Я даже как-то удивилась, потому что обходительного красавчика и след простыл. Передо мной стоял бледный мужчина с трясущимися руками и вытаращенными глазами, который так очевидно лебезил перед следователем.

– Добрый вечер, меня зовут Дмитрий. Я так понимаю, что вы тут главный, поэтому пригласите в зал, пожалуйста, всех тех, кто еще в данный момент находится в театре. Как я уже понял, это директор и вахтерша, а остальные все здесь?

– Да-да, вы абсолютно правильно поняли! Сейчас я сбегаю за Виктором Александровичем и Лидией Павловной! – Алекс подскочил на месте и унесся в сторону выхода из зала. Мне, если честно, даже стало как-то смешно, несмотря на всю драматичность произошедшего.

Минут через пять в зал вернулся Алекс. За ним, вколачивая туфли в пол, вышагивал директор и толстым шариком катилась вахтерша. Когда они подошли к сцене, следователь откашлялся и прямо-таки хорошо поставленным голосом объявил:

– Уважаемые актеры и сотрудники театра! Меня зовут Дмитрий Михайлович, я старший следователь. Не переживайте, пожалуйста, но нам необходимо со всеми вами поговорить о том, что произошло. Актриса вашего театра упала с огромной высоты, и есть все основания полагать, что трос был перерезан! Вместе со мной с вами будет беседовать Татьяна Александровна, она частный сыщик и свидетель. Прошу вас сосредоточиться и максимально честно отвечать на наши вопросы. Мы побеседуем с каждым по отдельности, поэтому самостоятельно определитесь, кому необходимо быстрее отправиться домой…

– Так! Я не собираюсь ни с кем ни о чем беседовать! Театр закрывается, так что… – Виктор Александрович, директор, абсолютно бесцеремонно прервал следователя и яростно направился к выходу из зала.

– Что ж, тогда мне придется пригласить вас проследовать в отделение полиции и побеседовать со мной там, – крайне миролюбиво ответил Дима в спину удаляющемуся Виктору Александровичу. Тот резко остановился и, казалось, сбавил обороты.

– Как вы понимаете, моя задача – разобраться с тем, что произошло здесь, и от этого зависит, в частности, ваша предполагаемая страховая премия и все прочее. У меня нет личной заинтересованности провести с вами тут всю ночь, ну, по крайней мере, не со всеми. – Дима покосился на меня и хитро улыбнулся. В очередной раз я подумала, что такие симпатичные и веселые следователи очевидно должны быть вне закона. В таких условиях абсолютно невозможно сосредоточиться!

– Ладно, пойдемте ко мне в кабинет, – снизошел директор. – С остальными можете беседовать в какой-нибудь гримерке. Я первый. Не намерен тут сидеть до утра.

Дмитрий кивнул мне, и мы пошли вслед за Виктором Александровичем в его владения. За нашими спинами раздался пронзительный вопль:

– Что же такое делается? Батюшки! Я ведь вам говорила! Говорила вам всем! Говорила! Это проклятое место! Нельзя тут находиться, а меня никто не слушал или не хотел слушать! Вот теперь началось! Лиха беда начало! Ждите следующего! Господи, страхи-то какие! – Лидия Павловна вопила не на шутку громко, и какое-то время все, замерев в коллективной прострации, слушали ее причитания.

– Есть у вас в театре аптечка? Поищите валерьянку или корвалол! И отведите пока ее в какую-нибудь гримерку или где еще можно прилечь? Пусть придет в себя, потом с ней поговорим! – попросила я актеров, и мы проследовали в кабинет директора.

Глава 6

Кабинет Виктора Александровича был под стать самому театру – богатый, но стильный. Пара кожаных кресел у журнального столика, красивый деревянный стол, стеллажи уставлены различными наградами, дипломами в рамках и фотографиями, на большинстве которых был изображен сам директор с разными публичными личностями: политиками, актерами, музыкантами. У окна стоял еще один небольшой столик, на котором красовались пузатые бутылки, кофемашина и вазочка с конфетами. Я подумала, что было бы замечательно сейчас выпить ароматного крепкого кофе, но, судя по поведению директора, на такую щедрость рассчитывать не приходилось.

– Ну, что вы хотели? – Он плюхнулся в кожаное кресло за столом и стал нервно выстукивать пальцами по деревянной поверхности стола.

– Представьтесь, пожалуйста. И расскажите, во сколько вы сегодня пришли в театр, покидали ли вы его и где вы были, когда произошел инцидент. – Дима по-прежнему оставался крайне миролюбивым, а вот меня манера общения директора уже начинала немного подбешивать.

– Зимин Виктор Александрович, директор сего замечательного заведения! Хотя, как вы могли заметить, не все считают его таким уж замечательным! – ехидно констатировал директор.

– Кто, например?

– Да полоумная эта вахтерша! Я давно уже думаю, что пора ей на пенсию. Столько суеты наводит вечно. То начинает на уши садиться – не заткнешь, то все эти бредни про здание театра. Она искренне считает, что тут во времена чуть ли не царской России кто-то кого-то мучил…

– И кто же это был? – Дима казался крайне заинтересованным.

– Да я почем знаю?! Вы думаете, что у меня есть время вникать во всю эту хрень? В общем, сегодня я пришел на работу, то есть сюда, около двух часов дня. Утром у меня были деловые встречи, что, впрочем, вас не особо касается. Ну и оставшееся время до этого момента театр я не покидал. Ужинал в нашей столовой. Сидел тут, у себя, у меня очень много работы по отчетности, плюс после выпуска этого спектакля нам предстоят масштабные гастроли, так что, поверьте, работы хватает.

– То есть вы не покидали кабинет?

– Ну я покидал кабинет по необходимости, но, так скажем, в фойе и на сцену и во всякие там цеха я не спускался. Так что, увы, ничем помочь вам не могу. Я сидел здесь, изучал документы, когда мне позвонил Алекс и крайне сбивчиво пытался объяснить, что происходит. Ну а потом я спустился в фойе, где мы с вами и встретились в первый раз. Что еще?

– А кто-нибудь может подтвердить ваше присутствие в кабинете?

– Да, конечно! Пара пауков по углам, и ворона в окно заглядывала! – опять взбесился директор. – Вы что, меня подозреваете? Как по-вашему, что было бы у меня в голове, если бы я ходил и рубил тросы со своими актерами?

Я решила вступить в диалог:

– Виктор Александрович, скажите, пожалуйста, а какие у вас отношения со Светланой?

Директор едва заметно вздрогнул, вскинулся на меня и сварливо ответил:

– Какие? Рабочие! Какие же еще? Она – актриса, я – директор. Плачу ей зарплату, подписываю отпуск. Отношения у нее с Алексом.

– А поподробнее?

– Ну, он же режиссер, вот он и общается с ней, у них читки, репетиции, спектакли, премьеры. А если еще что-то, то спрашивайте уже у него.

– А как можно охарактеризовать их взаимоотношения?

– Я не психолог, конечно, но по мне, так они как кошка с собакой. То она ко мне бегает жаловаться на него, то он на нее. Но мне все же кажется, что это Алекс того! Возомнил из себя Станиславского, вот и достает всех: «То не так, это не этак!» Так что я иногда, так сказать, защищаю бедных актеров от «Карабаса-Барабаса»!

Я удивилась, потому что Алекс совсем не производил впечатление тирана-самодура.

– А кто-то еще на него жаловался?

– Да не, остальным-то что, это же она ведущая актриса, так что, видимо, ей больше всех и достается. Но я скажу так: Светка действительно талантище! Такие залы собирает. Я потому иногда и приструниваю Алекса, потому что, вздумай она свалить в какой-нибудь другой театр, не знаю, кто еще сможет нам такую кассу делать! Вы же сами ее видели, красотка! – Тут Виктор Александрович осекся, как будто бы понял, что уже сболтнул лишнего, и, смутившись, добавил: – Ну, я в театральном смысле! Любую роль сыграет, сам видел!

– Хорошо, а из присутствующих в зале с кем-нибудь у нее были конфликты? – Дима кивнул мне, как бы перехватывая диалог.

– А я откуда знаю? Доставал ее только Алекс, так это она мне жаловалась, потому я и знаю, а про остальных ничего не говорила. И какая разница, какие, если они все сидели в зале и вряд ли бы смогли перерезать трос силой мысли, не правда ли? – К директору вернулась его желчная язвительность.

– В зале не было только вас, Алекса, Павла, который к нему пришел, вахтерши и Валеры. О Валере вы что-нибудь можете нам сообщить?

– Слушайте, вы думаете, я всех этих цеховиков по именам знаю? Там же осветителей всяких до задницы! У меня нет времени с каждым знакомиться. Что Валера, что Ваня, что Вася – мне вообще без разницы.

– Скажите, а если подтвердится, что это действительно несчастный случай, то вы получите страховку на театр или ее получает лично Светлана?

– Мы получаем страховку на театр, которая должна покрыть и наши убытки от травмы актрисы, и лечение, и в случае необходимости реабилитацию пострадавшего. Это обычное дело для спектаклей со всякими технически сложными конструкциями или элементами.

– Размер страховой премии вы нам, конечно же, не сообщите? – Я закинула удочку, но без особой надежды.

– Конечно же, не сообщу! – Виктор Александрович красноречиво взглянул на дверь.

Мы с Димой переглянулись. Понятно было, что больше от директора мы ничего не узнаем, по крайней мере пока, так что решили вернуться в зал. Если появятся уточняющие вопросы, то мы сможем задать их уже после допроса остальных.

– Виктор Александрович, спасибо вам большое за помощь. Если что, то мы к вам еще обратимся с вопросами, но значительно позже, так что вы можете спокойно ехать домой! – Дима направился к выходу из кабинета.

– Ой, счастье-то какое! Сейчас в ножки буду кланяться! – криво усмехнулся «любезный» Виктор Александрович и демонстративно уткнулся в свои бумажки.

– Что думаешь? – Дима сказал шепотом, когда мы закрыли за собой дверь.

– Пока сложно сказать. Может, мы не в курсе, а страховая премия такая огромная, что Виктор Александрович решил покрыть какие-нибудь расходы, которые скрыты от «простых смертных». Хотя если они возлагают такие большие надежды на этот спектакль, то зачем действовать так… Не, пока сложно даже предполагать, надо с остальными хотя бы поговорить для начала.

В итоге мы с Димой договорились, что сначала по-быстрому опросим всех тех, кто был в зале в момент падения Светланы, на предмет выяснения каких-либо театральных интриг, сплетен и всего того, что помогло бы нам понять, кто же в итоге и как мог хотя бы в теории покуситься на приму. А потом уже поговорим с главными подозреваемыми – Алексом, Павлом и Валерой. Последней на очереди была вахтерша.

Глава 7

Беседовать с остальными решили в самой ближайшей гримерке, чтобы не тратить время на беготню по лестницам и коридорам. Мы попросили сотрудников театра самим договориться, кто в какой очередности будет с нами разговаривать.

Первым заглянул Виталий и бодро отрапортовал, как в армии:

– Виталий Петров!

Дима улыбнулся вошедшему молодому человеку и пригласил его присесть на диван, сам же следователь сидел за столиком, чтобы удобнее было записывать нужную ему информацию.

– Виталий, у нас с Татьяной будет несколько вопросов относительно ваших коллег. Что касается самого происшествия, то вы, как и все, были в зале, так что тут вряд ли сможете нам как-то помочь.

– Да-да, слушаю вас внимательно, чем могу, помогу, конечно же!

– Скажите, пожалуйста, общаетесь ли вы с вашими коллегами по осветительному и звуковому цехам?

– Конечно, мы с ребятами дружим, на тусовки вместе ходим, всем плюс-минус около тридцати, как-то так!

– А с рабочими сцены? Или как правильно назвать этот отдел? Техниками?

– Ну, с ними постольку-поскольку. Общаюсь я там только с Валерой, ну так мы с ним и до театра общались. Это же фактически я его сюда привел. Так что мы дружим, он с нами в одной тусовке. Он не особо общается с техниками, насколько я знаю.

– А вот как раз про Валеру можно поподробнее. – Дима наклонился вперед, весь внимание, а я невольно опять им залюбовалась. Так, Татьяна, соберись!