Екатерина Орлова: Давуд. Мое спасение

Глава 1

– Он был… у него не было мужской силы, – произношу, вглядываясь в барханы.

Сегодня ветрено, и песок как будто завис облаком над пустыней. Я сложила перед собой руки. Больше они не дрожат. Наконец-то я дождалась момента, когда без содрогания могу говорить о бывшем муже, благодаря которому оказалась в настоящем аду.

– Его это злило. Каждый раз, когда видел меня, впадал в ярость, – продолжаю. – Не знаю, случалось ли такое с другими женщинами, которых у него было очень много. Но со мной он сходил с ума и каждый раз придумывал все более изощренные пытки. Последней каплей стало то, что после многочисленных изнасилований его братом и солдатами я лежала на кровати. На спине. Пока меня… пока один из его солдатов… – Сглатываю. До сих пор помню, как все происходило. Но теперь не испытываю ни отупения, как раньше, ни боли. Словно смотрю на все это со стороны. И все же не могу озвучить то, что со мной вытворяли эти нелюди. – У меня не было сил плакать, кричать или умолять. Я просто смотрела на Абида, пытающегося что-то сделать со своим бессилием, и улыбалась. Видела его руку в штанах и радовалась, потому что понимала, насколько это для него унизительно.

Замолкаю.

На губах непроизвольно появляется улыбка.

Не злорадная, потому что я вспомнила, как мой бывший муж-импотент пытался что-то сделать со своим бессилием. Нет, я улыбаюсь потому, что наконец перестала что-то чувствовать при этих воспоминаниях.

– Что было дальше? – напоминает о себе психотерапевт.

– А дальше вы знаете, – отвечаю и улыбка сползает с моего лица. – Трое суток пыток, операция, после которой никогда не осуществится моя мечта о семье. Он просто… – судорожно втягиваю в себя воздух. А вот это все еще болит. И всегда будет болеть. – Он просто вырезал мне детородные органы. Потому что я прошептала ему, что он не мужчина. Он сказал, что раз он не мужчина, я не буду женщиной. После операции я пришла в себя уже в поселении бедуинов.

Психотерапевт вздыхает.

– Аиша, вы сказали, что хотите закончить терапию.

– Да, – киваю.

– Почему?

– Потому что то, что так сильно болит, будет болеть всегда. Я не стану мамой. Именно это сильнее всего разрывает сердце. Остальное… – Оборачиваюсь к доктору Джонсон. – Остальное уже история. Я каждый день благодарю Всевышнего, своего брата и невестку за то, что жива. Остальное не имеет значения.

– А как же наш разговор о том, что вы попытаетесь построить личную жизнь?

Качаю головой.

– Нет, – отвечаю твердо. – Моя личная жизнь, моя семья – это семья брата и его дети. Я приняла решение посвятить себя им.

– Аиша…

– Это мое решение, – заявляю твердо. – Вы просили не прерывать терапию резко, я вас послушала. Попросили, чтобы я присутствовала на последней встрече, я так и сделала. На этом закончим. Я благодарна вам за помощь. Доктор Джонсон, за это время вы проделали огромную работу, но дальше я хочу жить сама.

– Благодарю, что доверились, – произносит она, вставая. Откладывает на столик планшет со стилусом и берет меня за руки. – Я не встречала более сильной женщины, чем вы, Аиша.

– Спасибо, – отзываюсь и, слегка сжав ее ладони, покидаю комнату.

А ночью, как всегда, плачу.

Навзрыд.

Щедро заливаю слезами подушку. Правда, теперь не от страха, а от облегчения, что мне не нужно будет дважды в неделю пересказывать ужасы своего прошлого. А еще от того, что моя самая большая боль никогда не пройдет. Она будет преследовать меня до самой смерти.

Утром по привычке накладываю патчи под глаза, чтобы жена моего брата, Абаль, не поняла, что было ночью. Ей нельзя волноваться. Она на третьем месяце беременности, и мы все с нетерпением ждем пополнение в семье. Пусть она спокойно выносит третьего ребенка моего брата.

– Госпожа, ваш кофе, – произносит служанка, появляясь в комнате, и несет поднос на террасу.

– Спасибо, Захра, – благодарю ее и выхожу на улицу.

Делаю глубокий вдох, насыщая легкие духом пустыни.

Это мое место силы.

Бабушка говорила, что у нас в роду были берберы и египетские шаманы. Все они были тесно связаны с пустыней. Жили в ней, рожали и умирали. Пустыня для них была матерью. Именно таковой и я ощущаю ее.

Поставив кофе со сладостями на стеклянный столик, служанка удаляется, оставляя меня с пустыней наедине.

Поправив свой длинный шелковый халат, встаю у ограждения и, взявшись за перила, закрываю глаза. Позволяю пустынному ветру трепать мои длинные волосы, запутываясь в прядях. Делаю один за другим глубокие вдохи, набираясь силы от барханов. Чувствую, как она дышит. Слышу ее пение. И тихий шепот. Она говорит, что я поступаю правильно. Заставляет оставаться на месте, чтобы напитываться ее мощью.

Наконец рой мыслей в голове понемногу стихает, и наступает полнейшая тишина.

Только я и пустыня.

Мы как старые подруги, которые каждый день делятся своими горестями и радостями, не говоря вслух ни слова.

Она забирает мои печали, я впитываю ее.

И так становится легко, что на губах сама-собой появляется улыбка.

Открываю глаза и шепчу “спасибо” так тихо, что сама себя едва слышу.

Опускаю взгляд на лужайку под своей террасой и ахаю.

Резко отскакиваю от балюстрады, но все равно вижу через стекло мужчину. Он стоит на газоне, засунув руки в карманы белых брюк, и смотрит прямо на меня.

Я в ужасе глазею на него и пытаюсь убедить себя сбежать, но ноги как будто налились свинцом.

Семь утра! В это время в доме брата не бывает гостей! Откуда он взялся?!

Может, мне просто кажется? Возможно, у меня… передозировка пустыней, и поэтому я начала галлюцинировать? Может такое быть? Не стоило, наверное, отпускать психотерапевта.

Нет, этого мужчины здесь нет. Точно нет. Но как во дворе может появиться мираж?!

– Аиша! – слышу из комнаты голос Абаль.

Резко разворачиваюсь и бегу туда. Сердце вырывается из груди, и меня начинает трясти.

– Абаль, – обращаюсь к невестке, вбегая в комнату. Резко торможу, глядя на то, как она приближается ко мне.

– Доброе утро, – улыбается она. – Зашла проверить, готова ли ты отправиться на скачки. Но вижу, что нет. Через час выезжаем. Успеешь собраться?

– Ох, совсем забыла о скачках, – вздыхаю.

– Ты какая-то взволнованная. Плохо спала?

– Нет, все отлично. А у нас… у Сауда нет сегодня гостей?

– Каких гостей? – спрашивает Абаль.

– Не знаю. Может, кто-то с нами поедет на скачки.

– Нет, – хмурится моя невестка. – Ты точно хорошо себя чувствуешь?

– Да, все в порядке, – улыбаюсь и отмахиваюсь. – Приснилось, что у брата гости, не обращай внимания. Я буду готова через час.

– Будем ждать тебя внизу.

Абаль выходит из комнаты, а я бегу на балкон.

Сердце просто как с цепи сорвалось. Колотится так быстро, что мешает дышать.

Подкрадываюсь к балюстраде и смотрю вниз. На том месте, где стоял мужчина, пусто. Как будто его и не было.

– Неужели я сошла с ума? – спрашиваю сама себя, и лоб покрывается испариной.

Знала бы я в этот момент, что этот мужчина станет моим проклятием и благословением… И что на мираже сюрпризы этого дня не закончатся…

Глава 2

Мы располагаемся в просторной ложе среди других женщин.

У всех у нас закрыты лица, потому что мы на общественном мероприятии. Абаль пока еще не очень довольна этим, хоть уже пять лет замужем за моим братом. Она никак не привыкнет к такому порядку. Для меня же это норма. А после всего пережитого – тем более. Я теперь с непокрытым лицом нахожусь только в доме брата.

– Какие красивые скакуны, – произносит моя невестка, когда мы усаживаемся на просторные кресла. Абаль подносит к глазам бинокль, чтобы лучше рассмотреть лошадей на выгуле. – Зачем они водят их перед забегом?

– Это не участники сегодняшних соревнований, – поясняю я. – Этих лошадей вывели на обозрение, чтобы после забега устроить аукцион.

– О, видишь, а я два года смотрела на это и не могла понять, зачем они так делают.

Я с улыбкой поднимаю край никаба и через трубочку делаю несколько глотков воды из стакана.

– Грациозные животные, правда? – спрашиваю Абаль, наблюдая за лошадьми.

– Я тебе даже завидую немного, – усмехается она. – Ты трижды в неделю с ними.

– Я предлагала тебе ездить со мной.

– Ой, когда мне? Канал, дети, подготовка к родам отнимают столько времени. Да и брат твой требует внимания, – хихикает Абаль.

Брат и правда словно одержим своей Машей-Абаль. С ума по ней сходит. Если он дома, то она обязательно должна быть где-то неподалеку.

На самом деле это прекрасно.

У них непростая история, но такая красивая любовь.

(Историю Абаль и Сауда читаем в книге “Игрушка жестокого шейха”)

– Ладно, – вздыхает Абаль, – раз не езжу с тобой, значит, несильно хочется.

Я смеюсь и киваю.

– Так и есть. На серфинг же у тебя находится время.

– О, кстати! Я уговорила Сауда, мы поедем на Бали. Хотим пригласить тебя с собой. Недели на три. Пока еще нет большого живота, хочу покататься на доске. Нам всем будет полезно отдохнуть. Как ты на это смотришь?

– Когда?

– В пятницу вылет.

– Почему бы не начать новый жизненный этап с отдыха на островах? Я согласна.

Скольжу взглядом по снующим на ипподроме людям. Европейки в красивых нарядах и шляпках. Многие арабские женщины тоже. Невероятное зрелище. Хотела бы и я обладать смелостью надеть костюм или платье с красивой шляпкой.

Вздыхаю, и этот вдох застревает в горле.

Сауд общается в компании мужчин. Мой брат улыбается, попивая воду из стакана. Но не он привлекает мое внимание.

Рядом с ним стоит мужчина.

В белых брюках, песочного цвета рубашке и такого же цвета мокасинах. Он держит руки в карманах брюк и смеется, слегка откинув голову.

Сердце подскакивает к горлу, и я, не моргая, смотрю на этого мужчину. Он стоит спиной ко мне. А мне так нужно увидеть его лицо! Прямо сейчас! Я даже привстаю, как будто это заставит его обернуться.

Он одет так же, как тот, которого я увидела во дворе брата. Но это просто невозможно!

Наконец ведущий объявляет начало заезда, и мужчины начинают расходиться по своим местам.

Я мысленно прошу этого в белых брюках обернуться, но он пожимает руку моему брату и… уходит!

– Аиша, – слышу голос Абаль. – Аиша, все хорошо?

– Что? – оборачиваюсь и растерянно смотрю на невестку.

– Все нормально? Ты взволнована.

– А… да нет… так, показалось.

– Точно все в порядке?

– Да, точно, – киваю.

Прячу под никаб стакан с водой и большими глотками выпиваю почти все.

По коже бегут мурашки.

Внутри какое-то такое волнение, что я никак не могу взять себя в руки. По телу то и дело проходит легкая дрожь.

Да что ж я так разволновалась?

Начинается заезд. Я наблюдаю за лошадьми и жокеями. Получаю удовольствие. Но в памяти образ незнакомого мужчины, от которого меня слегка потряхивает.

Я не понимаю пока природы этой дрожи. То ли мне страшно, то ли просто волнительно. Хочется убежать и спрятаться, но я заставляю себя сидеть на месте и смотреть на заезд.

– Номер восемь, – говорит Абаль, вырывая меня из задумчивости. – Какая красивая лошадь, правда?

– Что? А, да, очень красивая.

– Аиша, точно все хорошо? У тебя голос дрожит.

– Да-да, все в порядке. Я только… отлучусь в уборную, ладно?

– С тобой сходить?

– Не надо, – отзываюсь и слегка сжимаю руку невестки.

Она провожает меня взглядом до выхода из ложи. Я чувствую это по теплу, растекающемуся по спине.

В уборной снимаю никаб и, намочив руки холодной водой, аккуратно прикладываю к пылающим щекам, чтобы не смазать макияж.

Что ж это за сумасшествие?

Надо как-то успокоиться, но я не знаю, как.