Дождь по ту сторону шел серебристой завесой, и капли его с силой ударяли по стеклу и игрались с темно-зелеными иголками на деревьях. В огромном камине радостно потрескивали поленья, то и дело высекая искры и наполняя комнату новой волной тепла.

И хотя плечи Эванджелины были оголены, она почувствовала, что и впрямь согрелась.

Аполлон стоял у каминной полки и разговаривал с незнакомым мужчиной. Он был ростом с принца, но фигуру его полностью скрывал длинный тяжелый плащ, а голову – глубокий капюшон.

Эванджелина вновь ощутила беспокойство, вспомнив слова стражника, что плащ в этом зале не нужен. Они эхом отдавались в ушах снова и снова, пока она проходила в глубь комнаты.

– Надеюсь, я вам не помешала.

Стоило Аполлону заметить ее, как глаза его вспыхнули.

– Нет, ты как раз вовремя, дорогая.

Человек в плаще и капюшоне не обращал на нее внимания, продолжая смотреть на огонь.

Эванджелина понимала, что, вероятно, нарушает дворцовый этикет, столь бесстыдно разглядывая незнакомца, но ничего не могла с собой поделать. Впрочем, пользы в этом не было никакой. Она лишь убедилась, что человек этот был мужчиной, но не более. Нижнюю половину лица скрывала густая борода, а верхнюю – черная маска, не позволявшая разглядеть ничего, кроме слегка прищуренных глаз.

Аполлон перевел взгляд на незнакомца и сказал:

– Эванджелина, хочу представить тебе Гэррика из Гринвуда. Он лидер Гильдии Героев.

– Рад познакомиться с вами, Ваше Высочество. – Голос Гэррика звучал низко и хрипло, и Эванджелину охватило дурное предчувствие, более сильное, чем раньше.

Она никогда не слышала ни о Гэррике, ни о Гринвуде, но вчерашним утром как раз читала о Гильдии Героев.

Эванджелина попыталась вспомнить, что именно говорилось в той скандальной статье. Кажется, все началось с рассказа о самозванце, который после смерти Аполлона провозгласил себя наследником престола. Самозванец этот якобы был больше озабочен вечеринками и флиртом, чем управлением королевством, поэтому группа воинов взяла на себя обязанность поддерживать порядок в нескольких районах Севера. Они прозвали себя Гильдией Героев. Однако Кристоф Найтлингер усомнился в искренности их намерений: они могли быть как героями, так и преступниками, решившими нажиться на череде неблагоприятных обстоятельств.

– Гэррик возглавляет отряд, который вот‑вот отправится за пределы Валорфелла на поиски лорда Джекса, – пояснил Аполлон.

Герой хрустнул костяшками пальцев и одарил Эванджелину холодной усмешкой.

– Мои люди – отличные охотники. Совсем скоро лорд Джекс будет мертв. Однако ваше содействие поможет нам ускорить события.

– Но чем я могу помочь? – в удивлении спросила Эванджелина. Фантазия услужливо подбросила образы того, как ее привязывают к дереву, чтобы хладнокровно использовать в качестве приманки.

– Не волнуйся, дорогая, – мягко произнес Аполлон, взяв ее за руку. – Больно будет всего мгновение.

– Боль? – Эванджелина отдернула руку и, отшатнувшись, едва не упала, запутавшись ногами в пышной юбке.

– Эванджелина, тебе нечего опасаться.

Гэррик в тот же момент пробормотал:

– Если только вы не боитесь вида крови.

Аполлон бросил на него хмурый взгляд.

– Ты совсем не помогаешь ее успокоить.

– Как и вы, Ваше Высочество. Простите, не хотел показаться грубым, – добавил Гэррик, даже не пытаясь скрыть язвительность в голосе. – Мы провозимся здесь целую вечность, если продолжите миндальничать. Просто расскажите ей о проклятой метке.

– О чем вы? Что за метка? – насторожилась Эванджелина.

Аполлон сжал губы в тонкую линию, а затем взглянул на запястье Эванджелины.

Но Эванджелина уже и так догадалась, о чем идет речь. Как только Аполлон посмотрел на ее прозрачные перчатки, она почувствовала, как шрам в виде разбитого сердца на ее запястье загорелся. Ее сердце тотчас тревожно забилось в груди.

Она вспомнила портниху, которая, увидев шрам, тайком выскользнула из ее покоев. У Эванджелины возникло ужасное предчувствие, что теперь она точно знала, куда именно ушла та женщина. Сбежала, чтобы доложить обо всем Аполлону.

– Шрам на твоем запястье оставил лорд Джекс. Это его метка, и она означает, что ты в долгу перед ним.

– О каком долге речь? – спросила Эванджелина.

– Это мне неведомо, – ответил Аполлон. – Мы можем лишь помешать лорду Джексу получить то, что, как он считает, ему причитается. – Он хмуро взирал на Эванджелину. Кожа его некогда приятного оливкового оттенка отчего-то посерела.

– Но как это сделать?

– Найти его раньше, чем он доберется до тебя. Метка, которую он оставил на твоем запястье, связывает вас двоих. Поэтому Джекс найдет тебя, где бы ты ни находилась.

– Но она же поможет нам обнаружить его самого, – добавил Гэррик. – Связь между вами укажет нам путь к лорду Джексу, но для этого мне нужна ваша кровь.

Он обнажил зубы в хищном оскале, и где-то в зале тотчас раздалось громкое и тревожное карканье. Эванджелина изучала лицо Гэррика, и лишь одно слово билось в ее сознании. Кровожадный.

Эванджелине совсем не нравилась мысль, что она в долгу перед Джексом, но и отдавать свою кровь незнакомцу тоже не желала. На самом деле ей отчаянно хотелось выскочить из этого зала и бежать до тех пор, пока не подкосятся ноги. Однако у нее сложилось впечатление, что Гэррик из Гринвуда был из тех людей, которые с азартом преследует все, что от них ускользает.

– Могу ли я подумать? – спустя некоторое время спросила Эванджелина. – Разумеется, мне бы очень хотелось, чтобы лорда Джекса поскорее поймали, но мне немного не по себе от того, что придется дать свою кровь.

– Что ж, пусть так. – Гэррик дважды щелкнул татуированными пальцами. – Аргос, пора.

Похожая на ворона птица спикировала с одной из балок под потолком и полетела к Гэррику, расправив изящные иссиня-черные крылья. Эванджелина почувствовала, как одно из перьев коснулось ее лица и…

– Ой! – вскрикнула Эванджелина, когда птица резко клюнула ее в плечо. Из двух маленьких ранок вытекли блестящие струйки крови, пачкая платье. Эванджелина попыталась остановить кровотечение ладонью, но Гэррик оказался проворнее. Он двигался почти так же стремительно, как его птица, когда подскочил к Эванджелине и прижал ткань к ране, собирая ее кровь.

– Прошу меня извинить, Ваше Высочество, но у нас нет времени на размышления. К тому же мы все продумали за вас. – Гэррик спрятал окровавленную ткань и, довольно насвистывая, направился к двери. Ворон приземлился ему на плечо.

Эванджелина кипела от ярости, продолжая истекать кровью. Она не знала точно, кто ее больше всего расстроил: наемник, только что натравивший на нее свою птицу, или же ее муж.

Два вечера назад, той ночью на крыше башни, Аполлон был таким милым. Таким заботливым и внимательным. Но сегодня, после того что совершил Гэррик и его птица, после того как она узнала, какие указания Аполлон давал стражникам, Эванджелина увидела принца другими глазами. Он казался совершенно другим человеком. И она не знала Аполлона достаточно хорошо, чтобы с уверенностью утверждать, в какие моменты он был с ней настоящим. Эванджелина полагала, что инцидент со стражниками был всего лишь недоразумением, но теперь сомневалась.

– Ты знал, что Гэррик так поступит? Знал, что он был готов взять мою кровь даже без моего на то согласия?

Аполлон стиснул зубы, но все же ответил:

– Мне кажется, ты не осознаешь, насколько опасен Джекс.

– Вот уж точно. Ты постоянно твердишь, что он злодей. Но сам только что позволил другому мужчине натравить на меня птицу, чтобы выследить и убить Джекса. А еще приказал моим стражникам, которые, к слову, не слишком-то любезны, не выпускать меня из замка, хотя недавно ты обещал, что я никогда не буду здесь пленницей. Так что нет, я не представляю, насколько опасен лорд Джекс, но начинаю видеть угрозу в своем собственном муже.

Аполлон уставился на Эванджелину с неподдельной тревогой.

– Думаешь, я способен тебе навредить?

– Я думаю, что ты – принц и можешь делать все, что тебе захочется.

– Ты ошибаешься, Эванджелина, – произнес он дрожащим голосом. – Я ничего из этого не хотел, но я пытаюсь защитить тебя не только от Джекса. Некоторые люди в этом замке, в особенности советники, считают, что мне нельзя тебе доверять. Они уверены, что ты помогала Джексу убить меня. И если эти люди сочтут, что я ошибаюсь насчет твоей преданности и ты все еще действуешь заодно с ним, мне не удастся тебя уберечь.

– Но ведь Джекс стер мне память, – возразила Эванджелина. – Как я могу действовать с ним заодно?

Аполлон бросил испуганный взгляд на запястье Эванджелины, на котором белел шрам в форме разбитого сердца.

– Кое-кто считает, что он стер тебе память намеренно, чтобы ты не выдала ваших намерений.

– Неужели ты в это веришь? – нахмурившись, спросила Эванджелина.

Некоторое время Аполлон молча смотрел на нее. В его глазах не отражалось больше ни страха, ни злости, но и назвать взгляд теплым и наполненным любовью тоже было нельзя. Он казался холодным и отстраненным, и на какую-то секунду Эванджелина даже испугалась. Аполлон был ее единственным близким человеком на Великолепном Севере. Если бы не он, она осталась бы совершенно одна и без крыши над головой.

– Я не помогаю лорду Джексу, – наконец сказала Эванджелина. – Мои воспоминания исчезли, да, но я точно знаю, что никогда бы так не поступила. Я не собираюсь ни встречаться с ним, ни предавать тебя или кого бы то ни было в этом замке. Но если ты будешь обращаться со мной как с пленницей или пешкой, если позволишь еще раз натравить на меня каких-нибудь животных, то я не стану это терпеть и перестану подчиняться. И вовсе не потому, что я не верна тебе.

Аполлон глубоко вздохнул, и холод покинул его взгляд.

– Я знаю, Эванджелина. И верю тебе. Но значение имеет не только мое мнение.

Он наклонился и коснулся ладонью ее подбородка. Потом опустил глаза, и Эванджелина поняла, что Аполлон хочет ее поцеловать. Он собирался закончить их спор, прижавшись к ее губам своими, и отчасти она готова была позволить ему. Эванджелина не могла рисковать потерять его. В новой реальности у нее не было никого, кроме Аполлона.

Но то, что он стал для нее всем, вовсе не означало, что она отдаст всю власть в его руки.

– Я все еще злюсь на тебя.

Аполлон медленно провел пальцами вдоль ее щеки и запустил их в волосы.

– Как думаешь, ты сможешь простить меня? Мне очень жаль, что все так вышло с кровью. И прости за стражников. Я приставлю к тебе новых. Но ты должна доверять мне и быть осторожной.

Эванджелина упрямо вскинула голову.

– Хочешь сказать, что мне нельзя покидать Волчью Усадьбу?

– Лишь до тех пор, пока мы не поймаем лорда Джекса.

– Но…

Внезапно дверь в приемный зал распахнулась, и стражник, который привел Эванджелину сюда, сообщил:

– Прибыл лорд Слотервуд. Он просит встречи с вами, а также утверждает, что у него есть сведения о лорде Джексе.

8. Аполлон

Хэвелок выбрал идеальное время, чтобы прервать беседу, но Аполлон пожалел, что он упомянул о Джексе. Реакция Эванджелины не заставила себя ждать. На ее лице отражались все эмоции, которые ему с легкостью удавалось считывать. Он замечал и смущение, и страх, и даже гнев, а сейчас, когда она прикусила нижнюю губу, он увидел и любопытство. Она была мотыльком, а Джекс – тем самым пламенем, к которому она летела, не боясь обжечься.

– Хэвелок, проводи лорда Слотервуда в мой кабинет. Я приму его там.

– Могу я присоединиться? – спросила Эванджелина. – Мне бы хотелось послушать, что скажет лорд.

Аполлон сделал вид, что раздумывает над ее просьбой. На самом деле он просто тянул время, желая убедиться, что, выйдя сейчас из зала, Эванджелина не столкнется с лордом Слотервудом нос к носу.