Ольга Дашкова: Уравнение с двумя неизвестными

Глава 1 

Ноябрьское утро за окном автомобиля выглядело уныло – серое небо, голые деревья, редкие прохожие, спешащие по своим скучным делам. Но меня это нисколько не расстраивало.

В конце концов, погода не могла испортить настроение Мелиссе Красновой. Особенно в день, когда я надела новую куртку от известного бренда, которую папа привез из Милана на прошлых выходных.

– Мелисса, ты меня слушаешь? – голос мамы доносился откуда-то издалека, хотя она сидела буквально в полуметре от меня за рулем.

Я даже не подняла глаз от экрана телефона. Лиза прислала фото своего нового маникюра – ужасно вульгарно, как всегда. Быстро набрала ответ: «Милая, это же кошмар! Кто тебе это делал? Поменяй мастера СРОЧНО!»

– Угу, – промычала, переключаясь на сообщения от Кати. Та жаловалась, что родители опять урезали ей карманные расходы до каких-то жалких пятидесяти тысяч в месяц. Смешно. У меня такая сумма уходит только на косметику.

– Я говорю о благотворительном вечере в субботу, – продолжала мама, притормаживая перед светофором. – Там будут Орловы, ты помнишь их сына Дениса? Он поступил в Кембридж…

«Боже, только не это», – подумала, закатывая глаза.

Мама в последнее время помешалась на идее познакомить меня с «подходящими молодыми людьми». Как будто у меня проблемы с парнями. Половина одиннадцатого класса готова лизать мне ботинки ради одной моей улыбки.

– Мам, у меня уже есть планы на субботу, – соврала, не отрываясь от телефона. На самом деле планов не было, но проводить вечер, слушая занудные разговоры о политике и бизнесе, пока мама пытается сосватать меня какому-то зубрилке – увольте.

– Какие планы? – мама притормозила у школьных ворот.

– Важные, – отрезала, открывая дверцу. – Увидимся вечером.

Выбравшись из машины, поправила волосы и оглядела знакомую территорию. Наш лицей – мой маленький замок, где я безраздельно правлю уже четвертый год. Ухоженная территория, современные корпуса, и самое главное – дети только из «правильных» семей. Никаких случайных людей, никого, кто мог бы нарушить привычный порядок вещей.

Ну, практически, есть некоторые, которые не вписываются.

Направилась к главному входу, чувствуя на себе восхищенные взгляды. И было чему восхищаться – новая куртка сидела идеально, подчеркивая фигуру, сапоги на каблуке добавляли роста и без того длинным ногам.

Светлые волосы струились по плечам, а легкий макияж подчеркивал голубые глаза. Совершенство в каждой детали.

В холле я остановилась у большого зеркала, якобы чтобы поправить помаду, но на самом деле – чтобы еще раз убедиться в собственной неотразимости. Отражение не разочаровало.

Высокие скулы, аккуратный носик, идеальная кожа и эта особая аура успешного человека, которая чувствуется за километр.

– Мелисса! – Катя подскочила ко мне с характерным восторженным визгом. – Ты просто потрясающе выглядишь! Это новая куртка?

– Да, – небрежно бросила, продолжая любоваться собой в зеркале. – Папа привез.

– Обожаю твоего папу! – захихикала Катя. – Кстати, ты видела, что Лиза выложила? Этот маникюр просто…

– Ужасен, – закончила я за нее. – Уже написала ей об этом.

Мы направились к лестнице на второй этаж, где находился наш класс. По пути я милостиво кивала знакомым, позволяла сфотографироваться парочке младшеклассниц (для них это было событием века), и великодушно игнорировала завистливые взгляды тех, кто не входил в мой ближний круг.

Я была королевой этой школы, и все это прекрасно понимали.

У меня были лучшие оценки (не потому что я особо напрягалась, а потому что преподаватели знали, кто мой отец), самые дорогие вещи, самые интересные планы на выходные.

Мой день рождения в прошлом году до сих пор обсуждали – ресторан на крыше, живая музыка, подарки для всех гостей. В этом году планирую превзойти саму себя.

– Слушай, а правда, что к нам сегодня новенький приходит? – спросила Катя, когда мы поднимались по лестнице.

Поморщилась. Последний новичок, который появился у нас в сентябре, продержался ровно три недели. Но там была странная история, закончилась она печально и я не хочу даже об этом вспоминать.

– Надеюсь, этот окажется поумнее предыдущего, – пробормотала, доставая из сумочки блеск для губ.

Но когда мы вошли в кабинет алгебры, мои худшие опасения подтвердились. У окна, в стороне от всех, сидел худощавый парень в очках. Обычные джинсы, простая толстовка, растрепанные темно-русые волосы и эта характерная сутулость отличника.

Типичный ботан, таких полно в обычных школах. Что он забыл в нашем лицее?

Скользнула взглядом по его фигуре и мысленно покачала головой. Очки делали его лицо каким-то детским, а одежда кричала о том, что родители явно не из нашего круга.

Интересно, каким образом он вообще сюда попал? Может быть, стипендиат? Иногда школа берет одного-двоих особо одаренных детей для галочки. У нас в классе уже есть одна такая одаренная.

– Класс, знакомьтесь, – строгий голос Ольги Леонидовны заставил всех мгновенно замолчать. Наша учительница алгебры не терпела никакого шума, и даже я, при всем своем статусе, побаивалась ее. Особенно после того, как на прошлой неделе она вызвала меня к доске решать интегралы, и я опозорилась перед всем классом. – К нам переводится новый ученик. Дмитрий Самарин.

Парень поднялся с места и неуверенно кивнул. Даже стоял он как-то неправильно – без этой естественной уверенности в себе, которая должна быть у каждого, кто учится в такой школе.

– Дмитрий недавно переехал из Хабаровска, – продолжала Ольга Леонидовна, поправляя очки. – Надеюсь, вы поможете ему адаптироваться.

Я едва сдержала смешок. Адаптироваться? В нашем классе? Да он через неделю будет умолять родителей забрать его отсюда.

Хотя прошлый новенький, Никита Черный, продержался до тез пор, пока папочка не забрал его в нахимовское училище после большого скандала. Тот хотя бы был интересным – дерзкий, красивый, опасный.

А этот… обычный серый ботаник.

Дмитрий сел обратно на свое место, и я заметила, что он достал какую-то потрепанную тетрадь и обычную ручку. Даже канцелярия у него дешевая. У нас в классе даже блокноты стоят дороже его всей экипировки.

Ольга Леонидовна начала урок, но я совершенно не слушала. Мысли крутились вокруг новенького. С одной стороны, было забавно наблюдать, как он пытается делать вид, что чувствует себя комфортно. С другой – его присутствие каким-то образом нарушало и разбавляло привычную гармонию нашего класса.

Все вокруг играли по моим правилам. Даже те, кто не входил в мой ближний круг, прекрасно понимали иерархию и не пытались ее нарушить. А этот новенький… он пока что был загадкой. Но недолго. Стало даже интересно, что будет с ним дальше.

К концу урока я уже составила примерный план действий. Для начала нужно выяснить его слабые места. Потом деликатно дать понять, как устроены отношения в нашем классе. И если он окажется умным мальчиком, возможно, я даже разрешу ему остаться – в качестве фоновой фигуры, конечно.

Прозвенел звонок, я величественно поднялась с места, поправляя волосы. Ольга Леонидовна строго посмотрела на класс:

– На завтра повторить параграф семнадцать. И решить все примеры из номера двести тридцать один.

Господи, терпеть не могу алгебру, пропади она пропадом.

Пора было начинать знакомство с новеньким. В конце концов, как королева этого класса, я была просто обязана лично объяснить ему правила игры.

Ну что ж, Дмитрий Самарин из Хабаровска, посмотрим, как долго ты продержишься в моем королевстве. Надеюсь, дольше того драчуна, что был до тебя.

Глава 2

π = 3,14159265358979323846…

Я мог бы продолжать до тысячного знака, но мама прервала мои вычисления:

– Дима, ужин готов!

Странно. Обычно числа успокаивали меня лучше любой медитации, но сегодня даже идеальная последовательность π не могла прогнать образы из моей головы.

Формула красоты, если бы она существовала, наверняка включала бы переменную «голубые глаза» и коэффициент «светлые волосы». Мелисса Краснова была живым доказательством теоремы о том, что внешняя оболочка не всегда соответствует внутреннему содержанию.

Хотя… кто сказал, что у меня достаточно данных для такого вывода?

– Дима! – мама уже стояла в дверях моей комнаты. – Суп стынет.

– Иду, мам.

Спускаясь по лестнице, я машинально считал ступеньки. Четырнадцать. Всегда четырнадцать. В Хабаровске их было двенадцать – два в квадрате, умноженное на три. Здесь же получалось два, умноженное на семь.

Семь – простое число. Как и я в этой школе.

– Ну что, как прошел первый день? – мама двигает ко мне тарелку, я замечаю, что капли на скатерти образуют почти правильный треугольник. Равнобедренный.

– Собираю данные, – честно ответил.

– Ты же не в лаборатории. Это школа. Там учатся дети, а не образцы для исследований.

Если бы она знала… Сегодня я чувствовал себя именно таким образцом. Особенно когда та блондинка – Мелисса – смотрела на меня так, словно пыталась решить уравнение с одним неизвестным. Только вот неизвестным был я.

Интересно, какую переменную она мне присвоила? x – неопределенная величина? Или она сразу записала ноль – то есть значение, не имеющее смысла?

– Одноклассники нормальные? Может, кто-то понравился?

– Мам… – я почувствовал, как краснею. Вероятность того, что мама спросит про девочек, составляла 98%. Почему я не подготовил ответ заранее?

– А что? Ты же мальчик, тебе семнадцать. В твоем возрасте папа уже…

– Мам, пожалуйста.

Но в голове против воли всплыло лицо Мелиссы. Странно – обычно я запоминал формулы и теоремы в мельчайших подробностях, а лица людей стирались из памяти уже через час.

А ее… каждую деталь. Радиус изгиба носа, угол наклона ресниц, даже то, как она морщила лоб, когда учительница объясняла квадратные неравенства.

– Есть красивые? – не сдается мама.

– Одна… – я запнулся. – Очень красивая. Но пустая.

– Откуда ты знаешь? За один день сложно составить представление о человеке.

Тут мама ошибалась. Мне хватило пяти минут наблюдения, чтобы понять: Мелисса Краснова представляет собой график прямой линии. Никаких интересных пиков или впадин.

Хотя… что, если я ошибся в вычислениях?

– Дима, ты опять погрузился в свои цифры, – улыбается мама. – Я вижу это по твоим глазам. Что ты там считаешь?

– Вероятность, – честно признаюсь. – Сколько времени мне понадобится, чтобы адаптироваться в новой среде.

– И каков результат?

Хороший вопрос. Если составить формулу адаптации, то основными переменными будут: время (t), количество социальных контактов (s), степень различий между старой и новой средой (d) и личностные характеристики адаптирующегося (p).

A = f(t, s, d, p)

В Хабаровске d стремилось к нулю – все было знакомо. Здесь d приближалось к бесконечности. Что касается s… сегодня я практически ни с кем не разговаривал. Значит, s = 0,1 (только представление классу).

– Не меньше трех месяцев, – ответил после быстрых подсчетов. – При условии регулярных социальных контактов.

– А если завести друзей?

– Тогда коэффициент p изменится в положительную сторону, и время сократится до… – я прикинул в уме, – до полутора месяцев.

Мама покачала головой:

– Дима, люди – это не уравнения. Иногда дружба возникает мгновенно, а иногда не возникает вовсе. Здесь нет формул.

Но формулы были. Просто они были настолько сложными, что большинство людей предпочитали называть их интуицией или чувствами. Возьмем, к примеру, симпатию. Она зависела от внешности, общих интересов, чувства юмора и множества других переменных.

Проблема заключалась в том, что мне не хватало данных для корректных вычислений. Особенно когда речь шла о Мелиссе Красновой.