Фергус казался острым обнаженным клинком, коснуться которого не порезавшись было невозможно, но иногда Мастер Грейден панибратски толкал его в бок или поясницу, чуть тянул за одежду и придерживал раскрытой ладонью, и Алоизас каждый раз удивлялся так, словно видел это впервые. Ему хотелось бы задать эти вопросы самому Грею, но он все не решался, а теперь самолично потрогал Греха и понял, что, кажется, ошибался.

Хальвард тем временем быстро поставил меч, убрал с дивана неуклюже скинутые вещи, затем подошел с другой стороны и помог им двоим подняться на ноги, чтобы довести Греха до дивана.

Алоизас придержал Хайнца под поясницу, помогая идти и чувствуя, как проминается ткань рубашки под его рукой.

«На ощупь совсем как человек!»

Хайнц с еле слышным вздохом опустился, расслабленно откидываясь на спинку дивана. Его рубашка спереди была испачкана чем-то влажным и темным, сливающимся с тканью, и у Алоизаса мелькнула мысль, что это кровь.

Он осторожно присел рядом, стараясь держать небольшую дистанцию.

– Так ты все же ранен?

– Просто пара царапин, – томно выдохнул Грех. – Они почти затянулись и не стоят твоего внимания.

– Выглядишь ты неважно. – Хальвард встал напротив, угрюмо скрестив руки на широкой груди.

– Меня несколько часов гоняли по району недомастера Ордо Юниус, конечно я буду выглядеть неважно, – прошипел Хайнц, дергаясь от желания вскочить, но держа себя в руках. – Не успел подпудрить носик к вашему приходу, извините.

– Недомастера? – Хальвард проигнорировал всплеск желчи в свою сторону.

– Я не считаю тех, кто предал веру в Джиана Защитника, Мастерами. То, что теперь они сделали с собой, настоящая скверна.

Алоизас присвистнул и поднялся, упирая руки в бока. Он наверняка выглядел нелепо для серьезных разговоров: босой, в просторной рубашке и легких штанах. Но ему было все равно.

– От кого я это слышу? Что это, Мирза Звездоносный уже не эталон божественного правления? – Он приподнял брови так высоко, что они скрылись под светлой челкой.

– Никто не говорил, что я всецело разделяю восторг иноверцев, – недовольно ответил Хайнц. Его улыбчивая маска благосклонности шла трещинами, являя его настоящее лицо.

– Откуда мне это знать? Ты был на их стороне и был с Ними во времена Инкурсии. Неужели можно быть с кем-то заодно и не разделять их целей и взглядов?

– То же самое я могу сказать и про тебя, птенчик. – Слова Хайнца заставили Алоизаса прикусить язык. – Ты тоже был в Ордо Юниус… Но вообще, я хотел, – запальчиво начал Хайнц, а потом вдруг с трудом сел и плотоядно улыбнулся, как будто в мгновение понял, что его выводят на разговор. – У меня иная мотивация.

Хальвард громко хмыкнул, Алоизас вдохнул и выдохнул, внутренне стараясь успокоиться.

– Вот об этом и речь. Ты прямо не говоришь, так что я могу судить о тебе только по тому, что вижу.

– Тебе недостаточно того, что ты видишь? – Хайнц элегантно откинул прядь волос с плеча, снова вальяжно раскинувшись на спинке. На нем сегодня не было привычного высокого воротника и перьевых наплечников, поэтому расстегнутые верхние пуговицы открывали длинную бледную шею, по груди неряшливо рассыпались спутанные нити бус и цепочек с амулетами. Прищуренные золотые глаза Греха прожигали Алоизаса насквозь, и тому пришлось еле заметно сглотнуть, хотя во рту пересохло.

– Хочется копнуть глубже.

– Жадность тебя погубит, – усмехнулся Хайнц.

– Мне терять нечего, – хмыкнул Алоизас.

– Халле, – взволнованно начал Хальвард.

– Что? Он все равно меня сожрет, так что я не собираюсь лежать в постели, томно вздыхать и ждать конца. Я буду действовать. – Алоизас нахмурился, продолжая стоять с руками, упертыми в бока. Его сердце сжалось при осознании того, что он уже сам себе не принадлежит и вся его дальнейшая судьба предопределена, но он не хотел показывать своего беспокойства брату.

И не хотел выглядеть напуганной жертвой под этим плотоядным взглядом Хайнца.

Он понимал, что уже несколько раз сказал это все вслух, но ничего не мог поделать, поскольку метка на теле и сам контракт волновали куда больше, чем ему казалось. Сейчас он мог мило беседовать с Хайнцем и строить планы, но кто знал, когда Греху надоест терпеть и он решит свернуть ему шею одним движением сильных рук с цепкими пальцами?

Алоизас не хотел хоронить себя заранее, но его рациональная часть заставляла мозг генерировать план прямо на ходу, только бы успеть сделать побольше до того, как его поглотят без остатка. Он не хотел думать об этом, но возвращался к этому снова и снова, мучаясь ночами и днями, которые провел тут в относительном покое.

Иногда Алоизас украдкой задерживался взглядом на Хальварде, и сердце изнывало от предчувствия тоски по их несбыточному совместному будущему. Считал ли Хальвард его предателем за то, что он так поступил? Осознавал ли, что скоро они снова потеряют друг друга, или будет бороться?

В случае Хальварда вероятен с сотней процентов был второй вариант, но Алоизасу так отчаянно хотелось, чтобы все сложилось как можно более безопасно для него. Хайнц ведь сдержит обещание, даже если человек, которому он дал его, погибнет?

– Ладно. Все это походит на какой-то сон, и мне кажется, что когда-нибудь я разберусь в том, что происходит, но сейчас давайте займемся насущным вопросом. – Алоизас устало потер переносицу, прогоняя тоскливые мысли и беря себя в руки. Затем снова посмотрел на Хайнца. – Спрошу еще раз. Ты ранен?

– Говорю же: пара царапин, – уже мягче ответил Хайнц.

– Ты еле двигаешься, значит, тебе больно, – поддержал брата Хальвард. – Ранен.

Красивое лицо Хайнца едва не перекосилось, но он стойко выдавил из себя благодарную, насквозь фальшивую улыбку.

– Похвальная наблюдательность.

– Существуют какие-то лекарства для Грехов? – напрямую спросил Алоизас.

Хайнц поднял здоровую руку и ткнул длинным пальцем в сторону комода у противоположной стены комнаты. На нем грузно высились стопки книг и листов пергамента, придавленные малахитовыми пресс-папье, и ящик с чистыми стеклянными бутылочками. Возле комода был заметен небрежно замотанный в потертую ткань, вероятно сломанный, кальцинатор.

– В верхнем ящике лежит шкатулка.

– Отлично. – Алоизас развернулся и, огибая сваленную мебель, направился в противоположный конец комнаты, попутно подняв несколько книг и листов с пола. – Ну и бардак.

– Ты поразительно быстро осваиваешься на чужой территории, – заметил Хайнц.

– Ты сам привел меня сюда и захотел сотрудничать. Терпи. – Мастер деловито распахнул шкафчик.

– Ты меня первый призвал.

– Мог бы сразу сожрать и не страдать.

Хальвард не стал это комментировать, лишь еще больше нахмурился. Его безжизненный глаз выделялся блеклым пятном, светлые волосы рассыпались по крепким плечам.

Алоизас проглотил вспыхнувшую внутри тревогу, торжественно поднес шкатулку к Хайнцу и посмотрел на брата.

– Давай посмотрим, что мы можем сделать?

В глоссарии Ордена Мастеров кровь Грехов описывалась как черная и похожая на обычные чернила.

Алоизас оглядел смазанный след на собственной ладони, пока туго забинтовывал колотую рану над животом Хайнца, и незаметно бросил взгляд на разлитые по ковру чернила. Кровь и правда была на них похожа.

Хальвард позади него тяжелой поступью направился к окну, чтобы захлопнуть скрипевшие створки.

– А я думал, у Грехов регенерация настолько быстрая, что раны затягиваются прямо на глазах. – Алоизас припомнил, как видел мгновенно срастающуюся кожу на щеках Фергуса от царапин. Он закрепил повязку и стал сворачивать остатки бинта обратно в валик, усевшись на диване так, словно разговаривал с давним знакомым, а не латал бешеное чудовище.

– От обычного оружия. Но орденцы сражались ритуальными клинками, – недовольно ответил Хайнц, запахивая рубашку и скрывая бледную грудь под тканью. Его бусы и амулеты блестящей горкой лежали на столе рядом с диваном.

– В Теневале тоже были ритуальные клинки, – сказал Мастер.

Хальвард рывком поднял стол и поставил его ровно. Мышцы рук на мгновение вздулись, натянув ткань рубашки, и Алоизас снова изумился тому, насколько крепким стал брат.

– В Теневале они ни разу до меня не достали, – тихо ответил Грех. – Кстати, до твоего призыва я никогда там не бывал, только знал о существовании города.

– Да ладно? – Алоизас спросил, не отрываясь от смешивания с водой настойки из шкатулки Хайнца. – Как же тогда ты так быстро нашел меня?

– Призыв работает так, птенчик, что я пришел бы за тобой, даже будь ты в самом Инферно, – плотоядно улыбнулся Пернатый, и Алоизас поджал губы, пихая ему в руки кружку.

– То есть мне от тебя никак не скрыться?

– Никак. – Хайнц продолжал улыбаться, поигрывая тонкими пальцами по бортику керамической чашки с золотой окантовкой. – Пока на тебе моя метка, Халле, я тебя везде найду.

– Тогда как ты нашел его в Тэйлии? – вмешался Хальвард. – У него уже не было метки.

– На нем остался мой след после первой сделки – это раз. – Пернатый залпом выпил содержимое. Острый кадык дернулся, привлекая внимание обоих братьев, а затем Грех совершенно обычно, человечно и неизящно вытер костяшками пальцев губы и сморщился. – Отвратительный вкус. Надо переделать рецепт. Так, о чем я? А во‐вторых, кое-кто слишком сильно хотел меня видеть. Даже без сделки я без труда смог явиться к тебе.

Алоизас почувствовал, как запекло щеки, и отвернулся, наблюдая за тем, как Хальвард методично ставит все по местам.

– Не стыдись. Все средства хороши, если хочешь спасти кого-то, – еле слышно бросил Хайнц, а затем изящно поднялся и принялся застегивать пуговицы.

Его голос утратил привычную насмешливость, и Алоизасу стало неуютно, как будто он оказался в пустом коридоре под ледяным сквозняком. Он хотел было тоже встать и пойти помочь брату собрать с пола книги и свитки, но неожиданно осознал, как сильно вымотался. Рана давала о себе знать ноющей болью, бинт туго стягивал ребра, и захотелось расхохотаться от того, что теперь они с Хайнцем такие одинаково замотанные. Северянин подогнул под себя ногу, медленно отставил шкатулку и привалился плечом к спинке, устало наблюдая за тем, как Хальвард и Хайнц наводят порядок в комнате. Алоизас всегда считал Пернатого опасным и неадекватным, и сейчас было странно видеть то, как легко брат с ним общался.

– Я думал, Мария прибежит на шум. – Алоизас посмотрел на приоткрытые двери.

– Ее комната в противоположном крыле. К тому же ночью Навьи очень крепко спят, – ответил Хайнц, проверяя окно и задергивая шторы. Он ловко поднял с пола свой плащ и отряхнул от пыли, чтобы потом свернуть и швырнуть на кресло, на котором уже были навалены какие-то вещи.

– Тебе нездоровится, Халле? – обеспокоенно спросил Хальвард, заметив, как Алоизас бессильно привалился к спинке дивана.

– Рана никак не хочет заживать, ха-ха, – вымученно улыбнулся Алоизас. – Минутная слабость, не переживай.

– Надо больше отдыхать, а не совать свой птичий нос куда не следует, – с насмешкой сказал Хайнц.

Алоизас открыл было рот, чтобы возмутиться, но в него тут же прилетел скомканный плед, и он растерял все слова. Хайнц сделал вид, что это не он только что его кинул, и принялся ставить стопки книг на стол.

– У меня нет времени прохлаждаться, – тихо сказал Алоизас.

– Нужно вернуться к Грею и остальным? – спросил Хайнц, продолжая наводить порядки.

– Не хочу, чтобы они считали, что я предал их и сбежал, – нехотя ответил северянин. Сказанное горчило на языке правдой, ведь, будь он на их месте, посчитал бы так же. Более того, Алоизас был уверен, что Кейран первым свяжет появление Хайнца во дворце с ним.

– Тебе могут там быть не сильно рады, – озвучил его мысли Хайнц. Сейчас он стоял, упершись руками в столешницу, и золотистые глаза пристально всматривались в Алоизаса, как будто он хотел вывернуть наизнанку его душу. Или то, что от нее теперь осталось, принадлежащее ему.