем людям и будущим поколениям. Я решительно настроена добиться результатов. Благодарю вас.

Двое за баром одобрительно закивали и с молчаливым тостом подняли за нее стаканы. Кристофер вышел из паба и поехал к Ведэрби-холлу.

2

Кристофер выехал из деревни и покатил по тихо вившемуся шоссе, пока примерно через три четверти мили не добрался до внушительных кованых ворот Ведэрби-холла слева от дороги. Никаких табличек, сообщавших, что здесь в последующие три дня состоится конференция “ИстКон”, не было, но Кристофер и не ожидал их увидеть. “ИстКон”, в общем-то, не держали в тайне, однако ни организаторы, ни делегаты публичность не жаловали.

Подъезд к гостинице обступали буки. В конце аллеи располагался полукруглый передний двор, где уже было припарковано немало внедорожников, “тесл” и других дорогих транспортных средств. Следуя указателю, Кристофер проехал на резервную парковку справа от величественного главного здания имения. Забрав чемодан, ноутбук и парадный костюм из багажника, он двинулся прочь от автомобиля, запирая его на ходу, остановился у главного входа и впервые окинул наконец взглядом все величие Ведэрби-холла при солнечном свете самого разгара дня.

Архитектурно он оказался смесью палладианского и местного стилей, построен из прекрасного старого котсволдского камня в начале XVIII века. Фасад безупречно симметричный, плющ и глициния устремлялись к двенадцати арочным окнам первого этажа. Шесть широких ступеней вели к арочному дверному проему с рустованным обрамлением. По центру арки на замковом камне запечатлена была простая надпись – день, когда завершилось возведение этого дома: 8 февраля 1724 года. Сланцевую кровлю там и сям акцентировали остроконечные щипцы медово-желтого кирпича с высокими печными трубами, вокруг которых, хрипло вереща и устремляясь к своим гнездам, кувыркались и кружили грачи. Медля у крыльца, Кристофер не мог не заметить, что коринфские колонны по обе стороны от парадного входа в плачевном состоянии, камень весь растрескался, сколот и исчерчен тремя столетиями дождей. Как раз когда Кристофер поворачивал ручку на тяжелой дубовой двери, кусок кладки где-то на фасаде отделился от стены и, приземлившись на дворовых плитах, разлетелся вдребезги.

Кристофер встал в очередь из четырех человек у стойки портье и, дожидаясь, пока его зарегистрируют, принялся разглядывать вестибюль. Казалось, у Ведэрби-холла кризис самоопределения. Вестибюль загромождали безликие предметы псевдостарины всех видов, размеров и эпох. Материал здания, может, и относился к началу XVIII века, однако четыре набора доспехов у стены были куда старше, тогда как набор гигантских шахмат и громоздкие напольные часы (остановившиеся на десяти минутах восьмого) походили на викторианские. Убранство в целом отдавало безысходностью. Плинтусы и карнизы разбухли от влаги. Целые пласты штукатурки отпали и оставили по себе бреши, которые поспешно замазали и выкрасили поверх. Тем не менее было во всем этом некое великолепие. Вопреки всякому здравому смыслу Кристофера всегда впечатляли эти бесстыжие памятники богатству, власти и престижу. И он оказался очень разочарован, когда через десять минут ожидания на регистрации ему сообщили, что его номер не в основном здании, а в современном флигеле в глубине владений.

Флигель этот возвели в 1980-х, пусть его лимонный котсволдский камень и приятно сочетался с главным домом. Именно здесь, в восьмидесяти довольно простеньких и тесных номерах – скорее студенческое общежитие, нежели роскошная гостиница, – и предстояло разместиться многим участникам конференции “ИстКон”. Остальных распределили по другим гостиницам, подальше.

Так случилось, что Кристофер оказался перед дверью в свою комнату одновременно с другим гостем – коренастым лысоватым мужчиной в очках с массивной черной оправой, обрамлявшей беспокойные и отчего-то нервирующие зеленые глаза. Он, судя по всему, заселялся в номер напротив. Обоим поначалу не удалось справиться со своими ключ-картами.

– Никогда не запросто с этими штуками, а? – проговорил сосед, размахивая картой перед датчиком.

– Я уверен, есть какая-то уловка, – сказал Кристофер. – Просто я ею не владею.

– А! Вот, пожалуйста, – произнес сосед тоном тихого удовлетворения, когда замок его наконец щелкнул и открылся. Прежде чем втащить чемодан через порог, он протянул руку: – Я Хауард, кстати.

– Кристофер. Рад познакомиться.

Рукопожатие было кратким. Налаживать дружбу с этой личностью Кристофер не намеревался.