Вот в чем все дело, Дружочек. Вот она, жестокая правда. В моем распоряжении все жизненные блага, и, если не считать горечи утраты, я должна быть счастлива. Я люблю отца, но он не умеет выражать свою любовь. Ходят слухи, что дедушка был весьма холоден. Я начинаю думать, что детей нужно учить любви так же, как счету и игре на фортепиано, – даже тех, кто не станет наследником. Особенно тех, кто не станет наследником.

Прошу прощения. Сегодня моя душа полнится страданиями, а не благодарностью. Такое трагическое чтение. Но кто, интересно, будет все это читать? Уж точно не тот, кто надеется на счастливый конец. Как странно, что я это написала… Неужели я уже потеряла надежду? Ведь мне нет и четырнадцати.

Понадобится чудо, чтобы избавить меня от этого отчаяния.

Глава 8

Когда мы вошли в кабинет, мистер Пембертон, сидевший за столом, поднял на нас раздраженный взгляд. Затем встал и слегка одернул жилет.

Я попыталась сопоставить этого джентльмена с тем, кого встретила накануне ночью. Исчезли грязные сапоги, волосы стали не такими взъерошенными. Теперь на нем была белая рубашка, туго повязанный галстук и приталенный сюртук. Но гордая осанка и жесткие очертания губ остались прежними. Однако глаза были более яркими, чем мне запомнилось.

Я заметила, что на мизинце он по-прежнему носит золотое кольцо. Золотые кольца легко стащить и припрятать, к тому же за них обычно дают хорошую цену. Должно быть, оно вдвое дороже тех серебряных канделябров, которые я пыталась прихватить вчера ночью. Наверняка перстень имеет для него большое значение. Но для спиритического сеанса драгоценности придется снять.

– Разрешите представить вам мисс Тиммонс, – откашлявшись, сказал мистер Локхарт.

Я шагнула вперед, отчасти для того, чтобы отвлечь внимание от недуга мистера Локхарта.

– Лорд Чедвик, полагаю, – сказала я, не сводя взгляда с хозяина Сомерсета.

Тот отрывисто кивнул.

– А вы медиум, которого привели в мой дом без моего на то согласия, – отозвался он, и его спесивый тон был столь же резок, как и вчера.

Шея вспыхнула жаром – после столкновения с Уильямом я была готова дать отпор. Я расправила плечи.

– Если мое присутствие так сильно вас огорчает, я немедленно покину ваш дом. Уверена, у вас найдется хорошая лошадь, которую вы могли бы мне одолжить. – Я не сумела сдержаться и швырнула ему в лицо ответную угрозу. Довольно опрометчиво, учитывая, что мистер Пембертон мог в любую минуту передумать и все же вызвать полицию.

Мистер Локхарт нервически хохотнул.

– Уверен, мисс Тиммонс подразумевала иное: конечно, она надеется, что с ее приездом в Сомерсет-Парк здесь воцарится покой. – Старик покосился на меня в замешательстве.

Моя дерзость не особенно смутила мистера Пембертона. Он указал на стулья, и все мы сели.

– Возможно, в Лондоне вы иной раз подвергались неприятному обращению, мисс Тиммонс, – сказал он, – но мы здесь, в провинции, более гостеприимны.

– В Лондоне мисс Тиммонс пользуется большим успехом, – подхватил мистер Локхарт, надеясь исправить ущерб, который я причинила своей неуважительной выходкой. – Как я уже говорил вам вчера, лишь немногие обладают таким даром. Даже лучшие семейства прибегали к ее услугам.

Ложь мистера Локхарта была такой вопиющей, что я не смела даже посмотреть на него. Хозяин Сомерсета безмолвствовал, слушая фальшивый перечень моих достижений, и все время покручивал перстень на мизинце. Жест был таким незаметным, что я задумалась, знает ли он сам об этом. Как далеко можно уехать на поезде на вырученные за подобное кольцо деньги? Сколько месяцев аренды оплатить? Я представила, как сбегаю посреди ночи с саквояжем, набитым канделябрами, и этим перстнем на пальце. Скорее всего, у меня будет не больше часа, прежде чем пропажу заметят.

Господин Пембертон поднял руку, прерывая мистера Локхарта.

– Да, вы уже огласили мне длинный список ее довольных клиентов. – Последнее слово он произнес с явным отвращением.

– Клиентов? – Я возвысила голос. – Милорд, мистер Локхарт может сколько угодно рассказывать о моих успехах, но даже обычный человек, не провидец, легко догадается, что вы сомневаетесь в моих способностях. Я в растерянности – не представляю, как вас убедить. И все же в одном я уверена твердо: если дух вашей невесты пожелает поговорить с вами, сделать это он сможет только через меня.

Выпалив очередную дерзость, я подумала, что теперь-то мистер Локхарт окончательно задохнется от кашля. Но оба джентльмена не произнесли ни слова. Маленькая победа.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал мистер Пембертон.

В кабинет вошел Бромуэлл, дворецкий, элегантный и чопорный, как всегда. Любопытно, он и спит стоя?

– Прошу меня извинить, милорд, но прибыл доктор Барнаби.

– Неужели? – возмутился мистер Локхарт и уставился на хозяина взглядом человека, которого предали.

Мистер Пембертон поднялся.

– Я настаиваю. Ради меня вам пришлось весь день ехать в карете под дождем, и самое меньшее, что я могу для вас сделать, это отплатить вам заботой и столь необходимым медицинским осмотром. – Он подал поверенному руку, чтобы помочь ему встать, но старик отмахнулся.

– Никакой необходимости в том нет, – отрезал мистер Локхарт, выражение лица у которого все еще было обиженным.

– Вы прекрасно знаете, что мистер Барнаби – мой старый добрый друг. Он может вылечить этот ужасный кашель, что терзает вас уже несколько месяцев. Не будьте таким упрямцем. Кроме того, так у нас с мисс Тиммонс появится шанс познакомиться поближе.

Мистер Локхарт с сожалением посмотрел мне в глаза, словно извиняясь, что ему придется оставить меня наедине с мистером Пембертоном. Я в ответ чуть улыбнулась, изобразив отважный вид, и под ложечкой кольнуло незнакомым чувством вины.

Почти всем весом опираясь на трость, старик доковылял до двери, где по-прежнему стоял Бромуэлл.

– Я сопротивляюсь не из упрямства, – в свою защиту сказал мистер Локхарт. – Просто все это довольно бессмысленно. Мне не нужен доктор, я и без него знаю, чем болен.

Мистер Пембертон сказал Бромуэллу:

– Пожалуйста, пригласите доктора Барнаби с нами сегодня отужинать, уверен, для него найдется место.

– Конечно, милорд. – Дворецкий поклонился и закрыл дверь, оставив нас одних.

«Неужели мистер Пембертон всем раздает приказы?» – подивилась я. Что он предпримет, если кто-нибудь откажется их выполнять? Пожалуй, я могла бы согласиться с мнением Уильяма о человеке, который стоял передо мной.

Хозяин Сомерсета вернулся к столу, затем обмакнул перо в чернильницу и начал писать.

– Я хочу, чтобы вы провели сеанс на следующей неделе, – сказал мистер Пембертон, не поднимая взгляда, и распорядился: – Сообщите, что вам для этого необходимо.

– Сговорчивое привидение.

– У нас лишь один шанс, – отрезал он. – Важна каждая деталь, от размера комнаты до свечного воска. Я хочу, чтобы вы ничего не упустили.

Я скрестила руки на груди. Мистер Пембертон пристально уставился на меня, и я вдруг подумала: неужели он заметил, что на мне вчерашнее платье?

– Я сообщу обо всем, что мне требуется, – пообещала я. – Но перед тем, как мы продолжим, мне нужно кое-что узнать: почему вы решили, что леди Одру кто-то убил?

Хозяин Сомерсета откинулся на спинку кресла и опустил руки на подлокотники.

– Она была у себя в спальне. Дверь была заперта снаружи.

– Заперта снаружи? – переспросила я, решив, что, должно быть, ослышалась. – В ночь перед свадьбой? Но зачем – чтобы невеста не сбежала? – Не удержавшись, я засмеялась над собственной шуткой.

– Скажите, мисс Тиммонс, вы всегда так спокойно относитесь к смерти или вам смешно, потому что у вас начисто отсутствует сострадание?

Я не отводила взгляда от перстня у него на мизинце, пока у меня не перестали гореть уши.

Мистер Пембертон продолжил:

– Миссис Донован имела сильные опасения, что история повторится. Экономка просидела у спальни Одры всю ночь. Когда она вошла туда на следующее утро, комната была пуста. Окна – заперты.

Услышав это, я подняла брови.

– В ее семье известны случаи скоропостижной гибели, – кашлянув, пояснил он. – После миссис Донован мне сказала, что заперла дверь ради безопасности Одры. Я пришел в ярость. Это так жестоко, почти варварски. Хотя она оказалась права, верно? – Ответом ему стал лишь порыв ветра, ударивший в стекло. – Ее тело выбросило на берег через две недели.

– Мне очень жаль.

В его голубых глазах застыла стальная решимость.

– Как Одре удалось выбраться из комнаты среди ночи? – спросил мистер Пембертон. – Ответ известен лишь двоим. Одна из них мертва, второй – признается на нашем спиритическом сеансе.

– А вдруг не признается никто? – нахмурившись, спросила я. – Я могу создать впечатление, что дух леди Одры выделяет определенного человека, но не поручусь, что тот покается.

Перед ответом хозяин Сомерсета помедлил, будто подобное даже не приходило ему в голову.

– Тогда мы вместе должны определить наиболее вероятного виновника. В противном случае ожидайте, что вас арестует приходский констебль по обвинению в краже моих канделябров.

Горло у меня сжалось, я лишилась дара речи и последней капли уверенности, с которой входила в этот кабинет. Даже если не считать угрозы передать меня деревенскому констеблю, мистер Локхарт, узнав о случившемся прошлой ночью, без колебаний отправит меня прямо в лондонскую камеру. Придется следовать плану мистера Пембертона, пусть это означает указать на невинного человека.

Тут, словно по сигналу, хозяин Сомерсета вновь начал писать.

– Я уже все продумал. Я устрою прием в память Одры. Будет угощение, напитки и танцы, а после – спиритический сеанс.

– Танцы? – переспросила я, все еще ошеломленная своими новыми обязанностями детектива. – Но я не танцую.

– Тогда вам остается надеяться, что вас никто не пригласит. – И без всякого перехода добавил: – Я хочу, чтобы сегодня вы внимательно осмотрели первый этаж и выбрали комнату, которая наиболее подходит для устройства сеанса. Составьте список нужных вам принадлежностей. – И он кивнул на дверь, отпуская меня.

Я с облегчением покинула кабинет и его вечно недовольного хозяина. Удивительно, что он не оскорбился тем, как я дышу. Мистер Пембертон привлекателен, это несомненно, однако всю его привлекательность уничтожали грубые манеры, отчего он казался обычным требовательным тираном, который только и помыкает людьми, как ему в голову взбредет. Мне он казался менее симпатичным, чем любой мужчина, которого я доселе встречала. Не представляю, почему леди Одра захотела за него выйти.

Я помедлила, задержавшись возле резного ангела у подножия лестницы. А может, она и не хотела…

Было приятно оказаться в убежище своей комнаты. Кто-то убрал постель и раздвинул шторы. Окно было приотворено, и в него проникал освежающий прохладный ветерок. Камин аккуратно подготовили к растопке. Я вспомнила, как миссис Донован упоминала об этом прошлым вечером. Я не ожидала такого внимания. Не привыкла, чтобы обо мне кто-то заботился. Картина над камином с обреченной на погибель шхуной висела криво. Я подошла и коснулась нижнего угла рамы, удивившись, как сильно пришлось надавить, чтобы ее выправить. Я заметила на полотне мелкие детали, которых не видела прежде. В воде были члены команды; волны должны были вот-вот их поглотить. Один все еще сидел на верхушке мачты.

Я сглотнула комок в горле и подошла к окну вдохнуть свежего воздуха.

За окном открывался впечатляющий вид на окрестности, но, глядя на землю далеко внизу, я думала лишь об Одре, запертой в своей комнате. Что за скоропостижные смерти случаются в этой семье?

Нужно выпытать у мистера Локхарта всю историю целиком. Что же до того, чтобы найти виновного, сначала следует выяснить, кого из приглашенных спиритический сеанс напугает сильнее всего. Повлиять на признание способно множество факторов. Один из них – страх.