Кейти Бон: Смерть романтики

Katie Bohn

Romance Is Dead

Copyright © 2025 by Katie Bohn

© Ветрова А., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Глава 1

Знай зрители, как снимаются фильмы ужасов, им не было бы так страшно на них.

Актриса, в ужасе бегущая по лесу? Ей скучно, и она уже устала переснимать эту сцену в десятый раз.

Заброшенная больница, в которой оказываются запертыми подростки? На самом деле склад, забитый тщательно отобранным старомодным медицинским оборудованием, приобретенным у поставщика в Лос-Анджелесе.

Злодей, преследующий их? Всего лишь какой-то чувак по имени Тодд, который отправится расслабляться и есть «Доритос» в своем трейлере, как только режиссер скажет «снято».

Смысл в том, что за кадром кино представляет собой нечто совершенно иное. В кадре же… Стилисты превращают всех в неземных красоток и красавцев, история силами монтажеров приводится в идеальную форму, а сочиненная композиторами музыка передает подходящее ощущение надвигающейся гибели. Тогда как в реальности актеры зачастую страдают от усталости, голода или дискомфорта.

Либо, если они похожи на меня в первый день съемок моего последнего фильма ужасов, от всего сразу.

В начале сентября я выбежала из своего трейлера на воздух и под урчание в животе еще раз удостоверилась, что все пуговицы на моем карамельно-розовом кардигане застегнуты. Из-за неверно прочитанного расписания я прибыла на площадку на час позже, так что перекусить в буфете времени не оставалось. Мне еще ни разу не доводилось быть виновницей сдвига графика, но, судя по всему, так проявилась защитная реакция подсознания.

Съемки этого фильма приводили меня в абсолютный ужас.

Пока я пробиралась через базовый лагерь – стоянку жилых трейлеров, призванных стать нашим пристанищем на время съемок «Дома расплаты» в окрестностях гор Вирджинии, – мимо проносились ассистенты продюсеров. Помощники костюмеров разносили одежду по трейлерам актеров, а члены съемочной группы кричали, чтобы народ отходил с дороги, пока они загружают декорации и оборудование в багажники крошечных гольф-каров, которым предстояло доставить все это на площадку. Поскольку дом, в котором мы снимали, находился посреди леса в полукилометре отсюда, мне нужно было раздобыть собственный гольф-кар, чтобы добраться туда.

И судя по времени, найти его следовало прямо сейчас.

Я пробежалась по лагерю в поисках череды автомобилей, которые, как мне сказали, должны были ждать там. К счастью, один из них еще остался. С водительского сиденья мне помахал молодой долговязый ассистент с косматой гривой песочного цвета и нетерпеливой улыбкой.

– Нужно подвезти? – спросил он, потянувшись к замку зажигания.

– Да. – Я с благодарностью запрыгнула на сиденье рядом с ним. – Нужно.

Он выехал на грунтовую дорогу, ведущую через лес: пока мы тряслись на ухабах, по обе стороны от нас приятно шелестели листья, которые только-только начали краснеть. Ассистент то и дело поглядывал на меня краем глаза, открывал рот, но так ничего и не говорил. Наконец он нарушил молчание.

– Простите, что спрашиваю, но вы же Куинн Прескотт, да?

У меня засосало под ложечкой. За более чем двадцать лет в киноиндустрии я уже привыкла к тому, что меня узнают на улице. Но в последние три месяца, после выхода моего предыдущего фильма, который провалился в прокате, узнавание обычно сопровождалось либо язвительным замечанием, либо жалостью во взгляде – и поди разберись, что из этого было хуже.

– Все так.

Я приготовилась к тому, что последует дальше.

На лице ассистента растянулась ухмылка.

– Ух ты, поразительно, что мы встретились! Я видел все ваши фильмы. Ваша игра в «Экзорцизме Луны ЛеГранд»? Гениальна.

Часть напряжения ушла из моей груди.

– Спасибо.

– Боже, я так обрадовался, когда узнал, что буду работать на одном из ваших фильмов. Звучит отстойно, но вы можете потом оставить мне автограф?

– Конечно.

– Суперски, спасибо. Серьезно, я ваш фанат до конца жизни. Буду смотреть все фильмы, в которых вы сниметесь!

После такого мне не хватило духу сказать, что других фильмов больше и не будет.

– Я Тревор, кстати. Стоило раньше представиться.

Он убрал одну руку с руля и протянул ее мне для рукопожатия.

– Приятно познакомиться. – Пожав руку, я заметила на его запястье пестрый браслет дружбы. – Какой милый браслет.

– Спасибо! Это мне племянница сплела несколько недель назад в лагере, и с тех пор я его не снимаю. Она лучшая, самый прелестный ребенок на свете.

Пока Тревор болтал дальше, я отвлеклась и рассматривала окружавший нас пейзаж, выискивая признаки съемочной площадки. В нашем фильме четыре студента колледжа арендуют дом на Airbnb^[1], где случайно вызывают дух злой ведьмы, который жестоко убивает их одного за другим. Место действия и атмосфера были одними из наиболее важных аспектов этого кино.

Сначала, пока мы петляли по лесу, я видела только деревья. Они клонились к дороге, а их ветки царапали гольф-кар, будто желая схватить нас, дай мы им такую возможность. Наконец над верхушками деревьев показался флюгер, который лениво крутился на ветру, словно раскачиваемый невидимой рукой.

Затем мы повернули за угол, и перед нами предстал весь дом. Крыша из черной черепицы, серые каменные стены, оплетенные ползучими лозами… Массивный готический особняк с башнями и затененными окнами выглядел так, словно попал сюда прямиком из фильма Хичкока^[2]. За домом хорошо ухаживали, его явно любили, и все же он создавал впечатление дома с секретами.

У меня побежали мурашки. Он был идеален.

– Мы на месте. – Тревор вырулил к дальнему концу подъездной дорожки и поставил гольф-кар на стояночный тормоз. – Надеюсь…

Но я уже вылезла из автомобиля и убежала, помахав Тревору через плечо в знак благодарности. Пробравшись между рабочим, который катил камерную установку, и двумя помощниками реквизитора, волочившими свернутый ковер, я проскользнула в главные двери.

Прихожая была просторной, отделанной темным блестящим деревом, и главной особенностью здесь была огромная лестница. На миг я задумалась о том, как это компании студентов колледжа удалось позволить себе аренду столь шикарного дома, но решила не обсуждать данную нестыковку в сюжете со съемочной командой. Арка справа вела в тускло освещенную столовую, но снимали мы в помещении слева. Гостиная была оформлена так, словно там проходила студенческая вечеринка: в углу разместился большой музыкальный центр, а на одном из стульев стоял бочонок с пивом.

Я воспользовалась моментом, чтобы прочувствовать свой последний в жизни первый день на съемочной площадке.

Было ли мое решение покинуть киноиндустрию в прошлом месяце импульсивным? Да. Были ли продажа моей квартиры в Лос-Анджелесе и перевоз всех вещей на склад для хранения до того момента, пока я не придумаю новый план, слишком поспешными? Тоже да. Я снималась в фильмах ужасов с восьми лет (тогда крошечная роль перепала мне исключительно потому, что мой папа еще с девяностых играл знаменитого злодея из ужастиков, Пазлоликого) и с тех пор годами трудилась, чтобы забраться на вершину, стать одной из лучших королев крика в Голливуде. Хорроры были моей стихией, моей страстью… моей отдушиной.

А потом целый год кошмарных, дрянных, очень скверных событий заставил меня осознать, что пришло время покинуть эту индустрию – и Лос-Анджелес – навсегда.

Только сначала предстояло помучиться на съемках последнего фильма.

Когда я вошла в гостиную, помещение гудело от возбуждения, потрескивало от особой энергии, которую можно встретить исключительно в начале нового съемочного процесса. Как в первый день в школе, только лучше. Эта энергия преследовала тебя везде: от трейлера до площадки и обратно до гостиничного номера. Она с потрескиванием витала в воздухе, электризовала и была полна предвкушения, наполнена вероятностью, что это он – блокбастер, способный закинуть всех на вершину славы и сделать суперзвездами.

Такой оптимизм провоцировал у меня рвотные позывы, но не ощущать его было невозможно.

– Подруга, что ты натворила со своим гримом? Мы же виделись меньше часа назад!

Из ниоткуда возникла кисть для макияжа, и ее ворсинки принялись порхать в опасной близости от моей роговицы. Рука, размахивавшая ею, принадлежала Маре, которая сегодня оделась в платье с цветочным узором и закрутила свои каштановые волосы в стильную прическу эпохи Второй мировой. В прошлом месяце она почти не снимала люксовую одежду свободного кроя в спортивном стиле, а теперь, похоже, предпочитала пинап-эстетику сороковых. К счастью, ее преданность статусу моей лучшей подруги отличалась бо́льшим постоянством, чем ее выбор повседневной одежды.

– Прости, – я неопределенно махнула рукой в воздухе, – целый день все наперекосяк.

Мара настороженно посмотрела на меня.

– Уж наверное. Ты уверена, что это последний?

Ничего не ответив, я просто кивнула.

Мы познакомились десять лет назад, когда нам обеим было по девятнадцать и мы снимали слешер «Моя мама вышла замуж за демона 2: Зэдди Зедуб возвращается». Мы сразу же поладили, так как были единственными женщинами на площадке и к тому же обе обожали телесериал «Королевы крика»^[3]. Мне нравилась утрированная театральность хоррора, а ей нравились миленькие наряды. Это положило начало нашей дружбе, а в последний месяц, с тех пор как я продала свою квартиру и ночевала на диване Мары, мы и вовсе стали неразлучны.

– Ты же не будешь принимать решение об окончании более чем двадцатилетней карьеры всего за несколько недель? – Мара покопалась в своей сумке на поясе, в которой содержались ее материалы для работы на площадке. – Не думаешь, что это несколько поспешно?

– Тс-с! – Я лихорадочно оглянулась по сторонам в надежде, что никто нас не услышал. – Я пока предпочитаю держать это в тайне. И да, я уверена. Говорила ведь…

– Знаю, знаю. Я поняла. – Она нанесла немного свежего консилера мне под глаза и начала растушевывать его. – Кстати, ты слышала, что твоему партнеру по фильму пришлось выбыть из проекта?

– Стой, что?

– Я только что узнала. По всей видимости, авария на мотоцикле. Он всего лишь сломал большие пальцы, но продюсеры решили, что так он не сможет выполнять свои трюки, и заменили его.

– Кем?

В моей голове пронеслась целая куча возможных вариантов. Может, это был Адам Драйвер?^[4] Крис Хемсворт?^[5] Зак Эфрон?^[6]

– Знаешь то реалити-шоу, которое показывали пару месяцев назад? «Райский остров наслаждений»?

Я закатила глаза.

– То, с парнем, который был во всех новостях, потому что перевстречался с каждой супермоделью в Соединенных Штатах?

Мара красноречиво уставилась на меня.

– Ты серьезно?

– Совершенно. Прости, подруга. – Она вздохнула. – Похоже, удача только что отвернулась от тебя.

В моем мозгу, как в перегруженном компьютере, крутилась целая куча мыслей, пока я пыталась осознать, что значат эти изменения. Такого просто не могло произойти. Тедди Джеймс был бездарной звездой реалити-шоу, а не актером, всего лишь предприимчивым искателем славы. Когда съемки «Райского острова наслаждений» завершились, таблоиды все лето анализировали фотографии папарацци и переписки в социальных сетях, чтобы угадать, с какой старлеткой он встречается на этой неделе. И чем знаменитее, тем лучше. Я видела Тедди всего один раз, но мне этого хватило, чтобы все понять: он был придурком, плейбоем и бабником низшей пробы.

Плохи дела. Моя тревожность усилилась раз в десять, и я глянула на телефон. Я-то думала, что опаздываю, но, судя по всему, на площадке еще никто не был готов к началу съемок.