К счастью, номер Гейба я знала наизусть и быстро нажала на липкие от множества пальцев кнопки. Гудки, гудки. Узел в животе завязался туже, я крутила кольцо, и камень с трещинкой сверкал в свете ламп. Как-то… странно. Может, Джим Колдуэлл и поставил перед сном режим «не беспокоить», все-таки не каждую ночь подобное случается, но Гейб? Он никогда не выключал телефон, пока я на задании. С другой стороны, я сказала, что до машины недалеко, и было это… Я глянула на часы над столом. Господи, почти два ночи! Может, он уснул?

– Не берет, – не сдерживаясь, простонала я и положила телефон. Полицейский смотрел на меня с пониманием. – Извините, мистер… Напомните, как вас зовут?

– Констебль Уильямс.

– Констебль Уильямс, извините, что трачу ваше время. Не знаю, как еще объяснить. Нас попросили проникнуть в здание, и ДИБ может подтвердить мои слова. Когда мы подписывали контракт, нам сказали, что номер будет доступен круглосуточно, но, очевидно, идиот, который нас нанял, об этом забыл и отключил телефон.

– Больше некому позвонить? Никто не подтвердит, что вы именно та, за кого себя выдаете?

– У вас есть мое удостоверение личности. Но если вы о человеке, который может подтвердить, что я и правда пентестер, а не сумасшедшая с баллончиком сжатого воздуха, тогда нет. По крайней мере, до начала рабочего дня. – Я обхватила голову руками. Азарт погони улетучился, я устала до слез. – Хотя…

О господи. Нет. В животе опять завязался узел.

Только не он. Уж лучше ночевать в камере.

– Да? – поторопил Уильямс, и я закусила губу.

– Неважно.

Нет. Нельзя ему звонить. Даже под страхом ареста.

– Давайте, – сдалась я. – Я все понимаю, работа есть работа. Арестуйте меня.

Полицейский со вздохом покачал головой, но не в знак возражения, а лишь устало признавая неизбежное. Моего ареста он хотел не более, чем я сама. Бумажная волокита, ненужная беготня, большая вероятность, что все разрешится несколько часов спустя, когда ДИБ, наконец, увидит череду пропущенных звонков.

С другой стороны, я и правда проникла в здание с полным рюкзаком поддельных документов, бейджиков и весьма подозрительных инструментов. На его месте я бы тоже себя арестовала.

– Мне нужно посоветоваться с коллегой. – Уильямс с неприятным скрипом задвинул стул.

Я кивнула.

Только он закрыл дверь, я откинулась на спинку стула и, запрокинув голову, стала разглядывать потолочные плитки. С виду крепкие. По крайней мере, крепче той, в «Арден-альянс». Я думала о своих решениях, о том, как ненавидела в ту минуту Джима Колдуэлла, о Гейбе, который по непонятной причине дрых вместо того, чтобы работать, а именно – взламывать центральный процессор «Арден-альянса» и рыться там, пока не поймают. Наплевать на все и уйти спать – совсем на него не похоже. Это я обычно, приехав домой, запихивала в себя еду из доставки и вырубалась: перелезать через стены, скрываться от камер и взламывать замки в постоянном напряжении очень утомительно. Когда я просыпалась на следующее утро, Гейб еще не ложился, скрючившись перед монитором, он изучал, обшаривал, испытывал границы систем безопасности различных компаний.

В каком-то смысле мы хотели, чтобы нас поймали. Испытывать системы на прочность и притворяться злоумышленниками весело, а предоставлять потом отчет службе информационной безопасности – не очень, ведь приходится рассказывать обо всех неправильных решениях, ошибках и упущенных возможностях остановить хакера. «А вот здесь у вас хорошая защита выстроена, молодцы», – вот что мы надеялись сказать, а клиенты – услышать.

К сожалению, на этот раз, пусть меня и поймали, я такого отметить не могла, главным образом потому, что случилось это по моей вине, а не благодаря особому профессионализму охраны. Я по глупости сломала панель и совсем уж сглупила, когда припарковалась прямо у здания, в которое собралась вломиться, – если бы не это, спокойно сбежала бы. Они даже не засекли меня на мониторах, не установили на противопожарных дверях сигнализацию. В приличной компании не позволят открывать противопожарные двери одну за другой после окончания рабочего дня. В отчете придется и компанию пропесочить, и расписаться в своем неумении. Вдвойне паршиво, а моя глупость определенно их отвлечет от подлинных брешей в системе безопасности, послужив веским оправданием беспомощности перед нашим, честно говоря, сыроватым планом взлома.

Я лишь надеялась, что Гейб найдет серьезный промах, после которого компания уже не отмахнется со словами: «Ну, поймали же вас в конце концов?» Незашифрованные пароли. Конфиденциальные данные клиента. Возможность получить доступ от имени администратора и устроить настоящий бардак.

Пока я об этом думала и удивлялась, почему Гейб не берет трубку, знакомый голос за спиной произнес:

– Так-так, и кто это тут у нас?

Я резко выпрямилась и обернулась, горя от злости.

Джефф Лидбеттер. Черт!

– Кросс, какими судьбами? – Он сиял точно кот, загнавший в угол мышь. – Что же ты на сей раз натворила?

– Ничего, сам прекрасно знаешь. – Я скрестила руки на груди, стараясь не показать, как меня обескуражило его появление. – Просто не могу дозвониться человеку, который нас нанял.

– Санджай мне рассказал о непонятной девушке, которая куда-то там проникает и все изучает. – Его широкие плечи затряслись от смеха. – Вряд ли таких в наших краях много, я тебя сразу вспомнил. Почему не позвонила? Я бы поручился.

«Сам знаешь почему», – мысленно ответила я, но вслух не сказала.

– Не знала, что ты на дежурстве, – последовал мой сдержанный ответ.

Джефф ухмыльнулся.

– Как говорится, нет покоя нечестивым. Хорошо выглядишь, Кросс. Не зря бегаешь-прыгаешь.

Что тут сказать? «Отвали»? Хотелось, конечно, да он и сам это видел. Впрочем, мы оба знали: такое не говорят влиятельному сотруднику полиции, особенно под угрозой ареста. Можно было ответить ему холодным недоуменным взглядом. Мне-то нечего стыдиться.

Однако Джефф успел заметить, как я беспокойно кручу на пальце кольцо. Я расслабила руки, проклиная свою дурацкую привычку, но на лице Джеффа уже играла самодовольная ухмылочка.

– Так-так. Предложение сделали, Кросс? Скоро пополнишь ряды приличных женщин?

– Уже замужем, – процедила я.

«А твое какое дело?» – чуть не добавила я, однако вовремя прикусила язык.

– Босс уже не Кросс, да? – Джефф рассмеялся от собственного остроумия.

– К твоему сведению, фамилию я менять не стала.

– Со мной такое не прокатило бы, Кросс, – ухмыльнулся он.

Ну да, Гейб не закомплексованный идиот с патриархальными замашками.

– Так она не обманула, сэр? – спросил Уильямс из-за спины Джеффа.

– Нет, не обманула, – рассмеялся он. – По крайней мере, насчет профессии, если ты об этом. Мы с ней старые знакомые, верно, Джеки?

– Да. – Я поджала губы.

– Есть что рассказать. – Джефф осмотрел меня с ног до головы, задерживая откровенно сальный взгляд на обтягивающем блейзере и брюках.

Мне тоже, только слишком поздно. Собственно, один раз я и пыталась, сразу после нашего расставания, и ничем хорошим это не кончилось.

Меня могли отвезти куда угодно – почему, ну почему этот участок?! Джефф вообще работал на другом конце города. Либо его перевели, либо он кого-то подменял.

Молчание. Я знала, чего он хочет. Чтобы я просила. Умоляла. Сказала: «Пожалуйста, Джефф. Пожалуйста, помоги!»

Ну, этого я говорить не стала. Лучше уж ночь за решеткой.

– Так мне ее отпустить, сэр?

Какое облегчение! Я чуть не забыла о констебле Уильямсе. Джефф ничего не мог натворить в его присутствии.

С минуту Джефф молча улыбался мне, а я невольно впилась ногтями в стол. Не станет же он… правда? Не спровадит Уильямса под каким-нибудь предлогом, не будет всю ночь допрашивать меня этим неспешным мягким голосом, от которого я и теперь холодею?

Тут Джефф со смехом пожал плечами.

– Да я просто дурачусь. Свободна, – ответил он скорее мне, чем Уильямсу. – Катись. За тобой должок, не забудь.

– Не забуду, – процедила я желчно, с намеком. Потом встала, одернула жакет. – Я ничего не забываю, уж поверь.

– Даже спасибо не скажешь? – Джефф так и загораживал проход своим широким телом.

– Спасибо, – сквозь зубы бросила я.

Недолгое молчание – и Джефф с очередным смешком посторонился.

– Все, проваливай. Не нарывайся на неприятности.

И только в ночной прохладе улицы я почувствовала под мышками мокрые круги от ледяного пота.

Я до сих пор боялась Джеффа Лидбеттера. Возможно, это навсегда.

К четырем утра я вернулась на Солсбери-лейн, еле живая от напряжения, с пересохшими от недосыпа глазами после долгого блуждания по полупустым улицам южного Лондона. Сначала хотела оставить машину возле «Арден-альянс», но она стояла в закрытой зоне, а спать я собиралась часов двенадцать, не меньше. Пока проснусь, уже заблокируют колеса или, того хуже, заберут на штрафстоянку.

Я заказала такси до места, где меня схватил охранник, пересела в свою машину и медленно поехала домой с опущенными стеклами в надежде, что плохонький кофе из полицейского участка подарит хотя бы час бодрости. И только когда перед глазами предстала запутанная сеть улиц, я поняла, как ошибалась. Сначала поехала не туда – оказалась в незнакомом жилом районе и долго плутала, прежде чем вернулась на привычную дорогу. Но мое полусонное блуждание еще не самое страшное. Я вполне могла уснуть за рулем. Вот уж чего не хватало. Тем не менее благодаря прохладному ветру в лицо, кофе и яростным воплям The Runaways в стереосистеме я не сомкнула глаз и наконец-то – наконец-то! – после самой долгой и паршивой ночи в жизни припарковалась у нашего двухэтажного домика.

На пороге я, подавляя зевоту, медленно порылась в рюкзаке в поисках ключей и чуть их не уронила, когда нашла. Ловко поймала прямо над плиточным полом, но тут же сбила ногой бутылку молока. Вдалеке припадочно залаяла собака. Проклиная свою неуклюжесть, я высматривала в коридоре Гейба. Вот сейчас загорится свет, и сонный муж спустится ко мне… Но он все не появлялся. Наверное, крепко уснул.

Ключом в замок я попала со второго-третьего раза. Голова кружилась от усталости. Впрочем, как только открылась дверь, я моментально почуяла неладное.

Сначала в нос ударил запах – сразу даже не поняла какой. Просто не было привычного уютного аромата еды и стираного белья. Точнее, был, но все это перебивал другой запах. Неожиданный, чуждый, непонятный. Зловоние с душком железа, почти сладкое и похожее на… На что же?

Тут я догадалась. На запах мясной лавки на главной улице. Запах крови.

Но даже тогда я не поняла. Да и как такое понять?..

Не поняла, даже когда увидела красные пятна на полу в коридоре.

Не поняла, когда коснулась скользкой и липкой ручки.

Не поняла, когда вошла и увидела, как Гейб, навалившись на компьютерный стол, лежит в огромной луже крови.

Ведь… Ведь эта кровь – не его? В человеке не может быть столько… Наверняка отыщется объяснение – ужасное, безумное, невероятное объяснение?

– Гейб? – всхлипнула я. Он не шелохнулся. Экран монитора не горел, только лампочка системного блока мерцала в отражении темной лужи крови, натекшей со стола.

Подходить не хотелось, но выбора не было.

– Гейб! – позвала я отчаяннее, и вновь он не пошевелился. Наконец моя подошва коснулась тошнотворной скользкой жидкости. Я направилась к Гейбу, оставляя липкие следы на ковре.

Стоило мне дотронуться до его плеча, застрявшее в горле рыдание вырвалось отчаянным воем раненого зверя.

– Гейб, Гейб! Очнись! Очнись!

Он ничего не сказал, не поднял головы, ни единым жестом не показал, что меня услышал; я подперла его плечо своим, силясь приподнять.

Он был невыносимо тяжелый: четырнадцать стоунов^[7] мышц и костей. Я даже не знала, получится ли его сдвинуть, но тут он завалился на спинку кресла, и мне открылось, что с ним сотворили.