Взлетай и падай (страница 10)
– От нашей матери. Она черт в юбке, – бубнит Хейзел, то и дела останавливаясь, чтобы утереть пот со лба.
– Серьезно? Я думала, она милашка. В любом случае ты у нее получилась замечательная. И, по твоим рассказам, Джейми тоже не злой.
Я редко встречала людей с таким же добрым сердцем, как у Хейзел Паркер.
– Это из-за того, что мы по большей части росли на ферме бабушки и дедушки. Родители были очень милы со мной, пока не родился Джейми.
– А что же изменилось?
Подозреваю страшное.
– Матери всегда было очень важно, что скажут люди о нашей семье. Джейми родился неслышащим, а значит, инвалидом, и у матери земля ушла из-под шпилек. Они с папой перепробовали все, чтобы брат стал нормальным. Доходило до смешного. Даже думать не хочу, сколько денег они потратили на всякие бредовые процедуры. И не потому, что хотели помочь брату, а просто потому, что не могли его принять.
– Звучит мерзко. А как отреагировали бабушка и дедушка? Джейми вырос у них?
От долгой дороги в кафе у меня устали руки, но я не буду жаловаться. До того, как я попала к Хизер и Чарльзу, я всегда мечтала о братике, но родители и со мной не могли справиться. В доме Хизер и Чарльза я получила не только второй шанс, но и брата.
– По большей части да. У бабушки с дедушкой ферма в пригороде Бомонта. У них есть лошади, коровы и куры. Джейми обожает животных. Мне кажется, он чувствует, что они его понимают. Больше, чем собственные родители. А вот бабушка с дедушкой совсем не похожи на маму с папой. – Она осекается. – Бабушка умерла два года назад, но иногда я забываю, что о ней нужно говорить в прошедшем времени. У бабушки с дедушкой Джейми никогда не чувствовал, что с ним что-то не так, скорее наоборот.
Даже если Джейми всего на пять процентов такой же душевный, как его сестра, то он уже украшение этого мира.
– Они вон там. Боже, я уже ее вижу.
Перед кафе стоит худая как спичка женщина в ярко-красных туфлях на шпильках и нетерпеливо поглядывает на часы. Рядом с ней маленький мальчик, который хочет ей что-то показать.
– Ну наконец-то, Хейзел! У меня мало времени. – Она с поджатыми губами чмокает дочь в щеку.
– Это моя подруга Скайлер. Скайлер, познакомься, моя мама Лорейн.
Хейзел говорит чарующе, но я понимаю, что она просто притворяется. Ее мать равнодушно мне кивает. В следующую секунду Джейми кидается к Хейзел. Его глаза горят ярче техасского солнца, и это согревает мне сердце.
Джейми прыгает на месте и радостно хлопает в ладоши, прежде чем обнять Хейзел. У него на лице написано, что он еще совсем ребенок. Мне это нравится. Он такой непосредственный. Каждый ребенок на земле должен иметь счастливую возможность быть беззаботным.
– Джейми, перестань вести себя как маленький, – рявкает мать, параллельно делая несколько жестов. Мне очень хочется пнуть ее по голени, обтянутой узкими бежевыми брючками. Повезло ей, что я не могу пошевелить ногой…
Хейзел сует один из костылей под мышку, чтобы поприветствовать брата на жестовом языке. Перед выходом из дома она показала мне, как поздравить с днем рождения. Когда Джейми поворачивается ко мне, я демонстрирую, чему научилась. Хейзел широко улыбается, когда я показываю последний жест.
– Правильно? – неуверенно спрашиваю я.
– Идеально! У тебя прирожденный талант.
Я перевожу взгляд на Джейми. Он подносит ладонь ко рту, а потом отводит ее от себя.
– Он говорит «спасибо», – переводит Хейзел.
Я представляла ее брата маленьким и хрупким, но для своего возраста Джейми очень высокий, у него миловидное круглое личико, обрамленное темно-каштановыми волосами. На концах они вьются, и это выглядит очаровательно.
– Хейзел, я заберу его через час. И не закармливай его пирогами просто потому, что у него день рождения. Ему бы похудеть не мешало.
У меня отвисает челюсть, а этот стервозный тон пробирает до костей. Она говорит о сыне так, словно его тут нет. Хейзел поджимает губы, и я понимаю, что она вот-вот взорвется. Тем временем эта овца скупым жестом прощается с сыном и элегантно шествует к своему автомобилю на другом конце улицы. Я смотрю на Хейзел широко распахнутыми глазами.
– Что?! Я тебя предупреждала!
Кафе, куда мы заходим, просто волшебное и полностью оправдывает свое название. В «Силе цветов» повсюду стоят комнатные растения и вазы с полевыми цветами, плитка на полу старая, но в ней есть своя прелесть. Стены выкрашены в светло-зеленый, а девушка за стойкой громко напевает песню A-Team Эда Ширана. Тут никто не рисуется, как мама Хейзел. Я наблюдаю за Джейми, он садится на скамейку напротив меня.
Он впитывает каждую деталь окружающей обстановки, словно губка. У мальчика мягкие черты лица, пухлые губы, а улыбка такая теплая, что сосульки, повисшие в воздухе после общения с его матерью, начинают таять. Джейми показывает на меня и делает непонятный жест рукой. Я оборачиваюсь к Хейзел, ища поддержки. На секунду я чувствую себя лишней, потому что не могу общаться с Джейми без помощи Хейзел, но эта мысль улетучивается так же быстро, как пришла. Если я хочу, чтобы люди в моем присутствии не смущались, то и я должна расслабиться рядом с Джейми.
– Он сказал, что ты сидишь в инвалидном кресле, – объясняет Хейзел.
Я с улыбкой смотрю на Джейми и киваю.
– Да он настоящий Шерлок! Можешь попросить его еще раз показать этот жест?
Хейзел кивает, сгибает указательный и средний пальцы на правой руке и делает круговые движения. Потом она подносит прямую ладонь к подбородку и немного отводит вниз. Я завороженно наблюдаю за их коммуникацией.
Джейми радостно кивает, улыбается мне и повторяет жест очень медленно, чтобы я могла запомнить. Сначала он показывает пальцем на меня, потом, используя те же пальцы, что сестра, сгибает их в заячьи ушки и двумя руками изображает, как едет в кресле. Я запоминаю жест, тычу себе в грудь и повторяю новые жесты.
– Правильно? Я хочу сказать ему, что передвигаюсь в кресле.
– Хорошо получилось. Нужно чуть больше работать с мимикой, но ты быстро научишься.
Хейзел служит переводчиком для нас с Джейми, а я наслаждаюсь шоколадным тортом и наблюдаю за ребятами. Между собой они общаются тепло, нежно и в то же время подкалывая друг друга. Так, как и должны брат с сестрой.
Джейми рассказывает, что любит животных и души не чает в лошадях, что он хочет свою ферму, когда вырастет, и что ему нравится рисовать. Потом он спрашивает меня о тонком, светлом шрамике под моим левым глазом, который обычно никто не замечает. Я объясняю Хейзел, что получила его, прыгнув с дерева, и она переводит брату каждое слово. Он отвечает, что я крутая.
Следующий час мы обсуждаем наши хобби, любимых животных и погоду, и каждая секунда, проведенная с Джейми, делает меня более внимательной. Я замечаю мелочи в кафе, на которые обычно не обращаю внимания. Например, что свет отражается в металлическом диспенсере для салфеток и бросает радужные круги света на затертую столешницу. Я четче вижу черты лица Джейми и Хейзел. Замечаю, что у них одинаковые ямочки на щеках, когда они улыбаются. Что у Хейзел левый уголок рта всегда поднят чуть выше, чем правый, а у Джейми от улыбки появляются мимические морщинки.
От радости, подаренной встречей, Хейзел чуть не забыла отдать брату подарок. А теперь он, высунув язык, сосредоточенно собирает лего.
– Она слишком рано! – раздраженно бормочет Хейзел.
Я следую за ее взглядом, вижу на подходе к кафе снежную королеву, и теплое чувство в груди тут же исчезает. Хейзел просит официантку упаковать нам два куска торта с собой, и мы направляемся к выходу. Когда мы оказываемся на теплом летнем солнце, мать Хейзел уже ворчит.
– Пора уже! Хейзел, мне еще на репетицию ужина ехать. Я же тебе говорила, что сегодня долго не смогу, – отчитывает мать мою подругу.
Улыбка Джейми, которая еще недавно освещала всю комнату, медленно гаснет. Он хоть и не понимает, что сказала его мама, но чувствует ее вибрации. И они совсем не дружелюбные.