Сейчас он в другой одежде: в черных брюках, обтягивающих крепкие бедра, и белой рубашке. Сверху пиджак, который сидит на нем как влитой, кожаные начищенные туфли. Стопа большая – наверное, сорок шестой или какой там носят Великаны?

На вид Охотнику лет… не знаю, много! Немолод он, короче, хоть и подтянутый, а еще страшный – пипец. Надо ж было таким уродиться.

У него резкие, выразительные черты лица. Волевой подбородок, широкие, четко очерченные скулы, большой рот с тонкими губами и нос с горбинкой. Но самое главное – его глаза. Яркие, холодные как лед, они очень контрастируют с его черными волосами.

Моргаю, смотрю на него. Осторожно поднимаюсь на кровати.

– Вы меня убили?

– Мертвые вопросов не задают, – чеканит строго, а я ловлю стайку мурашек по телу. Он выстрелил в меня тогда, я помню, да и я вся в крови.

Она везде: на животе, на руках, ногах. Тогда почему мне не больно? Может, рана там, где я ее не вижу?

– Иди прими душ.

Фраза, которая выводит из оцепенения, игры кончились, мы здесь одни.

Быстро соскакиваю с кровати, чтобы тут же плюхнуться на колени, больно удариться об пол.

– А-ай!

Мои ноги. Они все изрезаны и жутко просто болят.

Смотрю на него из-подо лба. Что будет, если я сейчас метнусь к двери? Как быстро Охотник меня догонит? Держу пари, за секунду, с его-то размером ноги, да и мои стопы огнем просто горят, как я побегу, боже!

– Зачем мне принимать душ?

– Чтобы мухи не летели.

Он смотрит на меня страшно, и взгляд такой тяжелый, что становится не по себе.

Что делать? Он заплатил за меня…

Поглядываю на дверь. На выход – уйти отсюда, спастись!

– Смотрите, чтоб на вас мухи не летели! – бурчу, конечно, зря.

Мужчина встает в полный рост и уверенно идет ко мне, а после с легкостью хватает за шкирку своими сильными руками.

Точно котенка беспомощного, поднимает под руки, буквально отрывая от земли.

– А-а, пустите, НЕТ!

– Заткнись.

***

Охотник открывает дверь и забрасывает меня в другую комнату, словно мешок с картошкой.

Больно плюхаюсь на плитку, торможу по ней руками, хлопает закрывшаяся дверь.

Осматриваюсь по сторонам: о боги, это душ! Он закрыл меня тут, и выйти я не могу!

Тарабаню по двери, убеждаюсь, что она заперта, а после оборачиваюсь и смотрю на себя в зеркало, замирая от увиденного.

– О божечки мои…

Я с трудом себя узнаю, трупы и то веселее выглядят.

Я же вся в этой крови! Даже уши, все мои волосы мокрые и слиплись в какую-то мерзкую паклю.

Шея перемазана, руки, ноги. Меня в этой крови, точно в соусе, вымакали. И та бедная лань… она была такой молоденькой.

Это ее кровь на мне. Она стала такой же добычей, как и я, тогда почему она мертва, а я нет? Зачем это?

Прислушиваюсь к звукам. Если этот мужик хочет меня насиловать здесь, то ему ничего не помешает – хоть будут на мне мухи, хоть нет! Какая ему вообще разница, чистая я или нет? Может, мне так нравится!

Но, по правде, мне самой уже тошно от этого запаха, потому я встаю прямо в одежде под душ и просто жду. Красная вода стекает с меня разводами.

На полке нахожу мыло или что-то подобное и с радостью натираюсь им, а после дважды смываю все.

Мои вещи, точнее, то, что от них осталось, испорчены. Штаны разорваны, кофточка тоже. Она свисает с меня как тряпка, потому все приходится снять.

Вымываю волосы, чувствуя облегчение. Они у меня длинные и тяжелые, вьющиеся, но все равно плохо растут.

Вижу на крючке халат и, вытершись полотенцем, быстро в него заворачиваюсь. Обматываюсь трижды, он реально на меня огромен, по полу волочится, но лучше так, чем ничего.

Осторожно открываю дверь, выхожу из ванной – и, о чудо, Охотник пропал! Помер где-то или просто заблудился – мне неважно.

Важно то, что я вижу на столе еще парующую горячую еду!

Там на тарелочке лежат прекрасное жареное мясо, порубленный крупными кусками (как для животного) помидор, сыр и хлеб.

Руками, не хватаясь ни за какую вилку, я просто беру эту еду и запихиваю в рот!

Я такая голодная и, честно говоря, не помню, когда последний раз нормально ела. И эти дни мы с отцом скитались, столько людей, мест, мы убегали от жизни.

Я так есть хочу. Мамочка, как же я голодна, спасибо, Охотник, хоть покормил!

К сожалению, мое блаженство длится недолго, потому что в следующий миг я снова слышу его голос:

– Не спеши. Хватит!

Слышу и не понимаю, продолжаю заглатывать это горячее мясо, практически не жуя. По правде, я сейчас мало похожа на девочку.

Я дикий голодный зверек с такими же повадками. По пальцам течет жир, я давлюсь, но продолжаю есть, боясь, что это моя последняя еда в жизни.

– А-ай! – кричу, когда чувствую, как меня буквально отрывают от пола. Охотник схватил меня за халат и поднял в воздух, а после вырвал из руки это ребрышко – или что там такое вкусное. Он отнял его у меня.

– Я сказал: хватит.

Его руки… они в десять тысяч раз сильнее, чем мои и чем я вся, вместе взятая. Я ничего не могу, ничегошеньки.

Великан меня отпускает, и я плюхаюсь на пол, отползаю назад, точно какое-то насекомое. Впрочем, он смотрит на меня именно так.

Честно говоря, я мало что поняла. Что, нельзя было есть? Мне же хотелось. Но он так смотрит, что тут уж точно кусок в горло не полезет.

Его ледяной взгляд меня пугает, глаза большие, руки тоже. Да он весь большой.

Я сижу перед ним на полу и в этот момент замечаю, что рукав моего халата задрался, на запястье видно синяки. И он тоже их видит. Боже.

Быстро опускаю ткань вниз. Я привыкла прятать такое. Чтобы не было вопросов. Так всем проще: и мне, и отцу.

Молчу, моргаю только, сердце прыгает в груди.

Стою перед ним на коленях, встать не могу: больно. У меня все стопы порезаны. На лице тоже ужас: я вся в царапинах, точно по мне ножницами водили, искусно вырезая узоры.

Страшно. Чувствую, как дрожат пальцы, но стараюсь держаться. Не покажу страх. Не буду. Я не опущу голову перед ним.

Этот мужчина – Охотник, он охотился на меня. Он заплатил за меня. За свою добычу.

Кто он такой? Простой егерь – или как это называется… Нет. Он вообще не похож на простого. Простого в нем нет ничего.

У него широкие плечи и военная выправка. Я знаю такую: на работе у отца все так ходили. Точно им в спину загнали кол.

Он больше меня, наверное, втрое по всем категориям.

Мы смотрим друг на друга. Читаю ненависть в его глазах. Ко мне, хоть и не знаю причины.

Бешеный пес, жуткий дикарь, ищейка.

– Вы меня сюда привезли, чтобы насиловать? – спрашиваю честно. Мне лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

Глава 5

Охотник сжимает зубы так, что я вижу, как ходят его желваки, а после он усмехается своим большим ртом. Хотя это не улыбка вовсе, а какой-то звериный оскал, насмешка над моим положением.

Я на полу у его ног, точно собачонка. Страшно так, что едва хватаю воздух.

Мужчина смотрит на меня прямо, пронзает взглядом, точно холодной шпагой, отчего мне хочется надеть какой-то панцирь.

У отца были дела про изнасилование, про похищение и еще куча всякого, чего я начиталась. Он особо не скрывал от меня правду жизни, так что я много всего знаю, чего в моем возрасте знать обычно нельзя.

– А сама как думаешь?

– Я не знаю.

– Зайцы, как ты, меня не интересуют, – сказал жестко, и я вздохнула с облегчением, хотя обзывательство обидное. Я никакой не заяц.

Осторожно хватаю воздух. По правде, мне сложно даже дышать с ним рядом. От этого мужчины исходят какие-то заряды, как будто оголенный ток, для меня лично.

Мне страшно смотреть ему прямо в глаза, хотя обычно я не пасую.

Так, мельком гляжу, и что-то он не становится добрее. Наоборот, кажется, злится, что промазал. Целился-то он точно в меня, я помню.

– Зачем тогда вы меня забрали?

– Ты дочь Круглова, и его долг переходит к тебе.

– Какой долг?

– Долг жизни. Твой отец убил моего брата.

– Что? Нет, этого не может быть…

– Может, а так как твой ублюдочный папа подох, ты будешь отдавать этот долг мне вместо него.

– Как это? Что это значит?

– Это значит, что ты моя. Ты мне принадлежишь. До последней капли крови.

Эти слова падают на меня точно как кирпичи, прямо на голову, и я не верю. Я просто не могу. Не я, не со мной, этого не должно было случиться.

Мила, надо бежать, чего ты его так боишься?!Пытаюсь отползти назад от него, но упираюсь в стену. Долг жизни, долг крови, он забрал меня себе.

Ну что он тебе сделает? Откусит голову, переломает кости, задавит, как жука… Вариантов на самом деле тьма.

Поднимаю взгляд на него впервые так открыто: боже, у него есть пистолет.

Вон в кобуре у него, чуть выше пояса.

Что ему будет стоить применить ко мне оружие? Он уже в меня стрелял.

В нем нет милосердия, он ту бедную лань убил, чего уж говорить про меня?

– Правильно мыслишь. Не стоит.

– Вы не сможете удерживать меня здесь вечно, как вашу пленницу! Я все равно сбегу!

– И тогда я выслежу тебя и убью.

– Как ту лань? – спрашиваю осторожно, между нами ток. Одно мое неверное движение – мне крышка.

– Твоя судьба будет хуже. Гораздо, – говорит прямо, а после достает сигареты и снова закуривает. Смотрю на его руки – лапы это зверя самые настоящие.

Большие, волосатые, жилистые. Такими руками только убивать и можно, бр-р…

Я бы могла пытаться качать права, вот только передо мной уже не отец, а взрослый мужчина, которого я не знаю и знать не хочу.

Слова заканчиваются, и я медленно подбираюсь, когда Он встает. Выше меня, наверное, на четыре головы. Большой, здоровый дядька, который одним ударом способен свернуть мне шею, но проверять свои догадки я не буду. Пока.

– Вы куда? А я?! Выпустите!

– Место! – гаркнул так, что я аж дернулась, и с грохотом вышел за дверь.

В этот момент вспоминаю, что такой же фразой собачкам домашним отдают приказы. Пуделям цирковым.

***

Проходит пара часов, и за это время я впадаю в состояние дикого оцепенения. Нет, не только потому, что здесь холодно, – я просто здесь одна. Охотник запер дверь, а из окон я вижу один лишь лес с высокими кронами деревьев.

Как быстро он придет? И что тогда? Волкодав сказал, я его не интересую в этом плане, но вдруг… вдруг он чего похуже захочет со мной сделать?

Я не глупая, и отец не раз рассказывал, что люди в городе пропадали. Похоже, что-то подобное ждет и меня.

Защита. Мне нужно какое-то оружие, но, как назло, здесь ничего нет. Флигель пустой, лишь одна кровать, стол и пара стульев. Тарелка с едой, которую он принес, деревянная. Это ничем мне не поможет. Вилка? Не смешите. Он ее двумя пальцами изогнет.

Обхватываю себя руками, чувствуя, как сильно щиплет стопы. Рассматриваю их, всхлипывая и быстро вытирая слезы.

Болит, жжет, печет. Кое-где сочится кровь, в исколотые сосновыми иголками раны плотно забилась грязь, она не смылась.

Поначалу боли я не замечала, но сейчас, немного отойдя, я чувствую все. Это жжение тонкими струнами расползается по телу, доводит до слез.

Поглядываю в окно, хотя даже если бы дверь была открыта, вот так – босая, раненая, в одном только чужом халате – далеко я не сбегу.

Охотник выследит меня и убьет. На этот раз точно.

Глава 6

Это должна была быть обычная охота. Зимний сезон, мои угодья и расплата за утрату, но кое-что пошло не по плану.

Мы все ожидали кругляша. Погонять этого прогнившего до костей кабана по лесу перед тем, как прикончить, было хорошим решением, вот только живым его увидеть мне уже было не суждено.

Круглов уже давно докатился до ручки, и я ждал его со дня на день. Эту тварь должны были выловить сегодня, но вместо него Адик привез его дочь.

Он не успел ее спрятать, а вернее, даже не пытался.

Мы не успели, Адик проебал, и вместо Круглова нам привезли другую добычу.