Я тоже росла под тяжестью шести страшных букв Х-О-К-К-Е-Й на плечах и баула с хоккейной формой в руках, потому что, по мнению нашего отца, каждый хоккеист должен сам носить свою амуницию. По выходным мы увлекательно проводили время на индивидуальных подкатках, где мне от тренеров особенно доставалось. Все время я делала что-то не так: то посадка высоковата, то скорость низковата. Роберт объяснял мне после занятий, как нужно выполнять упражнения, я старалась их повторить и угнаться за братом, но куда мне было с ним тягаться…

Однако папа был невероятно воодушевлен мыслью, что сможет внести свой вклад в развитие женского хоккея, который только становился популярным. Его вкладом – здесь все просто – должна была стать я.

Какое-то время я была с ним на одной волне и даже думала о том, как здорово будет играть в профессиональный хоккей, где-то в глубине моего сознания разноцветными фонарями зажигались олимпийские кольца и шею ломило от тяжести призрачной золотой медали. Пока в седьмом классе я не взбунтовалась.

Причиной бунта послужил школьный кружок по анатомии и физиологии человека, в который я записалась из-за подружки Миры. Я обожала рассматривать мозг, кости и сердце. Понятно, что на макетах, но я все время представляла, что они настоящие. Кровеносная и нервная системы завораживали меня своей безупречностью. А еще я без усилия запоминала факты, которыми сыпал наш преподаватель, типа «ногти на руках растут быстрее, чем на ногах», и смогла легко выиграть школьную олимпиаду. Это сделало меня звездой нашего класса.

Я узнавала столько интересного, что хотела заниматься этим все свободное время, правда, как раз именно времени у меня и не было. Зато у меня были общие тренировки, подкатки в малой группе, индивидуальные тренировки, общая физическая подготовка, бросковые, а когда у нас случайным образом не было тренировок, мы с Робертом пасовали друг другу шайбы дома. Я защищалась с тоскливой обреченностью, пока Роберт нападал с агрессивной увлеченностью, и думала о том, как ненавижу хоккей.

Прекрасно помню момент, когда решила, что с меня хватит. В ту субботу проводился отборочный этап городской олимпиады по биологии «Человек и здоровье». Я готовилась к нему несколько месяцев и, не вылезая из лаборатории, писала исследовательскую работу.

Но оказалось, что родители сделали выбор за меня: отменили мою заявку на участие в олимпиаде, а вместо этого отправили на очередной матч. Узнала я об этом лишь когда собиралась выходить их дома.

Скандал был жуткий.

Меня уговаривали, подкупали, угрожали и снова уговаривали. Но я была непреклонна.

Родители упрямились и считали, что я разрушаю собственную жизнь и карьеру и что меня ждет голодное подзаборное будущее.

Я же объясняла отцу, что они просто боятся перемен, а это естественная реакция мозга на неизвестность. Да, теперь у них нет четкого плана и контроля над моей жизнью. Да, я понимаю, что для любого родителя это огромный стресс. Но именно сейчас им нужно научится доверять мне и позволить следовать за собственной мечтой так, как когда-то они следовали за своей.

И нет, моя мечта – это не хоккей.

Да, меня привлекает стать занудным ботаником, носить очки и вязаную кофту. Да, привлекает мысль провести свою жизнь в одиночестве и завести тридцать кошек. Да, я хочу понять, как работают мозг и тело, что происходит с нами, когда мы ликуем, плачем, боимся или влюбляемся.

Нет, я не перестала их любить.

Папе пришлось похоронить мечту о женском хоккее, но он каждый раз с надеждой спрашивал меня, не передумала ли я, когда мы смотрели матчи женской лиги по кабельному. Я пожимала плечами и говорила, что не передумала и предпочитаю работать мозгами, а не бить клюшкой по шайбе.

Это была одна из любимых наших тем для бесконечных дискуссий с Робертом. Он вставал на защиту хоккея, я приводила контраргументы.

Брат доказывал мне, что хоккей – интеллектуальная и стратегическая игра.

Ага, примерно такая же по сложности, как го.

Все игроки на поле – шахматные фигуры.

Похоже на правду. Ты ходишь как конь и ведешь себя так же.

Игровые решения принимаются за считаные секунды.

Все же стратегией и не пахнет.

Нужно как можно быстрее добраться до ворот соперника.

Было упоминание об интеллекте. Где он?

Перехитрить соперника и создать опасный момент.

Ах, вот здесь. Ну наконец-то.

Игровое мышление или чувство игры – очень важно в хоккее.

Извините, даже в прятки без них не обойтись.

Далеко не все хоккеисты им обладают.

Полностью согласна.

Обычно папа в разгар нашей перепалки ободряюще похлопывал Роберта по плечу, а я закатывала глаза. Какой смысл продолжать с ними спорить? Откровенно говоря, Роберт на самом деле был хорош на льду. Я прекрасно это знала, как и то, что с игровым мышлением и с умственным развитием у него все было в порядке. Но ведь это не повод не злить его, верно?

Глава 2

– Как мило, что ты принес коктейли и чипсы! – Я заглянула в пакет.

– Там есть кое-что для тебя, – подмигнул Андрей и принялся озираться по сторонам. – Куда бросить вещи?

Я показала на шкаф, уже забитый сумками и обувью, и запустила руку в пакет, пытаясь нащупать на дне «кое-что для меня».

– Киндер-сюрприз? – Я вопросительно посмотрела на Андрея. – Серьезно?

Он швырнул свой рюкзак на полку с мелочью и ключами и направился в гостиную.

Здорово, когда люди любят порядок.

– Чем еще порадовать младшую сестру друга? – бросил он.

– Мне же не пять, – крикнула я ему в спину, но Андрей уже похлопывал по плечу Роберта и ему было не до меня.

Я покачала головой и отправилась на кухню, чтобы поставить бутылки в холодильник, но в коридоре поймала отражение в зеркале. Обычно бледная кожа покраснела, на щеках розовые пятна, голубые глаза блестят, искусанные губы припухли. Вот черт, невооруженным глазом видно, что внутри меня все стонет от нетерпения. Я вздохнула и пригладила растрепавшиеся волосы. От природы они светлые, тонкие и, кажется, при любой возможности накапливают статическое электричество, чтобы потом торчать во все стороны и липнуть к одежде. Днем я накрутила их стайлером, надеясь удержать в более-менее приличном виде, накрасила ресницы черной тушью в два слоя и полчаса приводила в порядок брови. Я была готова ко всему.

На кухонном столе сидела Мира, опершись спиной о стену и болтая ногами. В руках она держала бокал, из которого торчали три разноцветные трубочки. Быстро скользнув взглядом дальше, я заметила возле окна незнакомую девушку, ругаться при ней мне не хотелось, поэтому я просто послала Мире злобный взгляд.

– Что с настроением? – весело спросила она и добавила: – Да не хмурься ты, останутся морщины.

– Я тебе говорила, что меня раздражает, когда ты сидишь на моем кухонном столе? – Я зашуршала упаковками, доставая их из пакета. – А, да. Всего десять раз.

– Ариш, приготовь коктейль для нашей гостеприимной хозяйки, – елейным голосом произнесла Мира. Девушка у окна кивнула и принялась наливать из всех бутылок, которые попадались ей под руку.

Я раздраженно посмотрела на Миру и шепотом спросила:

– Это что еще за скво ^[1]? Откуда взялась?

Мира прыснула, и мы вдвоем уставились на две черные длинные косы, обрамляющие лицо, как у индейской девушки.

– Ты знаешь, Ариш, – уже громко сказала Мира, указывая на меня, – думаю, что мадемуазель Мишель будет маловато одной порции. Плесни ей две.

Девушка пожала плечами и протянула бокал.

– Арина. Приятно познакомиться. Я здесь с Никитой, – ровным негромким голосом произнесла она.

– Спасибо. – Я взяла стакан из ее рук и недоверчиво заглянула в него. – Ну а я Мишель. Полагаю, ты и так это поняла. – Я взглянула на свою подружку, которая втягивала коктейль сразу из всех трубочек. – Чувствуй себя как до… – продолжила я, но, увидев, что Арина уже смешивает новую порцию, осеклась. Я насыпала чипсы в большие салатные миски.

– Спорим, что твое настроение сразу изменится, когда кое-кто придет на вечеринку? – сказала Мира и хитро улыбнулась.

– Не надо, – вздохнула я и села рядом с ней. – У меня и без тебя пульс триста ударов в минуту.

Она фыркнула и приложила три пальца к моему запястью.

– Не триста, но лучше бы Тимуру объявиться в ближайшее время, не то мы тебя потеряем.

Я только вздохнула:

– Да уж.

– Угораздило же тебя в него влюбиться, – протянула Мира и поковыряла ложкой в чашке с мороженым, которая стояла рядом.

Я с испугом взглянула на Арину. Слышала ли?

– У Роберта друзей полно, выбрала бы любого другого. – Мира убрала волосы за уши. – Как насчет Андрея?

– Андрей странный.

– Это еще почему? – вскинулась Мира, девушка с косами удивленно посмотрела на меня.

– Он принес мне шоколадные яйца.

Секунду все переваривали мои слова, а потом…

Мира всегда хохотала так, будто это последняя шутка на земле. Перед ее заразительным смехом невозможно устоять, даже Арина улыбнулась.

– Дай их мне. – Мира протянула руку, ее плечи подрагивали. – Я хочу их съесть.

– Звучит как-то не очень. – Я выудила три штуки из пакета.

– Плевать, как это звучит, но это то, что мне сейчас нужно. – Мира нетерпеливо разорвала упаковку, смяла шоколад и открыла пластиковую капсулу. – У меня Барби.

Мы с Ариной переглянулись и безмолвно скрепили договор дружбы. Я была рада союзнице, одной против Миры не выстоять.

Шоколад и в самом деле оказался отличным дополнением. Во рту приятно смешивались приторно-сладкий и горький вкусы.

– Что за история с Тимуром? – Арина подсела на соседний стул, в руках у нее был стакан с жидкостью, похожей на нашу. Как всегда, при звуке его имени мои щеки вспыхнули.

– История длиною в целую вечность, – лениво произнесла Мира. Ее речь в самом деле была странной, она и сама это заметила. – Черт, что ты туда намешала, скво?

– Мой фирменный рецепт, – ухмыльнулась девушка, – развязывает языки.

Мира хмыкнула.

– Ты ошиблась лекарством, – сказала я. – Ей нужен коктейль с обратным эффектом. Она много болтает. – Я послала подруге предупредительный взгляд.

Но на нее намеки не действовали, поэтому она продолжила как ни в чем не бывало:

– Она влюблена в Тимура лет с десяти, так ведь, Миш? – И вопросительно посмотрела на меня. Брови Арины взмыли вверх, а я почувствовала, как горит моя шея.

Можно я воткну ей вилку в бедро?

– М-м-м, – промычала я и, чтобы скрыть очевидное смущение, с энтузиазмом принялась за напиток.

– Роберт и Тимур старые друзья. Еще есть Макс, но он для нашей любовной истории не нужен, – начала Мира гнусавым, как у училки французского, голосом. – Они познакомились в хоккейной секции, когда были детьми. Теперь они выросли и стали такими горячими, – она оттянула воротник футболки, будто ей стало жарко, – хоть на обложку Playboy.

– На обложках Playboy – женщины, – поправила я Миру.

– Ладно, – согласилась она, – пусть будет обложка Playgirl. Есть такой журнал?

Мы с Ариной пожали плечами.

– В общем, не важно, – отмахнулась Мира. – Общий смысл понятен: парни – огонь. Тимур – объект Мишиных мечтаний.

Арина посмотрела на нас, в ее темных глазах светилось любопытство, но голос был мягкий и тихий.

– Я никого здесь не знаю, даже Роберта. Мы с Никитой не встречаемся. – Она посмотрела на нас. – Так, присматриваемся друг к другу. Но с вами очень весело, я не жалею, что пришла.

– То ли еще будет… – В голосе Миры зазвенело обещание. – Тимур должен прийти сегодня, так что нам нужно достать нашатырь и держать руку на кнопке SOS.

Они рассмеялись и стали обсуждать превратности неразделенной любви, но, слава богу, их голоса потонули в кричалке, доносившейся из соседней комнаты: «Знаменитый Микки Рурк стал болеть за „Металлург“, а король хоккея Гретцки хочет жить в Новокузнецке!» Понятно, сейчас начнется противостояние. И точно, через секунду послышалось: «„Барс Казань“ – великий клуб, это знают все вокруг! От Москвы и до морей нет в хоккее нас сильней!»