Делая вид, что просто глазеет по сторонам, Конрад расталкивал локтями толпу, стремясь подобраться к странной компании как можно ближе. Леди Возги и троица мрачного вида далеко не ушли. Синеглазку завели за владения торговца конной упряжью. Спрятавшись за деревом, вросшим в угол лавки, принц осторожно выглянул.

Наметанным глазом сразу определил старшего стражника. Рябое лицо, рваное ухо, немытые волосы. Он, пока шел по торговой площади, смотрел на окружающих волком. Двое других, хоть и были крупнее, косились на него боязливо. Словно не понимали, что задумал их товарищ, но спросить не смели.

– Узнаешь? – прорычал рябой, встав так близко, что девушке пришлось вжаться в стену. Он выставил перед ней ладонь с неестественно вывернутыми пальцами. Синеглазка гордо вскинула голову. – Из–за тебя, твари, я шесть лет провел на рудниках. Но что не убьет Нахима, сделает его сильней. И вот я вернулся. И я теперь здесь главный.

– Что ты хочешь?

Конрад видел, как побелели ее губы.

– Ты мне должна. Шесть лет без женщины, шесть лет без ласки. А ты выросла, стала ладной, – он оглядел ее похотливым взглядом. – Явишься в Управу ночью, тебя пропустят, – он кивнул на здание, возвышающееся над торговой площадью. – Скажешь, шлюха Нахима пришла. А не придешь, найду и превращу твою жизнь в сплошную боль.

– Ты даже не поинтересуешься, как меня зовут? – бросила она холодно.

– Я же сказал, шлюха Нахима, – он растянул рот в мерзкой улыбке. Ткнул локтем подельника, посмотрел на второго. Мол, оцените, как я ее. Оба подыграли гадким смехом.

Синеглазка сжала губы. Ее глаза мстительно сузились. Конрад рассудил, что рябой не представляет, что перед ним стоит истинная леди. Мало того, он не знает, что этой девчонкой, чем-то насолившей ему много лет назад, интересуется сам граф.

– Ты еще пожалеешь о своих словах, – тихо отчеканила леди Возги.

И это было ее ошибкой. Конрад внутренне аж весь сжался. Ее отпустили бы сейчас, а она напросилась на грубость.

Рябой, продолжая смеяться, прижал Синеглазку к стене и коленом раздвинул ее ноги. Стянув платок, ухватился цепкими пальцами за нежный подбородок. Так крепко сжал щеки, что ее губы смялись. Мерзко хмыкнув, приник ртом к оголившейся шее.

Конрад не выдержал.

– А что это вы здесь делаете? – он пьяной походкой вывалился из–за дерева. И словно только что рассмотрел женщину, поднял палец вверх. – О! Я с вами!

И полез расстегивать ремень. Рябой недовольно обернулся.

– Что за дерьмо?

Он еще не успел сообразить, что делать с ненужным свидетелем насилия над женщиной, ведь все трое были в форме городской Управы, как пьянчуга накинул на его шею ремень.

– Беги, – шепнул Конрад хлопнувшей ресницами леди Возги. Узнавание мелькнуло на ее лице. И она задержалась, опасаясь оставить недавнего знакомого одного против троих, но он крикнул злее: – Беги!

И она рванула. Но не в сторону площади, а к реке. Даже в панике она понимала, что не стоит рассчитывать на помощь людей на ярмарке. Кто заступится за пьянчугу, когда того избивают графские люди? Напугав на мосту людей растрепанными волосами и безумным видом, Кэти кинулась в харчевню.

– Там! Там трое графских против одного нашего! Его убьют! – завопила она дядьке Дайку. Он только свистнул, как из-за столов поднялись постоянные обитатели харчевни и, громыхая сапогами, понеслись следом за Катриной.

Но они опоздали. На притоптанном снегу алели капли крови и валялась раздавленная коробка со статуэтками. Кэти опустилась на колени и разревелась. Уже по звону стекала догадалась, что танцующие дамы и кавалеры не уцелели. Их было жалко, но больше всего она сокрушалась, что отплатила хорошему человеку черной благодарностью – оставила его одного.

– Пойдем, милая, – доковылявший до ярмарки дядюшка Дайк помог подняться Кэти.

– Это был он, – всхлипнула Катрина, уткнувшись дядьке в грудь, – тот самый вор, которого мы поймали много лет назад. Помните? На этой же ярмарке.

– Как не помнить? Мы с тех пор с тобой дружим.

– Теперь он здесь старший. Как такое может быть? Чтобы вор, каторжник – и получил графское дозволение распоряжаться людскими жизнями?

– А ты сама не понимаешь? – шепотом спросил Дайк, подбирая с земли гремящий узелок со стеклом. – Какой хозяин, такие и псы.

В харчевне она рассказала все подробно. И о мерзком Нахиме, и о вступившемся за нее знакомом с синяком на пол-лица, которого уволокли неизвестно куда.

Глава 7. Причуды судьбы

– Так этот мужик до сих пор здесь живет, – харчевник поднялся с места. – Его товарищ съехал, а сам он остался. Жаль, даже имени его не выспросил. Платит, и ладно.

Все, кто слушал о злоключениях Кэти, пошли следом за хозяином. Погремев ключами, харчевник открыл комнату пропавшего постояльца.

– Вещи здесь, а самого нет, – вздохнув, он снова запер дверь. – Неужто на самом деле сгинул? От графских всего можно ожидать.

Ждали возвращения бедолаги до темноты.

– Убили его или в кутузку забрали, – жена харчевника тетушка Гануся горестно покачала головой. – Куда теперь вещи-то девать?

– Вдруг еще вернется? – дядька Дайк сдвинул кустистые брови. – Повременим.

– Поеду я, – Катрина засобиралась. – Мои волнуются. Я не думала в городе задерживаться.

– Ты эти дни из замка носа не высовывай, – наставлял ее харчевник, провожая. – Пока графская тварь будет по городу рыскать, тебя искать, посиди дома. Если что надо, Дуга с запиской пришли. Или мальчонку своего. Через меня ты беду с вором заимела, мне и помогать.

– Спасибо, дядюшка Дайк. Обязательно пришлю. Хочу узнать, вернулся ваш постоялец или нет.

– Доху на другую сторону выверни. Вдруг на воротах изверг будет караулить, – подсказала жена харчевника и, сняв с головы цветастый платок, протянула Катрине взамен ее, белого.

К воротам Кэти подъезжала с тяжелым сердцем. И прялку не купила, и человек из-за нее в беду попал. Как узнать, жив или нет? Идти к графу на поклон, чтобы расследование начал? Его же люди набезобразничали!

– Опоздала, красавица! – окликнул ее знакомый стражник, постучав костяшками пальца по облучку. – Раньше надо было из города выезжать.

Очнувшись от раздумий, Катрина подняла глаза на ворота. Те как раз закрывали. Была бы без коляски, успела бы прошмыгнуть.

– Дядька Бас, нельзя мне в городе оставаться! – она взяла стражника за руку, заглянула в глаза умоляюще. – Барон занемог. Без лекарства ночь не переживет. Я у лекаря задержалась, пока тот снадобье готовил.

– Ты что ли, Котенок? В темноте не признал. Платок так низко на лоб натянула.

– Холодно в открытой коляске, – Кэти нарочито поежилась.

Старший стражник забрался к ней в коляску. У ворот слез. Те, что помладше, поняли, принялись вновь засовы вытаскивать.

– Не боишься одна? Время тревожное, лихих людей полно, – дядька Бас дожидался, когда створки до конца откроют.

– Я быстро. Тут же совсем рядом, – Катрина стегнула лошадь, чтобы не задерживать людей.

Со стуком закрывшиеся за спиной ворота отрезали ее от света факелов. Ночь упала на голову темным покрывалом. Отъехав, Кэти хотела пустить лошадь рысцой, но она вдруг кинулась в сторону, чего-то испугавшись. Едва не перевернула коляску.

– Тпру ты, глупая!

Пришлось слезть и взять лошадь под уздцы, чтобы вывести на дорогу. Пока хозяйка повозки корячилась на обочине, по колено утопая в снегу, из-за хмари на небе выглянула луна. Лошадь упиралась, тревожно храпела, косила глазом на что-то за спиной Катрины. Как будто видела нечто пугающее. Кэти оглянулась, но и тогда не поняла страхов Фиалки.

– Да нет же ничего, – Кэти уже злилась. Что за день такой?

Только выбравшись, разобралась, что встревожило лошадь: из сугроба на противоположной стороне дороги торчало вверх два сапога.

– Тьфу-ты, – возмутилась Кэти. – Кто-то выбросил старые башмаки, а ты тут танцы устроила.

Но лошадь продолжала упрямиться. В свете луны Катрина видела, как по холке Фиалки пробегала крупная дрожь.

Намереваясь ткнуть сапогом в лошадиную морду, чтобы Фиалка сама убедилась, что бояться нечего, Кэти наклонилась и потянула его. И только тогда разглядела, что он надет на ногу. В засыпанной снегом канаве лежал вниз головой человек.

– Мамочки! – пискнула Кэти, глядя на свои руки. Они были липкие и в чем-то черном. Только поднеся пальцы к лицу, Катрина почувствовала запах крови.

«Странно, что она еще не застыла на морозе. Значит, разбой случился совсем недавно».

Недавно?! Мысль, что убийцы где-то рядом, заставила Кэти крутануться вокруг своей оси. Но луна холодно смотрела на бескрайние белые просторы. И где-то далеко чернела, почти сливаясь с горизонтом, громадина замка Возги. Если бы не огонь на самой высокой из оставшихся башен, в степи за городом можно было бы легко заблудиться. Дуг всегда разжигал костер, если Кэти вовремя не возвращалась.

Девушка оглянулась на городские ворота. Стучи не стучи, их уже не откроют.

Вздохнув, Катрина полезла в канаву. Второй раз за короткое время ей пришлось кувыркаться в ямах вместе с попавшими в беду.

– Видно, судьба моя такая, – досадовала Кэти, опустившись на корточки рядом с мужчиной. Его длинные темные волосы разметались по снегу. По всему выходило, что он из благородных. Бедолага был раздет до исподней рубахи. Даже под светом луны на ней проглядывались проступившие пятна крови. Катрина прижала пальцы к шее мужчины и почувствовала, как пусть слабо, но бьется жилка.

– Эй! Эй! Вы меня слышите? – она потормошила незнакомца, но он был без сознания. Его лицо распухло от побоев. Глаз не видать. Из носа и ушей сочилась кровь. И никакой надежды, что кто-то поможет хрупкой девушке поднять человека.

Вспомнив, что в этот раз она с лошадью, Катрина сноровисто выбралась из неглубокой канавы. Откинув сиденье коляски, вытащила оттуда веревку. Оставив шубу, опять спустилась к раненому.

– Прости, но по-другому я с тобой не справлюсь, – бодрилась она, стащив с незнакомца сапоги и обмотав веревкой его щиколотки. Свободные концы привязала к оглоблям. Понукая Фиалку, заставила лошадь двигаться. Медленно, но верно беспамятного вытащила на дорогу.

Кэти думала, что умрет от натуги, когда затаскивала незнакомца в коляску. Даже не пыталась усадить его на сиденье. Так и оставила лежать поперек, благо дверок в этой коляске давно не было. Забросила на сиденье сапоги, а раненого накрыла своей шубой. Сама крест на крест укуталась платком.

– Ничего. Мы быстренько! – успокаивала она саму себя и стегнула Фиалку, чтобы та мчалась, что было сил.

В замке ее поджидали и издалека увидели, как она несется по заснеженной дороге. Дуг заранее открыл ворота. На крыльцо вывалила вся семья. Дядюшка Мартин хмурился.

– Божечки! Она опять кого-то привезла! – ахнула Прыся, заметив торчащие из повозки ноги.

– Быстро его в дом. Он ранен! – скомандовала Катрина, спрыгнув с облучка.

Помог задержавшийся, чтобы закрыть ворота, Дуг. Стащил «находку» хозяйки с коляски и поднатужившись, взвалил себе на плечо. Побежал за матерью, которая указывала дорогу. Удивился, когда она свернула на кухню.

Остановившись на пороге своей вотчины, кухарка окликнула Фрею.

– Быстро неси сюда чистые простыни!

Когда девочка умчалась исполнять команду, Прыся убрала с огромного обеденного стола кастрюли и похлопала по чистой столешнице ладонью. Мол, кладите сюда.

– Так будет быстрее. Здесь горячая вода. Раны обмоем, – объяснила она помогающей ей Кэти. Вытащив из сундука моток белой ткани, нашла работу и хозяйке замка. – Рви на лоскуты!

Фан уже наливал в таз кипятка. Поставил на скамью возле кухарки.

– Чего стоите, Вашество? – Прыся прикрикнула на появившегося в дверях барона, сунув ему нож. – Нате, срезайте штаны. Не видите, человек кровью исходит? Хорошо, что на улице мороз. Летом живым не довезла бы.

– Прибивает же к нашему берегу всякую шваль, – барон поморщился, но нож взял.

Старика спихнула с дороги вернувшаяся с охапкой простыней Фрея. Бросив их на скамью, заглянула в лицо незнакомца. Поморщилась, так тот был непригляден. Не лицо, а синяя подушка.