– Отвечай, Кейл, – сказала мама.

– Чердак человеческого дома? – предположил он.

– Ты прав, ты совершенно прав! Главное в этом деле – не царапать когтями пол, и тогда люди никогда не узнают, что вы гостите у них! Показывать вам свой секретный лаз я, конечно, не собираюсь. А то, когда ударят морозы, чердак окажется тесен для нас всех. Вы-то, кролики, может, и не умеете лазать по стенам, а вот вы, товарищи белки, вызываете серьёзные опасения.

– Спасибо, я лучше останусь на своём дереве, – пробормотала Инка. – Столько болтовни я бы не вынесла.

– Тыковка, как думаешь, ты могла бы забраться по водосточной трубе? – громко прошептала Люцерна. – Ты ведь смогла залезть не шпалеру.

Кейл улыбнулся мне, и несколько моих сородичей захихикали. Я шикнула на Люцерну. Да, однажды я забралась на шпалеру со стороны чёрного входа и чуть не сломала себе позвоночник. Но именно так я познакомилась с Лиром, чьё гнездо умостилось на самом верху этой самой шпалеры.

Где же он пропадал целое утро?

– Возможно, если вы попросите очень-очень вежливо, – продолжал Иган, – и пообещаете не лезть ко мне, я покажу вам, как можно проникнуть в дом людей, оставшись незамеченным, и…

– Внимание! Внимание всем на Молочайном лугу! Бросайте все свои дела! Подходите и подлетайте поближе! Вы не захотите пропустить эту новость, таково моё мнение!

Знакомый голос прорезал утренний воздух. Две ярко-голубые сойки стремительно приближались к нам. Я знала их, и колючки в моих мыслях снова пустили узловатые корни. Они хотели предупредить о ястребе? Неужели птица всё-таки выбрала Молочайный луг своим домом и теперь истребит нас всех?

Я снова посмотрела в небо.

– Где же ты, Лир? – прошептала я.

4

– Здравствуй, Трикси, – поздоровалась мама. – Вы с Васильком хотите нам что-то сказать?

Сойка опустилась на землю рядом с моей мамой.

– Что за дивное утро выдалось сегодня на лугу, не правда ли, матушка Крапива? В такой день невозможно хмуриться. С добрым утром всех! – Трикси озарила нас лучезарной улыбкой, и мы улыбнулись ей в ответ.

Её тон заставил меня усомниться в том, что они хотят предупредить нас о ястребе.

– Эй-эй, простите, птички, – Иган постучал коготками по водосточной трубе. – Вы срываете мой урок.

– Ох, батюшки, – разволновалась Трикси. – Мы можем подождать…

– Нет, не можем! – воскликнул Василёк. Он уселся на конёк крыши над Иганом. – Нам ещё обратно лететь. Серый, зови остальных горлиц! Синицы! Дятлы, прекращайте долбить деревья своими клювами и спешите сюда!

Когда вокруг нас собрались все птицы и белки Молочайного луга, Василёк спорхнул с крыши и встал рядом с Трикси. Не знаю, как ему это удалось, но Василёк, эта беспардонная голубая сойка и бывшая гроза луга, сумел охмурить самую добрую и нежную птичку в мире.

– Обещаю, мы не отнимем у вас много времени, – обратилась Трикси к Игану. Беличий самец не скрывал своего недовольства.

– Важная новость, – начал Василёк, обводя толпу блестящими чёрными глазами. – Лучший день моей жизни, таково моё мнение. Хотя впереди дни ещё лучше этого, вот уж точно, но я хотел, чтобы вы знали… – Голос Василька дрогнул и сорвался. Мне показалось, или у него дрожал клюв?

– Продолжай, Василёк, – мягко подбодрила его Трикси.

– Не могу. Распирает от гордости. – Василёк повесил голову и залился слезами.

– Ох, право слово, – вздохнула Трикси. – Василёк хочет сказать, что в нашем гнезде появилось пять яиц. А к концу лета на Молочайном лугу появится пять новых обитателей!

– Я самая везучая птица на свете! – прогорланил Василёк, пока мы все щебетали и клекотали, поздравляя их. Он уткнулся в голову Трикси. – Как же мне повезло, – повторил он.

Долго Василёк не давал житья обитателям Молочайного луга. Но он изменился и сыграл важную роль в спасении детёнышей койота. Лир считал, что на него благотворно повлияли истории, которые я рассказывала на лужайке. Как бы я ни верила в силу историй, всё же не хочу ставить себе в заслугу столь разительные перемены в характере птицы. Лир проявил к нему намного больше доброты. Как бы то ни было, Василёк осознал, как важно жить в мире с другими, и переменился.

– Пока мы высиживаем яйца, видеться часто не получится, – сказала Трикси. – Лир, эта добрейшей души малиновка, сейчас присматривает за нашим гнездом.

Так вот где он пропадал. И, конечно, он уже обо всём знал. Лир был таким дружелюбным существом, что я ничуть не удивлялась, когда с ним первым хотели поделиться важными новостями.

– Да, и кстати о Лире. – Василёк прочистил горло. – Матушка и Отец Перволёт? Вы здесь?

Всеобщее ликование поутихло. Дерзость, с которой Василёк обратился к малиновкам, поразила меня. Весной он украл яйцо из гнезда Перволётов.

– Да, Василёк. Я здесь, – твёрдым голосом отозвалась Матушка Перволёт.

Василёк не дрогнул.

– Хочу, чтобы вы знали, теперь я особенно понимаю вашу утрату. Это непростительно. Всё ещё сожалею. Но я и впредь буду пытаться загладить свою вину. Буду защищать луг и его обитателей.

Колючие мысли не позволили мне промолчать, особенно теперь, когда над нами нависла угроза.

– Теперь тебе нужно защищать свои собственные яйца, Василёк, – сказала я. – Сегодня утром я видела, как над опушкой дубового леса кружил ястреб.

Луговые обитатели ахнули. Малютка Морковка начала прыгать вперёд-назад, вглядываясь в небо.

– Ты уверена, что это был ястреб? – спросил Кейл.

– Тыковка не ошиблась. Это был краснохвостый ястреб, – подала голос Матушка Перволёт. – Я тоже видела его вдалеке, в северной части леса. Сторожите свои яйца. – Её голос смягчился. – И поздравляю вас обоих. Это радостная новость. Не могу дождаться встречи с вашими малышами.

Василёк помрачнел.

– Домой, – сказал он Трикси. – Рисковать не годится, таково моё мнение. Прощайте! – С этими словами он взмыл ввысь, ярким пятном промелькнув в прозрачном летнем небе.

Закончив принимать добрые пожелания и предложения помощи от других птиц, Трикси полетела за ним.

– С внеурочным общением покончено? – поинтересовался Иган. – Можем мы, пожалуйста, вернуться к уроку?

Когда Иган закончил свою лекцию, Инка и Твен убежали на луг играть в салочки, а кролики решили, прямо не сходя с места, пополдничать сочной травкой с лужайки.

Едва я набила рот травой, как услышала у себя над ухом жизнерадостный голос:

– Ты уже слышала новость, Тыковка? Большое потомство ждёт Василька! Какое счастье!

Я обернулась. Это был Лир Перволёт собственной персоной – кто же ещё это мог быть?

У Лира начиналась линька. Он все ещё был птенцом, но из-под пестрых пёрышек на его грудке одно за другим появлялись новые красноватые перья. К концу лета вся грудка у него будет красной.

– Слышала! Чудесные новости.

– Яйца у них голубовато-зелёные в темную крапинку! – докладывал Лир. – Нежные и изящные!

– Винни они бы понравились, – сказала я. Наша хорошая подруга Винни, оленёнок со сломанной ногой, покинула лес вместе со своей мамой ещё до истории со спасательной операцией. Мы с Лиром тяжело переживали разлуку.

– Да, – вздохнул Лир. – Когда я летаю над лесом, я всегда высматриваю её стадо.

– А ястреба ты не видел? – осторожно спросила я. – Я приметила его сегодня утром. Он напугал меня. Надеюсь, эта птица продолжит охотиться вдали от луга.

– Мама рассказала, где видела пернатого хищника. – Лир запрыгнул на камень, украшающий лужайку, и набросал когтем карту Молочайного луга, где бабушка Мята когда-то и построила наше семейное гнездо. Он нарисовал человеческий дом, газон, дорогу, сам луг и окружающий его дубовый лес. – Похоже, ястреб поселился здесь, – сказал он, указывая на место у северной границы дубового леса. – От нас далеко, видишь? – Я понимала, что мой друг пытается меня успокоить, и была ему признательна. – Кроме того, – продолжил он, – мы оба знаем, что колючие страхи – не помеха твоей отваге.

Слева от нас на лугу гордо тянулись вверх летние цветы. Жёлтые рудбекии, розовые монарды и синие васильки расплескали повсюду яркие краски. По соседству с ними обильно рос молочай, который служил пищей гусеницам бабочек-монархов. Когда гусеницы превращались в бабочек, молочай в их организме делал их ядовитыми, поэтому хищники избегали их. Наша бабушка выработала свод строгих правил, надеясь привить нашему семейству тот же иммунитет, что монархам прививал молочай. Так она пыталась уберечь нас от хищников и других опасностей. Но этой весной я поняла, что, даже принимая разумные решения, мы не сможем оградить себя от всех опасностей. И это нормально.

Лир был прав. Наш совместный опыт изменил меня. Колючие веточки моих страхов могли разрастаться в густые заросли, но впредь они не помешают мне жить полной жизнью.

– Эй, Тыковка! – Мы задрали головы, когда над нами пролетел Василёк. Чёрно-белые пятнышки на его крыльях как всегда выглядели очень эффектно. – Сегодня вечером Трикси дежурит в гнезде. Слышал, ты сочиняешь для нас новую историю? Она будет готова к ужину? Только чтоб не слишком длинная. Некоторым из нас нужно яйца охранять, таково моё мнение!

– Я тоже жду не дождусь твоего нового рассказа, – заявил Лир.

– Договорились, Василёк, – отозвалась я. Он коротко кивнул и улетел прочь.

– Василёк будет смотреть в оба, и мы, птицы, готовы взять воздушного вредителя на себя. – Лир стёр свою карту. – Даю слово: буду держать тебя в курсе насчёт этого ястреба.

– Спасибо, – робко отозвалась я. Конечно, Лир расскажет мне всё без утайки. Он был честной птицей.

Это я хранила от него секрет.

Я дождалась, пока Лир попрощается и улетит на поиски личинок. Дождалась, пока все животные разбредутся и лужайка почти опустеет. Убедившись, что никто не видит, я подобрала зубами с дорожки кварцевый камушек и положила его на нижнюю ступеньку у задней двери человеческого дома. Его белые грани сверкали на солнце.

Мне не удалось удивить Лира новостью о пяти яйцах Василька и Трикси, но я смогу удивить ими кое-кого ещё.

Я шустро упрыгала прочь и присоединилась к своим братьям и сёстрам, которые как раз совершали набег на ежевичный куст. Они ничего не заметили.

5

Даже как-то странно вспоминать, что ещё в середине лета обитатели Молочайного луга жили своей обычной жизнью: получали образование, высиживали яйца, встречались с друзьями, рассказывали истории. Тогда мы и представить себе не могли, какая стихия вот-вот ворвётся в наш дом, словно горящая комета, оставив от нашего мирного существования одни угольки.

Я рассказывала друзьям вечернюю историю, когда беда пришла, откуда не ждали.

Дневная жара начала отступать, над лесом сгущались сумерки. Василёк устроился на ветке вишнёвого дерева неподалёку. Иган снова сидел на водосточной трубе. Инка расположилась на газоне вместе с Твеном и другими членами их большого беличьего семейства.

– Тс-с, – торжественно прошептала она. – Тыковка вот-вот начнёт.

Все притихли, даже болтливые белки.

Я выдохнула. Все мучившие меня пробелы в новой истории я заполнила ещё днем, во время семейного набега на куст ежевики.

– Слышали ли вы про луг, похожий на наш, где раз в году, в особый летний вечер, все сурки собираются вместе и устраивают танцы? Неповоротливые и неуклюжие днём, в этот особенный вечер они легко и изящно танцуют на четырех лапках. Они украшают головы цветочными венками и, набравшись смелости, заводят новых друзей, а подчас и находят пару. В конце концов, кому из нас не идёт цветочный венок?

И вот, старшая дочь одной из тамошних сурковых колоний наконец достигла того возраста, когда ей разрешили пойти на летние танцы. Дни напролёт она плела толстый венок из маргариток, и её глаза загорались каждый раз, когда она представляла, как наденет его в этот торжественный вечер.