Впрочем, я могла и ошибаться.

– И теперь места горничных на конкурсе красоты расхватывают, как горячие пирожки, – добавила сотрудница.

– Вот оно че, Михалыч, – пробормотала я, задумавшись о жизни наложниц в гареме.

– Михалыч? – встрепенулась сотрудница.

И оглянулась по сторонам, хотя в приемной никого, кроме нас, не было.

– Вы сказали… Михалыч? – переспросила она громким шепотом, подавшись вперед.

– Э-э… Ну-у…

Я лихорадочно придумывала, как бы выкрутиться. Крылатая фраза из моего мира в этом абсолютно неуместна.

– Ох, барышня! Так бы сразу и сказали, что от Михалыча, – вздохнула сотрудница. – Но на конкурс вы, действительно, опоздали. Могу предложить работу в посольстве.

– Иностранном?

Я отчего-то чувствовала себя глупо. Это как так? Михалыч – кодовое слово для своих?

– Зачем же, нашем. Но в иностранном государстве. Правда, тут как повезет. Сейчас мест нет, и куда потребуются сотрудники, я предсказать не возьмусь. Но зато, как только появится свободное место, вас вызовут в первую очередь. Анкету заполнять будете?

– Нет, – отказалась я. – А поближе есть… что-нибудь? Желательно здесь, в Москве.

– От таких предложений не отказываются, – обиженно заявила сотрудница.

– Понимаете, я не могу уехать из города. Мама… болеет…

Пришлось соврать, иначе меня не поняли бы.

– А-а-а… Хорошо, я посмотрю.

Она подошла к комоду со множеством ящичков, выдвинула один и начала перебирать лежащие в нем карточки.

– Не то, не то… – бормотала она. И, наконец, воскликнула: – Вот! Место горничной у боярыни Салтыковой. Проживание с питанием, и сверху…

Она назвала сумму в рублях. Проживание с питанием – это неплохо, и оклад приличный. Но останется ли время на кукол? Впрочем, мне скоро есть будет нечего. Куклы подождут.

– Подходит? – Дождавшись моего кивка, сотрудница продолжила: – Давайте рекомендации.

– Э-э… – Я опять растерялась. – А если рекомендаций… нет?

– Барышня! – Она всплеснула руками. – Что вы мне голову морочите? Без рекомендаций нельзя!

– А мне сказали, что можно, – возразила я.

И для убедительности нахмурилась.

Вот сейчас она спросит, откуда я знаю Михалыча, или что-нибудь еще… что меня выдаст… И все! И хорошо, если в полицию не заберут. За мошенничество.

– Ну… – Сотрудница немного растеряла пыл. – Есть, конечно, такие места. Но классом ниже. Вы же горничной хотите!

– А что есть… ниже? – спросила я. – Чтобы без рекомендаций, но в хорошем месте. В очень хорошем.

– Уборщица, посудомойка, дворничиха, – перечислила сотрудница. – Смотреть?

Получив согласие, она перебрала карточки в другом ящике.

– Вам работу полегче или денег побольше?

– Денег, – сказала я.

– Самое выгодное – место посудомойки на кухне в княжеских палатах. Но вас туда навряд ли возьмут.

– Почему?

– Мы подбираем персонал по заявке работодателя, но подходит ли соискательница, решают на месте. Здесь есть отметка: красивых не присылать. – Сотрудница взяла другую карточку. – Есть место уборщицы…

– Погодите! – перебила ее я. – То есть, я слишком хороша, чтобы мыть посуду?

– Только между нами… – Сотрудница опять подалась вперед и перешла на шепот. – В княжеских палатах вся прислуга… некрасивая. Потому они и набирают каждый год горничных для конкурса, покрасивее и помоложе. А для внутреннего пользования…

Она развела руками.

– И отчего так? – не унималась я.

Это меня не задело, но…

Любопытно. И кто мне еще такое расскажет?

– Великая Княгиня не терпит рядом красивых женщин, – едва слышно прошептала сотрудница. – И добавила чуть громче: – Вы определенно из провинции. Это же все знают!

Интересно, часто княгиня на кухню заходит? Скорее, проблема в ее муже. Кое-какие сплетни и до меня доходили, через Таню. Так вот, его величество… или сиятельство… Как тут принято обращаться к Великому Князю? А, вспомнила! Всемилостивейший Государь.

Так вот, всемилостивейший был падок до женского полу. И его многочисленные бастарды, если верить слухам, тому доказательство. Потому княгиня и не терпит красавиц.

– Место уборщицы в больнице Велеса. – Сотрудница поправила очки. – Или вот… в картинной галерее.

– Может, я в княжеские палаты попробую? – робко попросила я. – Оденусь скромнее.

«Лицо сажей натру…» – подсказала услужливая память.

– Не верите, – усмехнулась сотрудница. – Хорошо, я вам направление выпишу. Другой отказала бы, но вы же пожалуетесь… – Она многозначительно подвигала бровями, определенно намекая на неизвестного мне Михалыча. – А мне проблемы не нужны. Пусть вам на месте откажут.

Минут через десять, спрятав в сумке листок со словами, что на должность посудомойки меня направили из агентства «Крошечка Хаврошечка», заверенный печатью и подписью начальника, я отправилась по адресу, запоздало вспомнив, что никакой другой одежды у меня нет. А ослиной шкуры и сажи – тем более. Так что одеться скромнее не получится.

Княжеские палаты располагались на месте Кремля и прилегающих территорий. Как я узнала из истории, кремль там был, но позже крепостную стену снесли, а место благоустроили, разбив между домами-палатами сады. Там же располагались всякие бытовые службы, охрана, сокровищницы. И музей – народный, открытый для посещения в определенные дни недели. Потому и у кухни, где готовили яства не только для княжеской семьи, но и для всего обслуживающего персонала, имелся свой адрес.

Когда я объяснила охране, зачем явилась, ко мне вышла пожилая дама в черном. Она даже не взглянула на листок, что я ей протянула.

– Непригодна, – произнесла она сухо. – И передайте тому, кто вас направил, барышня, еще одна такая оплошность, и мы подыщем другое агентство. К работе нужно относиться профессионально!

Мне и рта не дали раскрыть. Произнеся речь, дама удалилась, бросив через плечо охраннику:

– Проводите вон.

Что ж, я хотя бы попыталась…

Глава восемнадцатая, в которой Марьяна мастерит куклу

Марьяна

Вернуться в агентство я не рискнула. Вдруг сотрудница успела связаться с Михалычем? Между прочим, телефоны тут уже изобрели, только они считались редкостью. В доме у купца Богданова, например, телефона не было. А вот в приемной агентства я успела заметить громоздкий аппарат на круглом столике.

И если тот Михалыч сказал, что никого не посылал…

Нет, возвращаться опасно. Я сразу отправилась в мастерскую и занялась приготовлением холодного фарфора. Немного клея я успела сварить до того, как меня похитили, его вполне хватит на несколько кукол. Продам их – и не придется голодать.

Я отмерила нужные пропорции, соединила клей и крахмал, добавила масло и глицерин. Когда смесь стала однородной, включила плитку, налила в кастрюлю воды, а сверху пристроила миску. Меня уверили, что посуда прочная, так как ее используют ведуны для приготовления зелий, но все же я предпочла варить смесь на водяной бане.

Я закупила в лавке для ведунов не только миски, но и стеклянные банки с плотно прилегающими крышками. Пищевой пленки или чего-то похожего на нее не нашла, а на воздухе смесь высохнет. И стеклянная лопаточка тоже пригодилась. Ей я тщательно размешивала варево, пока оно не загустело.

Потом я выложила его на доску, смазанную маслом, немного остудила и выместила, как тесто. Разделила то, что получилось, на несколько частей: я знала, сколько примерно уходит на одну куклу. Лишнее убрала в банку и принялась за каркас.

Все же мне повезло, что нужные материалы оказались под рукой. Я купила их на пробу, чтобы сделать двух-трех кукол, посмотреть, что из этого получится. Но если я хочу мастерить кукол на продажу, под заказ, мне понадобится больше мешков ингредиентов для смеси, больше мотков гибкой проволоки, больше шерсти для волос, больше красок…

Вот тканей и фурнитуры здесь много. Можно даже сшить себе новое платье.

Я устала, и сильно хотелось есть. Но я торопилась сделать основу, ведь она должна высохнуть, а на это уйдет дня два, не меньше. Одного я не учла: знания остались со мной, а вот навыки…

Я знала, как лепить. Марьяна же никогда этим не занималась. Мой разум управлял чужим телом. И я чувствовала себя весьма странно. Это как… заново учиться ходить. Или ездить на велосипеде. Вроде ты знаешь как, а тело деревянное.

И ведь я в теле Марьяны с зимы!

Кое-как я, конечно, наловчилась. У меня выходило все лучше. Но…

Лицо у куклы получилось «кое-как». Не уродина, но и не красавица. Ручки кривоватые, одна ножка длиннее другой.

Расстроившись, я решила исправить огрехи утром, при дневном свете. Все же холодный фарфор застывает не сразу. Поела хлеба, запила его чаем – и легла спать. И каким неудобным не казался диванчик после кровати с перинами, уснула я мгновенно.

Новый день принес новые разочарования. Холодный фарфор застыл быстрее, чем я ожидала, ничего не получилось исправить. И банки с тугими крышками оказались бесполезны, в них тоже все высохло.

Аномалия какая-то, что ли…

Я долго вертела в руках болванку куклы, размышляя, доделывать ее такой или выбросить. Можно попробовать сшить куклу из тряпочек, но…

Тряпичных кукол тут много. А фарфоровые – редкость, и доступны только богачам. Мои же дешевле в производстве, а выглядят так же, как дорогие. Обманывать я не собиралась, поэтому моих кукол смогут покупать и те, кто победнее.

Кстати, раздумывала я и над тем, чтобы получить патент, если рецепт холодного фарфора тут еще не изобрели. Но пока так и не смогла ничего разузнать. Открыто спрашивать я боялась, ведь технологию могли и украсть.

В этом мире мне отчаянно не хватало друга. Не мужчины-любовника, а именно друга. Того, кому можно довериться, кто помог бы освоиться, кто брал бы на себя те заботы, с которыми женщине справиться тяжело.

Я привыкла все решать сама. А здешнее общество все еще было глубоко патриархальным. Да, женщинам уже позволяли многое, но…

Все же мало доверяли. Смотрели свысока. Не воспринимали всерьез.

Я решила доделать куклу. И пусть первый блин комом, она ни в чем не виновата. Я относилась к куклам… наверное, как к детям. Плохо получилась? Некрасивая? Ничего, оставлю ее себе. Будет моим талисманом.

Да и не умела я бросать недоделанную работу. Считала это плохой приметой. Поэтому вместо того, чтобы варить холодный фарфор заново, я занялась кукольным лицом, волосами и одеждой.

Нарастила туловище чехлом из ткани, набила его вяленой шерстью. Так у куклы появился относительно мягкий животик. Чтобы не возиться с волосами, сделала обманку – приклеила несколько прядей к чепцу.

Платьице сшила скромное. Дурнушке ни к чему великолепный наряд. А когда рисовала лицо, опять напортачила – губы получились кривыми, а один глаз косил.

Так как я спешила, то проработала весь день. Прерывалась лишь изредка – перекусить или размять затекшие мышцы.

Кукла вышла весьма атмосферной. Пожалуй, если бы я задалась целью смастерить уродину, не справилась бы лучше.

– Ничего, я все равно буду тебя любить, – утешила я куклу. – И назову… Марийкой.

Кукла безразлично косила карим глазом, расставив в стороны кривые ручки. Я оставила ее на столе и отправилась клевать свой скромный ужин.

Долго ли я так протяну? Я старательно избегала роскоши, хоть и имела достаточно средств для того, чтобы ни в чем себе не отказывать. Но все же за время, проведенное в качестве купеческой дочери, привыкла к сытой жизни. Я всегда вовремя завтракала, обедала и ужинала. И забыла, что такое голод.

Может, я зря сбежала от Влада? Зря не доверилась ему? Сидела бы сейчас в теплой и уютной гостиной, пила бы чай с пирожными, развлекала бы разговорами его матушку. И Таня… Ее, наверное, уже выгнали. А мои вещи… отдали старьевщику.