Комнатка на втором этаже была не класса люкс, но зато сухая и теплая, с крепким столом, двумя кроватями у стен и камином, который сразу же разожгла служанка в застиранном переднике. В центре на полу лежал уже видавший виды ковер, на который Кейран опустил свой саквояж.

Цзинь сонно заворочался, пихаясь острыми локтями и коленками сквозь плотное пальто. Монтгомери взвесил его в руках и хмыкнул: «В кошке больше весу будет».

Мастер откинул покрывало с ближайшей к нему кровати и аккуратно уложил Цзиня. Он ожидал, что сейчас мальчишка проснется, резко вскочит и забьется в угол, сверкая оттуда глазищами и дыбя хвост, но Цзинь лишь свернулся калачиком и ткнулся носом в ворот пальто Монтгомери.

– Тебя бы изгнали, а ты бы и не проснулся, – проворчал Кейран, скрестив руки на груди. Он немного нервно сдернул жабо с шеи, скинул на постель пиджак и отправился вниз заказать горячей воды и чай в комнату.

Когда Цзинь проснулся, Кейран уже допивал вторую кружку горячего чая на пряных травах, собрав волосы в пучок и просматривая содержимое сумки с эликсирами и фулу. Мальчик минуту сонно хлопал глазами, смешно встопорщив уши и выпутываясь из пальто, затем обнаружил, что уже находится не в дилижансе, и забился в угол, как и предполагал Кейран.

– Не бойся. Никто тебя тут не тронет. – Монтгомери постарался сказать это как можно мягче, но получилось, скорее, устало.

Цзинь приподнял уши, потягивая носом и замечая стол с накрытыми глиняными крышками тарелками с едой.

– Куда вы меня привезли? – настороженно спросил мальчик.

– Тебе стоило задать этот вопрос раньше, когда согласился поехать со мной из города, – проворчал Кейран.

– Мастера хотели меня изгнать, у меня не было времени подумать, – возмутился Цзинь, распушив хвост. Он все еще жался к стене, покрытой изъеденным молью гобеленом, а его глаза сияли в полумраке, как камешки янтаря на солнце.

– Я тоже Мастер. – Кейран постучал пальцем по висевшему на груди кристаллу.

– Так вы меня им не сдали, – возразил Цзинь, и тут его словно осенило. Уши встали торчком, хвост обхватил тощее колено, и он храбро подался вперед. – А почему не сдали? Разве ж Мастеров за такое не наказывают?

– Наказывают. Но если мы с тобой не будем орать об этом на каждом углу, то никто и не узнает.

– Зачем вам это? – Цзинь несколько расслабился, но Кейран все равно заметил, что напряжение осталось. Он был готов сорваться и бежать в любую минуту.

Кейран тяжело вздохнул, снял очки и устало помассировал переносицу, прежде чем ответил:

– Я не знаю. Считай это моим единственным жестом альтруизма.

– Чего? – Мальчишка так удивился новому слову, что даже голову набок склонил. – Альт… Что?

– Альтруизм.

– Это мастерские словечки какие-то? Пытать будете? – Цзинь прижал уши к голове и стал медленно двигаться бочком к тому краю кровати, что был дальше от Кейрана.

– Альтруизм – это литературное слово, обозначающее жест доброты, а не «мастерские словечки», – объяснил Монтгомери, снова надевая очки. – Я забрал тебя не для того, чтобы пытать или изгонять. Если бы хотел убить, еще в подворотне с тобой возиться бы не стал, но, как видишь, мы здесь, в безопасности, и на столе уже давно стынет еда. Поешь: нам предстоит долгий путь.

Кейран поднялся со стула, краем глаза отмечая, как дернулся Цзинь на кровати в сторону выхода, снял полотенце с небольшого чайничка и налил в подготовленную кружку мальчика. От запаха заваренных трав и еды у последнего тут же громко заурчало в животе, и Цзинь смущенно отвел взгляд, нервно обхватив собственный хвост руками.

Маленькими шажками, не сводя напряженного взгляда с Мастера, лисенок добрался до стула и медленно уселся на него, снимая куртку и скидывая на пол. Кейран со вздохом наклонился, поднял его вещь и повесил на стул, игнорируя испуганный вздох Цзиня.

– Вещи на пол не кидают.

– Она все равно грязная, – буркнул мальчик, закатывая рукава рубашки в пестрых заплатках.

– Это твоя вещь, и неважно, что она сейчас грязная. Манеры красят мужчину, – строго сказал Мастер и закатил глаза, когда мальчик недовольно фыркнул.

«О Создатель, даруй мне терпение обучить его этикету». – С этими мыслями Кейран поставил перед Цзинем таз с теплой водой.

– Это что? Пить? – нахмурился мальчик.

– Это для рук. Перед едой всегда надо мыть руки.

– А я-то думал, зачем у богатых господ на столах какие-то чаши с водой да тряпки, – весело фыркнул Цзинь, забираясь чумазыми ладонями в воду. Его тонкие пальцы и острые костяшки были в царапинах и ссадинах.

– Ты бывал на фуршетах?

– Я подсматривал, – ответил Цзинь, растирая кожу на руках докрасна и вытираясь протянутым полотенцем. Кейран снял крышки с тарелок, протянул ему столовые приборы и уселся напротив, с интересом наблюдая за тем, как Цзинь берет вилку и пододвигает к себе рагу из мяса и овощей.

– Что? Приборами я пользоваться умею, чай не дикарь, – хмыкнул мальчик, принимаясь с жадностью есть. В вороте старенькой рубахи Кейран видел тонкие веточки ключиц и беззащитную тонкую шею. Не было ни пухлых детских щек, ни невинных округлых линий – мальчик был очень худой, угловатый, с острыми скулами и подбородком. Монтгомери задумался о том, почему маленький Цзинь слонялся по улицам и спал в мусоре, а потом он вспомнил, в чем их отличие от Нари, и для него все сложилось. Цзини не воспитывали свое потомство.

Так уж было заведено, что своих детенышей они не любили, не заботились, поэтому подкидывали к Нари, а те не могли не взять их под свою опеку, поэтому ни один Цзинь не знал своих настоящих родителей и не воспринимал их таковыми. Это было странно, и сколько бы ученых ни ломали над этим головы, ответов никто так и не добился. Может, потому, что Цзини пакостники и темные Божества, живущие сами по себе, и обрекать себя на привязанность к семье не хотели. По крайней мере, такое читал Кейран.

– Как зовут-то тебя? – устало спросил Мастер, примерно представляя, что его ждет в ближайшие дни.

– Зачем вам? – Цзинь жевал особенно большой кусок мяса и не собирался прерываться.

– Должен же я тебя как-то называть. Тем более что я тебе уже представился до этого. – Кейран допил чай и выжидательно посмотрел на мальчика. Тот опустил глаза в тарелку, нахмурился и нервно дернул пушистыми ушами. Затем отодрал от косточки последний кусок мяса острыми клыками и, угрюмо жуя, ответил:

– Миэ. Меня зовут Миэ.

– Приятно познакомиться, Миэ.

Цзинь поежился, услышав свое имя, затем выхлебал из кружки чай и, проигнорировав лежащее рядом полотенце, вытер губы рукавом рубашки.

«Манеры, и еще раз манеры».

– На кровати есть чистая теплая одежда. Я купил у хозяйки таверны. Она, возможно, несколько великовата тебе, но все-таки лучше, чем ничего. Твоя одежда не подходит для октября, тем более обещают заморозки. – Кейран поднялся, начиная убирать на столе.

– Когда много двигаешься, холод не страшен. Мы сейчас в другом городе? – Цзинь подошел к окну и выглянул, распахнув шторы. Его хвост качнулся за спиной. – Он небольшой, я найду где согреться.

– Ты не останешься здесь, – тихо сказал Кейран, внутренне все еще пребывая в растерянности от того, что делает.

Миэ обернулся, сунул руки в карманы штанов, затянутых на поясе ремнем не по размеру.

– Все-таки решили забрать меня в столицу как трофей?

– Нет.

– Не отпирайтесь. Все Мастера так делают. Я же не Нари, вы это поняли? – Глаза Миэ снова сверкнули янтарным светом, и Кейран поспешно отвернулся, заметив вокруг него темную ауру.

– Мне не двадцать лет, чтобы Цзиня от Нари не отличить, мальчик, – проворчал Монтгомери, все еще не глядя на Миэ.

– Тогда зачем помогли мне, накормили и одежду купили? Что-то многовато действий для простой работы. Скрутили, загнали б в пентаграмму – в вас вон сколько силищи – и делов-то, – продолжал распаляться мальчишка, пока Кейран не глядя двинулся к нему и закрыл ладонью глаза, выдыхая.

Миэ испуганно застыл, от неожиданности даже ничего не сделал.

– Убери свои чары и дай мне сказать, – серьезно проговорил Кейран.

– Я буду драться, – угрожающе прорычал Миэ, выпустив когти и прижав уши, однако отстраняться не спешил и ладонь с глаз почему-то не убирал.

Кристалл под рубашкой вибрировал с бешеной тональностью, отчего все съеденное в желудке стремилось по горлу вверх, но Кейран глубоко дышал и держал себя в руках.

– Я не хочу драться. Я хочу поговорить. – Он медленно убрал руку, и сверкающие глаза под пальцами тут же погасли.

Миэ отступил на шаг, но позади было окно, и он уперся в него спиной.

– Мастера, что приехали со мной, поедут этим же путем. И если увидят тебя, то сразу же изгонят, – сказал Кейран.

Миэ еле заметно вздрогнул, сжал кулаки и нахмурился.

– Пусть сначала попробуют найти меня.

– Они найдут.

– Я с малых лет на улице, я умею выживать, даже если Мастера будут в городе, – гордо вздернул подбородок Цзинь. Кейран посмотрел на него очень тяжелым взглядом, остужая разгоревшуюся агрессию.

– Ты попался в самую элементарную ловушку из фулу, – тихо проговорил Монтгомери.

Цзинь густо покраснел от стыда, прижал к голове уши и мотнул хвостом, но ничего не сказал.

– Правда в том, что ты никогда не встречал Мастеров. Верно?

В наступившей тишине был слышен треск поленьев в камине и завывание начинающейся бури за окном. Капли дождя ударили по стеклу, растекаясь неряшливыми полосами. Цзинь молчал и смотрел на свои ноги в стоптанных, зашитых грубыми нитками ботинках. У него были разные шнурки, а в просвете между бортами ботинок и штанинами виднелись такие же разного цвета теплые носки.

– Я могу предложить тебе поехать со мной, – сказал Кейран.

– Делать вам нечего, Мастер. Как узнают, что Цзиню помогли, вам головы не сносить, – взволнованно ответил Миэ.

– Никто не узнает, если мы никому не скажем. Представлю тебя своим учеником, окрепнешь да пойдешь своим путем дальше.

– Звучит очень сомнительно от того, кто убивает таких, как я.

Кейран тяжело вздохнул, поправил очки и направился к своей постели, чтобы опуститься на нее. Он взял стопку чистой одежды в руки и принялся рассматривать так, словно сейчас это было важнее всего. Внутри все отчаянно билось, скреблось унизительным волнением, но кристалл неожиданно был спокоен. Кейран не знал, что ему делать, но оставлять этого мальчишку один на один с Мастерами и промозглым холодом октября совершенно не хотелось. Он не Эрха Спаситель, Миэ не человек, и он вовсе не обязан был уговаривать его поехать с ним.

Он совершенно не знал, что делать дальше при любом раскладе, и все-таки отчаянно хотел, чтобы Миэ согласился.

Кейран не слышал шагов и поэтому предательски дернулся, когда мальчишеские руки в ссадинах аккуратно схватились за другой край стопки одежды и потянули на себя.

– Это же мне приготовили? – Миэ невозмутимо отобрал одежду и вздернул подбородок.

– Тебе, – кивнул Кейран.

– Я согласен. – Цзинь отвел взгляд, хмурясь сильнее и дергая ушами. – Подыграю вам, так и быть. Но если почувствую себя в опасности – тут же уйду.

– Твое право.

Глава 5

Михаэль втянул носом прохладный утренний воздух. Если бы его уши не были спрятаны под капюшон, то смешно бы встрепенулись. В холодных нотках с примесью запахов выхлопа с ткацкой фабрики братьев Уилмор, нагретой металлической поверхностью крыши и толпы людей чувствовалось приближение осени. Миэ был рад этому, ведь духота от прогретого летним солнцем города порядком утомила Цзиня. Когда камни раскалялись так, что не дотронуться рукой, а запахи человеческой жизнедеятельности смешивались в тошнотворный коктейль, Миэ становилось очень тяжело. До Инкурсии Михаэль любил, когда они с Кейраном на все лето уезжали из столицы, но сейчас эти воспоминания казались такими далекими, будто такого никогда и не было.